Между голодом и страхом

Ледовская Светлана

— Вовремя ты… — встав на ноги, я передёрнула плечами, стряхивая с себя липкое оцепенение. — Не беспокойся, в припадках больше биться не буду. На сегодня лимит вышел.

— Я серьёзно.

— Дайте войти, — меня знобило и, обхватив себя ладонями, я пыталась унять дрожь.

Марк, задвинув меня за спину, о чём-то говорил с охраной.

Показалось, что именно сейчас всё сорвётся, меня скрутят, кинут в клетку, хорошенько двинув в челюсть, и оставят в темноте тихо скулить от неконтролируемого страха. Едва сдерживая желание побежать, я вскинула голову и переводила

взгляд с одного двуликого на другого. Так было проще. Видя перед собой реальную угрозу, привычно трансформировала опасения в злость. Она заставляла меня яснее мыслить. Нет, здесь всё не закончится, не так, не в этот раз. Рубленным движением сдёрнув куртку с плеч, я швырнула её на пол. Вполне возможно, что в комнате, куда я хочу попасть, глушатся сигналы и не хотелось бы затруднить мои…наши поиски.

— Можете обыскать, — я развела руки и повернулась на пятках. — У меня при себе нет ничего, чем я могу навредить взрослому мужику. Только если плюну с особой точностью или задушу бретелькой от бюстгальтера. Серьёзно, дело двух минут и я, наконец, поем.

Почему-то только последняя фраза возымела действие.

— Она голодная? — похожий на Костра поёжился и отошёл, дёрнув дверную ручку. — Только ненадолго.

Поднырнув под руку Марка, я заскочила в комнату и зажмурилась от мгновенно вспыхнувшей лампы под потолком, скорее всего сработавшей на движение.

— Не подходи к ограждению ближе чем… — зашипели позади.

Я не отреагировала и в одно мгновенье припала к решётке. На другой стороне, в шаге от меня, стоял он.

Узоров осунулся: кожа натянулась на лице делая черты острее, щетина затемнила впалые щёки, глаза лихорадочно блестели, кадык вздрогнул когда он сглотнул и оскалился.

— Уроды, опять подмешали что-то в еду, — зло пробормотал он, но продолжал жадно смотреть на меня.

— Что они… — я сжала пальцы вокруг прутьев. Я не была наивна и понимала, что за нами смотрят и наверняка записывают. Думаю нам позволили увидеться, чтобы затем использовать это против…него, возможно меня. — Я здесь.

— Конечно, — иронично протянул мужчина и скрестил дрогнувшие руки на груди.

Закусив губу, я наклонилась, позволив волосам закрыть лицо. Мне не хотелось делиться его выражением ни с кем. Просто я ещё не поняла, что ощущаю сейчас острее, что причиняет мне большее страдание: стоящий напротив с показным равнодушием мужчина, может другой, застывший за неплотно прикрытой дверью или я сама, понявшая, что слишком слаба для игр, в которых чуть раньше мне не было равных.

— Кир, — я едва прошептала имя и поняла, что он оказался рядом. Горячие дыхание коснулось волос и поверх моих пальцев легли его. — Страшно видеть тебя таким.

— Ария? Посмотри на меня? Это правда ты? — он дышал с надрывом. — Они притащили тебя…Так не должно было быть. Теперь…

— Тшшш, — положив мизинец поверх его ногтя я слегка надавила, позволив себе только это незаметное для посторонних прикосновение. — Прости меня… — вскинув голову, резко шагая назад, я ухмыльнулась, привычно прячась за маской презрительной суки. — Я пришла сюда по собственной воле,

обманула Захарова. Он у тебя идиот. Ты действительно верил, что владеешь мною?

Кирилл отшатнулся. Руки его повисли вдоль тела и взгляд…он потускнел, за одно мгновение став мертвым. Мне с трудом удалось втянуть воздух сквозь сжатые зубы.

— Помнишь, что я сказала тебе, когда ты дал мне это? — я сдёрнула жетон с шеи. Узор рассеянно перевёл взгляд с меня на металлический овал. — Я сказала, что мне не нужно от тебя ничего. И этот ценник, — я кинула его на пол внутрь клетки, — мне был противен. Но ты заставлял его носить, словно я собака с биркой на ошейнике! Ненавижу!

Мне хватило всего пары его движений: слегка дрогнувших уголков губ и то как он коснулся подушечкой большого пальца своего мизинца и огонь во мне вспыхнул с новой силой.

— Да, теперь ты понимаешь? Теперь знаешь, что я чувствую? — мне пришлось скрестить руки на груди, чтобы не шагнуть вперёд. — Теперь твои выродки будут принадлежать Костру. Ты же знал, как я не хотела их. Ненавижу!

— Ты повторяешься, — хрипло бросил он, отходя к стене и садясь на узкую полку.

— Чтобы ты понял…

— Я понял, — он гулко сглотнул. — Ты ведь не моя…

— Не твоя! — с жаром крикнула я, понимая, что мы говорим на своём языке.

— И детей ненавидишь…

— Ты знаешь мою породу. Я никогда не смирюсь с тем, как они были зачаты!

— Ты никогда меня не любила.

— Может в самом начале, но потом… — я смахнула испарину со лба. — Ненавидела каждую минуту, проведённую рядом с тобой. Быть с тобой было…омерзительно.

— Помню…

— Моя жизнь началась, когда я сбежала.

— Ты простишь меня когда-нибудь? — мне хотелось бы не отвечать, но Кирилл посмотрел прямо на меня, заставив вздрогнуть и отступить на шаг. — Раз ты так откровенна сегодня, то скажи, — с нажимом…приказал он.

— Никогда. Я сейчас это понимаю особенно отчётливо. Ты всегда был мне чужим и сейчас, — мой голос охрип, — дальше чем когда бы то ни был.

— Мне жаль.

— Ни тебе одному, — в коридоре послышались торопливые шаги. Я вдруг испугалась, что больше не увижу его и, облизнув неожиданно пересохшие губы, сказала отчётливо, — Будь ты проклят, Узоров.

— Я никогда не стану тебя искать. Теперь ты сама по себе, слышишь? Ты не моя больше! — мужчина подскочил к решётке и саданул по металлу, рассекая ладонь и взмахнув ею окатил меня кровью — делясь ароматом, который останется на мне и будет ощущаться каждым двуликим. — Ненавижу тебя! Ненавижу!

Меня схватили со спины, выволакивая из комнаты, а я продолжала кричать, захлёбываясь слезами и цепляясь за чужие ладони на животе, чтобы не тянуть руки к Кириллу, беснующемуся в клетке.

Глава 34

Было холодно. Именно так я объясняла себе дрожь во всё теле, а вовсе не страхом или голодом сводящим желудок сгустком боли. Кто-то кинул мне на колени шоколадный батончик и я с ненавистью швырнула его обратно.

— Тебе нужно поесть. Из-за голода ты агрессивная.