Между идеологией и наукой
Шрифт:
Ибо лишь этим путем формальное превращение частной собственности в общественную (общенародную) собственность может и должно перерасти в реальную, в действительную собственность «всего общества», т.е. каждого из индивидов, составляющих данное общество» [88].
Но это — вольная трактовка умозрительных идей Маркса. У него действительно не предусмотрено, что «экспроприация экспроприаторов» приводит к переходному состоянию государственной и общенародной собственности, которую лишь впоследствии надо делить, превращая «в личную собственность каждого индивида». Да и никак это не вяжется с реальным ходом событий в СССР. Практически все национальное богатство в СССР было создано уже в рамках общественной собственности, и «экспроприация
Эта идея Маркса, которая была припрятана в советском обществоведении, все время «работала» в сознании гуманитарной элиты. Эта мина, заложенная под СССР, и была взорвана в конце перестройки.
Эксплуатируя миф о собственности, философы доходили до абсурда. Видный философ-правовед В.С. Нерсесянц писал: «Создаваться и утверждаться социалистическая собственность может лишь внеэкономическими и внеправовыми средствами — экспроприацией, национализацией, конфискацией, общеобязательным планом, принудительным режимом труда и т.д.» [89].
Вдумаемся в это тоталитарное утверждение: философ отрицает всякую возможность создать социалистическую собственность экономическими и правовыми способами. В.С. Нерсесянц, видимо, имеет в виду национализацию 1918-1920 гг., но почему же национализация — неправовой акт? А приватизация — правовой? Какие можно придумать правовые основания, чтобы отдать комсомольскому работнику Кахе Бендукидзе машиностроительный суперкомбинат «Уралмаш» за смехотворную цену — одну тысячную не стоимости завода, а стоимости его годовой продукции?
И теперь говорят, что все это строительство, восстановление, модернизация противоречат праву! Какая дикость! На каком основании считает философ внеправовыми и внеэкономическими явлениями, например, строительство «Уралмаша», ВАЗа или московского метро? Самые благожелательные попытки додумать разумные аргументы за В.С. Нерсесянца к успеху не приводят. А ведь он как юрист оправдывал грабительскую приватизацию советской промышленности.
Многие под идеологическим давлением перестройки и реформы как будто забыли колоссальный факт: то, что сохранилось после 7 лет войны 1914-1921 гг. и было национализировано, составляло около трети промышленного потенциала 1913 г. В 1913 г. промышленность Российской империи (без Польши и Финляндии) произвела 0,5% от объема производства промышленности СССР 1990 года. Таким образом, после 1991 г. была приватизирована промышленность, полностью (на 99,85%) созданная советским народом — в основном, поколениями, родившимися после 1920 года. 31 Приватизация этой промышленности была наглой и жестокой акцией по присвоению этой собственности горсткой хищников. Присвоив ее, они вовсе не отнеслись к этой собственности с «чувством хозяина» — они ее разграбили, надолго парализовав производительные силы страны. Те, кто теоретизировал, чтобы оправдать эту приватизацию, своего не добились — она не получила легитимности у подавляющего большинства граждан и получила эпитет грабительской.
31
Большого числа отраслей, приватизированных в 1990-е годы, вообще не существовало в 1913 году.
Какие только метафоры не придумывали, чтобы подавить в людях сомнения и вопросы. Вот сентенция доктора наук, зав. сектором ИМЭМО РАН: «Перед Россией стоит историческая задача: сточить грани своего квадратного колеса и перейти к органичному развитию… В процессе модернизаций ряду стран второго эшелона капитализма удалось стесать грани своих квадратных колес… Сегодня, пожалуй, единственной страной из числа тех, которые принадлежали ко второму эшелону развития капитализма, и где колесо по-прежнему является квадратным, осталась Россия, точнее территория бывшей Российской империи (Советского Союза)». И эта претенциозная муть — в элитарном журнале Академии наук «Вопросы философии» [91].
Доктрина реформ противоречила знанию, накопленному
Власти России из политических соображений приняли программу МВФ. Пpиглашенный пpавительством России как советник известный американский экономист Мануэль Кастельс писал: «К тяжелым последствиям пpивел тот факт, что в России МВФ пpименил свою стаpую тактику, хоpошо известную в тpетьем миpе: «оздоpовить» экономику и подготовить ее для иностpанных капиталовложений даже ценой pазpушения общества».
Профессора и академики из экономистов утверждали, что после приватизации в России возникнет экономика западного типа. Да и на Западе нет того, что устроили в России наши реформаторы. Дж. Гэлбрейт побывал в Москве и беседовал с этими экономистами, а затем сказал об их планах: «Говорящие — а многие говорят об этом бойко и даже не задумываясь — о возвращении к свободному рынку времен Смита не правы настолько, что их точка зрения может быть сочтена психическим отклонением клинического характера. Это то явление, которого у нас на Западе нет, которое мы не стали бы терпеть и которое не могло бы выжить» [92].
Психическое отклонение клинического характера — вот как воспринимался замысел реформы в России видными западными специалистами, не имеющими причин молчать! Но разве может ученый игнорировать такие предупреждения и никак не ответить иностранным коллегам такого ранга! И может ли он не сообщить об этих сомнениях обществу — ведь открытость знания есть фундаментальная норма научности, никакого военного секрета в словах всех этих иностранных ученых не было.
Реально, приватизация 1990-х годов сопровождалась замалчиванием важного знания об этом процессе, включая знание о свежем опыте приватизации в Польше и Венгрии. Более того, имела место и дезинформация о важных сторонах проблемы. В 1992 г. группа ведущих иностранных экспертов (социологов и экономистов) под руководством М. Кастельса посетила Москву. Она провела интенсивные дискуссии с членами Правительства Российской Федерации, в качестве экспертов с российской стороны выступали профессора Ю.А. Левада, Л.Ф. Шевцова, О.И. Шкаратан и В.А. Ядов. После отъезда группа составила доклад Правительству России, который недавно был опубликован [93].
В докладе эти эксперты критикуют доктрину приватизации и, изложив свои аргументы, напоминают хорошо известные вещи: «Рыночная экономика не существует вне институционального контекста. Основной задачей реформаторского движения в России сегодня является в первую очередь создание институциональной среды, т. е. необходимых условий, при которых рыночная экономика сможет функционировать. Без подобных преобразований рыночная экономика не сможет развиваться, не создавая при этом почвы для спекуляций и воровства. То есть создание эффективной рыночной экономики принципиально отличается от простой задачи передачи прав собственности от государства и старой номенклатуры к успешным частным управляющим… Культура куда важнее масштабов приватизации».
Они так характеризуют общности, которым в ходе приватизации предполагалось передать основную массу промышленной собственности: «В настоящий момент все они так или иначе демонстрируют паразитическое поведение, их действия носят не инвестиционный, а спекулятивный характер, свойственный в большей мере странам «третьего мира»… Такая ситуация характерна скорее не для зарождающегося, а для вырождающегося капитализма. Фактически идет процесс передела накопленной собственности, а не создание нового богатства. В этих условиях исключительно либеральная экономическая политика, основанная на непродуманной и неконтролируемой распродаже государственной собственности, обречена на провал, что приведет лишь к усилению власти спекулятивных групп в российской экономике».