Между миpaми [Between Worlds]
Шрифт:
— Пожалуйста, скажи мне, что это не пальцы.
— Ну, не то что бы совсем не, — ответила Пайпер, стараясь сдержать усмешку. — Но точно могу сказать, что они ненастоящие.
Фиби вздрогнула.
— Итак, это наконец произошло, да?
— Что именно?
— То, что ты сошла с ума: твоя домовитость хлещет через край. Я всегда знала, что ты попадешься именно на этом.
— Ага, так вот почему ты прошлой ночью съела почти всю лазанью! — сладко проворковала Пайпер. — А Лео с Коулом почти ничего не оставила! Ты подумала, что это был твой последний шанс, так, что ли?
— Так и есть! — воскликнула Фиби. — На моем
Пайпер расхохоталась и налила себе свежего кофе. Испытывая к своей сестренке почти искреннюю жалость, она вновь наполнила ее чашку и, поставив кофейник на плиту, села рядом с ней за стол. Взяв с тарелки хлебец, Пайпер откусила солидный кусок, показывая сестрице пример.
— Фи-и, — протянула та.
Пайпер покачала головой, ее рот был полон, но глаза говорили более чем красноречиво.
— Со своей стороны, — выговорила она наконец с все еще набитым ртом, — я бы сказала, что они превосходны. Ведь ты уже видела такие пан де муэрто, Фиби. В эти дни они продаются в мексиканских кондитерских по всему городу. Их пекут ко Дню мертвых.
К слову сказать, мексиканский праздник чествования мертвых проходит не один день, он начинается перед Хэллоуином и заканчивается после него. Хотя надо заметить, что многие, живущие к северу от мексиканской границы, находят культовые предметы этого праздника, такие как сахарные черепа, хлебцы с пальцами и всякие поделки на тему мертвецов, странными, если не сказать больше. Но Пайпер все это нравилось, она понимала и разделяла сущность праздника мертвых, их чествования и прославления.
Ведь нельзя же вдруг перестать любить кого–то только потому, что его нет рядом, или потому, что он умер, нельзя же отождествлять его в своем сознании с каким–то чудищем с того света. Это Пайпер успела узнать из собственного опыта.
— Почти то же самое, как если бы я нашла утром нечто подобное у себя на подушке, — проворчала Фиби, но все–таки взяла хлебец и откусила. Минуту она жевала без всякого выражения, но потом оживилась и откусила еще. — Ладно, — заявила она, запихав в рот остатки хлебца. — Считай, что почти меня купила. В «РЗ» на такое угощение сбежится весь народ в округе.
Пайпер одобрительно кивнула.
— Именно так. Я знала, чтобы заставить твои мозги работать, нужно совсем немного: чуть–чуть кофеина и углеводов, и все будет в порядке.
Фиби скорчила такую физиономию, словно проглотила кофейную гущу.
— Опять ты из меня ребенка делаешь.
Разговор оборвался, потому что вновь звякнул таймер духовки и Пайпер пошла вынимать еще одну порцию хлебцев, а Фиби снова принялась монотонно прихлебывать кофе. Вернувшись к столу, Пайпер обнаружила, что Фиби с интересом читает ту самую газетную статью, которую она сама недавно проглядывала. Пайпер ткнула пальцем в один из снимков.
— Тебе не кажется, что сейчас самое время сказать «ой–ой–ой»?
— Ты уже почти что сказала, — кивнула Фиби. — И удивляешься насчет меня, так? Словно это не может быть самым обыкновенным разрушением зданий.
Пайпер взяла Фиби за указательный палец, потыкав им в снимок.
— Но… знаешь ли…
— Что, опять какое–то предупреждение? — спросила Фиби и жалостливо улыбнулась. — Извини, не думаю.
У каждой из сестер Холлиуэл был свой собственный дар, своя уникальная сила,
Фиби, ко всему прочему, была еще и первоклассным бойцом, когда объединяла силы и способности со своим другом, Коулом Тернером, который в недавнем прошлом принадлежал к враждебной стороне. Его послали со спецмиссией — уничтожить Зачарованных, но, к счастью, то, что Фиби умудрилась влюбиться в него, поставило крест на его задании, и все кончилось благополучно.
Самая младшая из Зачарованных, Пейдж Мэттьюс, приходилась Пайпер и Фиби сводной сестрой. Она была наполовину ангелом и обладала способностью перемещать себя, или других, или любой предмет в нужную ей точку. И наконец, надо назвать последнего члена этой семьи, Лео Уайетта, который приходился мужем Пайпер Холлиуэл. Он был собственным ангелом–хранителем в этой семье.
— Может, мне стоит съездить туда и все разведать? — спросила Фиби. — И вообще, какие меры предосторожности нам следует принять?
— Какие только возможно, — произнес некто позади.
Обе сестры подпрыгнули от неожиданности.
— Ну почему ему обязательно нужно так делать? — плачущим голосом пожаловалась Фиби.
Пайпер, хотя и перепугалась так же, как и сестра, заставила себя усмехнуться.
— В общем–то так и нужно.
Обе повернулись к Лео, который только что объявился на кухне. Множество искр, сопровождающих процесс перемещения, только–только начали рассеиваться: Лео, конечно, мог входить и выходить из комнат, как самый обыкновенный человек, но только не в те дни, когда он совещался со Старейшинами, поскольку сферальное перемещение было единственным способом попасть к ним.
По выражению его лица Пайпер поняла, что случилось нечто тревожное. Хотя его улыбка и сияла, глаза оставались серьезными, и в них таилась тревога.
— По–моему, ты знаешь что–то, о чем и нам не мешало бы узнать, — сказала Пайпер.
— Вот именно, что–то, — согласился Лео. — К сожалению, далеко не все. Нам нужно поговорить об этих разрушенных зданиях. Старейшины думают, что…
— Ребята! — прервал его еще один голос, и спустя секунду в дверь кухни просунулась голова Пейдж в черной ведьминской шляпе. Посчитав шляпу, вероятно, недостаточной для полного образа, младшая сестренка зачернила зубы и нарисовала на носу бородавку. Похоже, Пейдж вполне серьезно отнеслась к предстоящему празднованию Хэллоуина.
— Пришла посмотреть на прообразы? — съязвила Фиби.
Пейдж пропустила замечание мимо ушей.
— В теленовостях передают кое–что, думаю, вам стоит взглянуть, — сообщила она с тревогой. — Это по поводу разрушений.
ГЛАВА 3
— Полиция продолжает пребывать в полном неведении относительно странной волны вандализма, охватившей город, — сообщал репортер с Пятого канала. — Чаще всего целями становятся…
Камера показала нечто, выглядевшее как что–то среднее между новомодной абстракционистской скульптурой и грудой шлака после переплавки.