Между-Мир
Шрифт:
По порушенной станции гулко разнеслись приказы. Каждому, у кого был исправный пистолет, приказано было явиться в купол. Вопросов «зачем» не возникло ни у кого. Три плавуна-фотоида даже и не пытались закамуфлировать свое приближение. Среди тех, кто столпился под окнами купола с убранными теперь панелями из плексового сплава, были Логан и Кохома. Под куполом уже были установлены три лазерные пушки, направленные в небо.
Хансен заметил появление двух разведчиков, жестом отдал распоряжение Карбоку и подошел к ним.
— Вы когда-нибудь видели таких?
Логан внимательно посмотрела на раздутых монстров, совершенно очарованная.
— Нет, шеф, никогда. И не помню, чтобы
— А ваш пигмей, часом, не может ими каким-нибудь образом управлять?
— спросил Карбок.
Логан задумалась.
— Нет, не думаю. Если бы они были опасны и в то же время управляемы, Борн призвал бы их для нашей защиты, когда мы двигались на уровне макушек деревьев.
Плавуны представляли собой огромные газовые баллоны более или менее яйцевидной формы с колеблющимися, похожими на паруса плавниками на спине и по бокам. Плавно взмахивая этими выростами во всю длину тела, они лениво перемещались в воздухе. Сами газовые баллоны были бледно-голубые и полупрозрачные, сквозь них явственно просвечивало солнце. Под каждым баллоном была какая-то эластичная органическая масса, похожая на резину, испещренная складками, похожими на мотки кабеля, оттуда свисали короткие толстые щупальца, блестевшие на солнце подобно зеркальной лозе, которую Логан хорошо запомнила за те недели, пока они были в лесу. Они все состояли из поворачивающихся, колеблющихся органических призм, преломлявших свет и разлагавших его в спектр, из-за чего вся тварь похожа была на огромный воздушный шарик, гоняющийся за радугой. А ниже этой сияющей, блистающей поросли спускались более длинные щупальца. У них был более естественный вид.
Они были того же бледно-голубого оттенка, что и газовые баллоны, и покрыты были тускло поблескивавшей слизистой оболочкой.
Фотоиды продолжали дрейфовать по направлению к станции, а кучка ученых, сгрудившихся у разрушенного трансивера дальней связи, жарко дебатировала по вопросу о том, что же это — растения или животные.
— Оружие к бою, — скомандовал Хансен.
До настоящего момента существа не предпринимали ничего, что можно было бы расценить как враждебные действия, но уже от их невероятного размера становилось не по себе. Зловещая же тишина, с которой они надвигались, окончательно доканывала нервную систему.
— Если они приблизятся на двадцать метров, открывайте огонь, — сказал Хансен, — но не раньше.
Начальник службы безопасности кивнул.
Один из плавунов направился прямо к ним, зловеще поигрывая в воздухе длинными развевающимися щупальцами. Однако он остановился перед самой критической чертой, установленной Хансеном, и завис.
Несмотря на то, что у чудовища не было видно ничего, хотя бы отдаленно напоминающего орган зрения, Хансен не мог избавиться от ощущения, что их изучают. Чудовище продолжало висеть на месте, а огромные плавники плавно покачивались, помогая ему сохранять равновесие. Напряжение в куполе и во всей станции достигло предела.
Тут кто-то закричал, и все перевели взгляд вниз в сторону. Два других плавуна подплыли к самому челноку, последней сохранившейся связи с компанией, со всей Вселенной. Длинное щупальце опустилось и обвилось вокруг носа челнока. Как бы из любопытства, оно без видимых усилий потянуло челнок. Раздался скрежет, и челнок подвинулся. Тут луч ослепительно яркого света, толщиной не больше карандаша, прорезал пространство, отделяющее людей от любопытного плавуна. Карбок подпрыгнул и завизжал на расчет переносной лазерной пушки.
— Кто открыл огонь? Я не отдавал приказа!
Лазерный луч просто-напросто прошил насквозь газовый баллон и вышел с другой стороны. От неожиданности
В надежном укрытии из зарослей поющей гребенчатой лозы Борн прошептал спутникам:
— Уж больно они терпеливы, эти фотоиды.
— А вдруг они не захотят драться? — заволновался Лостинг.
Сзади раздалось рычание Джелливана:
— Злость приходит к фотоидам медленно, но длится долго.
Наконец, раздраженные то ли назойливыми уколами лазерных лучей, то ли шумным мельтешением мелких фигурок внизу, плавуны начали реагировать. Их короткие, похожие почти на кристаллы щупальца зашевелились и стали складываться в сложные узоры, инстинктивно образуя защитные редуты, поскольку снизу их продолжали покусывать красные лучи.
Солнце стояло высоко и светило жарко. Но во вновь образованной системе щупалец солнечный свет фокусировался и еще раз фокусировался и усиливался, сновал от щупальца к щупальцу, как от линзы к линзе, и собирался в мощные пучки органическими линзами столь совершенной природы, что человеческий глаз показался бы по сравнению с ними топорной работой. Наконец два ближайших плавуна послали в направлении станции солнечные лучи невероятной концентрации.
Налево и направо стены станции были сделаны из ячеистого алюминия, а не из дюраля. И там, куда попал солнечный свет, он расплавился, и лучи стали жечь все, что внутри.
Хансен бросился прочь из купола, так же поступили Кохома, Логан и большинство других сотрудников. Наверху остался один Карбок со своими людьми. Он поносил их за неисполнительность и неумелость. Ему даже в голову не пришло, что газовые баллоны плавунов состояли из отдельных отсеков. И уж откуда ему было знать, как быстро эти отсеки восстанавливаются и заполняются свежим газом, вырабатываемым в только что регенерировавших стенках клеток. Карбок отказывался признать бессилие, в данном случае лазерных пушек, которыми запросто можно сбить челнок или большой самолет. Он отказывался расписаться в собственной беспомощности даже тогда, когда мощный многократно усиленный световой луч, пущенный третьим плавуном, ударил в купол, расплавил твердый плексовый сплав, расплавил собственно пушки, расплавил или сжег опоры, стулья, покрытия пола, инструменты.
То, что он проиграл, Карбок понял только в последние минуты, сгорая вместе с последней пушкой и ее расчетом.
Рассвирепевшие плавуны-фотоиды не улетали еще полчаса. Они плавали туда-сюда вдоль станции, они продолжали играючи посылать световую энергию в ее развалины еще долго после того, как последний жалкий красный лучик возник из дымящихся руин. Наконец они устали. Что бы у них там ни было вместо мозгов, но оно насытилось.
Фотоиды оставили станцию испещренную пробоинами, как оспой, охваченную изнутри пожаром, и отплыли к югу, откуда, собственно, и появились.