Между молотом и наковальней. Дилогия
Шрифт:
По данным ЗАГСа и судов за месяц до референдума в стране был зафиксирован всплеск разводов по политическим мотивам. Гражданская война прошлась по линии супругов, вернее бывших супругов. Дети уходили из дома, в школах срывался учебный процесс. Директора школ с тревогой и надеждой ждали день референдума.
И вот началось. В 10:00 на пушкинской площади стали собираться сторонники демократии и западных ценностей. В это же время на Васильевском спуске пространство заполнялось группами, поддерживающими новую Конституцию.
Милиция и внутренние войска осуществляли
В воздухе запахло кровью….
К 12:00 организованные колонны с Васильевского спуска начали движения в сторону Тверской улицы. В небе Москвы кружили вертолёты МВД. В какой-то момент практически вся связь в центре города пропала. Ни радиотелефоны, ни начавшие входить в моду мобильные телефоны, ни пейджеры ничего не работало. Телефонная связь также перестала функционировать. Первыми забеспокоились телевизионщики. Это какой для них был момент. Кому-то уже виделись повышение и перевод из варварской России в благополучный Брюссель. А кто-то думал, что после этих событий перейдёт в аппарат компании на тёплое место. На все их вопросы сотрудники милиции с улыбкой отвечали просто: 'Иди ты на ху*'. А на возмущённые протесты и жалобы начальники и руководители подразделений даже не удосужились повернуть голову.
В какой-то момент всем иностранным журналистам было настоятельно рекомендовано удалиться за линии милицейских кордонов, во избежание проблем. Некоторые прислушались и не пожалели в дальнейшем. Оставшиеся просто пропали в месиве человеческих тел. Представьте, в одном месте собрались все те, кто был против страны, кому проблемы Родины было, как бальзам на душу. Согласитесь, сильный соблазн, решить все свои проблемы одним ударом?
Но произошло всё спонтанно. Хотя, кто-то может сказать, что случившееся было хорошо спланированной акцией устрашения…..
В дверь знакомой квартиры позвонили. Из комнат в коридор вышли и взрослые и дети. Открывать пошла хозяйка. Молодёжь понимала, что это важно, чтобы папу и дедушку встретила его любимая. Ещё миг и в помещение зашёл хозяин дома. За спиной висело два чехла с оружием. В правой руке он держал свою походную сумку. В квартире загомонили, глаза супруги светились чуть встревоженным счастьем. Лицо Григория излучало спокойная радость. И только в глубине глаз пряталось чёрная пелена боли.
Поздно вечером, когда взрослые дети и маленькие внуки разъехались по домам, утром всем надо было идти на работу, взрослым на взрослую, детям на детскую, семейная чета сидела на кухне, Людмила мыла посуду, Григорий вытирал ложки и тарелки.
— Там было страшно? — не выдержала первой Люда, ты такой напряжённый, весь вечер почти не разговариваешь. Обычно тебя приходится одёргивать, а тут клещами слова вытягивать надо.
— Люд, честно сказать, было. Но не за жизнь или тела. А за души. Ты не можешь понять, даже представить у тебя не получится, что и как там было. Только теперь я начал понимать Костю Командира.
— А причем тут Командир?
— При том…. Я думаешь не
— А что теперь?
— А теперь, он разделил с нами свою ношу, потому что она не просто за жизнь и благополучие жителей Поволжской области, а за всю Россию, да что там Россию, за мир, за планету.
— Ну, ты, дорогой хватанул. Гриня — несёт планету на своих плечах…
— Ну не один твой Гриня, и не всю планету. Но то, что я понял и узнал — это очень тяжело.
— Ну, так давай, рассказывай, дорогой.
— Люд, половину я сказать не могу, а половину не стоит, слишком это грязно. Зачем тебя расстраивать? Ты же у меня такая чувственная…
— Так, дорогой, твоя вторая половина требует своей части общей ноши, ведь мы семья, СЕМЬЯ, понимаешь?
— Ладно. Кое-что расскажу. Ну вот, слушай. Приехали мы в Москву….
В окнах большого дома, называемым 'Усадьба' горел свет. В радиусе 100 метров вокруг стояла мёртвая тишина. На диване в гостиной были двое, мужчина и женщина. Стройная красавица, одетая по-домашнему держала в руках бутылку с водкой, её муж в такие моменты пил только её. Мужчина, а это был наш главный герой, что-то мычал, на щеках блестели слёзы, глаза были красными, причёска была никакая. Ворот рубашки был расстёгнут, галстук ослаблен и висел, набок.
— Ну, выпей ещё, дорогой, выпей. Будет легче. — Соня ни о чём не спрашивала, знала, если можно, и нужно, Костя ей всё расскажет. Потому что он знает, всё сказанное в Соне умрёт. Что-то случилось? Может надо что-то делать?
— Сонюшка, это было страшно. Страшно не то, сколько людей мы убили, страшно то, как мы это делали. Мы это делали хладнокровно. И это не только наши сбшники, но и простые работяги из дружин. Ты представляешь, идет тройка вооруженных партизан сквозь толпу этих ренегатов, как нож в масле, а после них только трупы в два ряда. Толпа мечется, стремится между домов просочиться и уйти, но группы заграждения выталкивает обречённых назад, ор стоял на всё протяжении улицы от памятника Пушкину и до Манежа.
— Это было так необходимо?
— В тот момент и в прошлой жизни, я думал, что да. Сейчас, уже в новой реальности я не уверен.
— Но ты же отдал приказ.
— Да, я взял всю ответственность на себя. Я не буду тебе говорить про Китай с их Тян Нян Мынем. Я про нас. Я про дружины. Представь, ни один человек не отказался и не ушёл. НИ ОДИН. Это что же получается, мы создали роботов? Или как это понимать? На последнем построении, я поблагодарил и сказал, что вся ответственность за эти события полностью лежат на мне. И ты знаешь, что сказали они мне?