Между нами дождь
Шрифт:
В кардиоцентре, единственном, наверное, во всем Кострове строении, вход располагался не на уровне земли, а выше. Ко входу вели ступени с одной стороны, с другой располагался пандус.
Васса поднялась по пандусу, привычно вздернула лицо вверх, подставляя его очередному тепловизору. Затем провела ладонью правой руки, той, в которую был имплантирован чип, перед панелью на передней двери, без единой скобы или ручки.
Щелк – дверь медленно сдвинулась вбок, сама.
Васса зашла внутрь, в тесный «предбанник» со стенами золотистого цвета.
– Васса, закройте, пожалуйста,
Васса оказалась в следующем помещении – гардеробной, там повесила плащ на вешалку, зонтик поставила в углу, на специальную подставку. Стянула с себя резиновые сапоги, переобулась в одноразовые тапочки. Гелевого санитайзера здесь не было, у дверей, ведущих в глубь здания, стоял дорогой ультразвуковой. Туда просто надо было сунуть руки буквально на пару секунд. Руки полагалось обрабатывать отдельно и особо тщательно.
Затем очередная санобработка со всех сторон, опять пришлось закрыть глаза.
Лишь после этого Васса попала в «чистую» зону.
…Длинный серо-голубой коридор. Запах лесной свежести. Так пахла отдушка, но дорогая отдушка, приятная. Васса знала, что здесь, в диспансере, одном из немногих учреждений в городе, имелась система внутренней фильтрации воздуха. Точно такие же системы применялись и в самолетах, например. Воздух очищался от вредных примесей, а ультрафиолетовые лампы внутри фильтров убивали вирусы… В самолетах Васса никогда не летала, да и мало кто, по нынешним временам, мог позволить себе это удовольствие (разве что очень богатые люди да чиновники или главы правительств), поэтому каждый раз, оказавшись в диспансере, она воображала себя пассажиркой самолета.
Именно такие фильтры когда-то обещали поставить в транспорте и в обычных домах, но пока в мэрии не хватало на это средств.
Поворот коридора, еще поворот… Навстречу Вассе шел высокий молодой мужчина в белом медицинском халате, с белыми волосами и светло-серыми глазами. Это был один из знакомых докторов, Алексей Владимирович, или просто Алекс. Так Васса привыкла его звать с детства. Алекс – психотерапевт, иногда он беседовал с Вассой у себя в кабинете, но на какие-то странные темы. Из серии – что снилось, о чем думаешь и всякое такое прочее. Васса относилась к этим беседам как к какой-то формальности. Никаких чувств доктор Алекс у нее не вызывал. Очень холодный, очень спокойный человек с абсолютно механической улыбкой на лице…
– Здравствуйте, Алекс.
– Здравствуй, Васса. К Демьяну Демьяновичу?
– Да.
– Все в порядке?
– Н-не знаю… Я на плановый осмотр…
В конце коридора – дверь с табличкой, оповещающей о том, что здесь ведет прием профессор медицины Демьян Демьянович.
Васса провела ладонью правой руки перед панелью на двери. Она мягко и тихо поползла в сторону.
– Васса… – Из-за стола поднялся профессор Демьян Демьянович. Невысокий, темноволосый, худощавый, с узким длинным лицом и вечной щетиной на подбородке. Кажется, этот человек совершенно не менялся внешне.
– Нормально.
– Да где ж нормально, наш Костров на Венецию теперь стал похож! Почему одна, без тети?
– Не могу я ее в такую погоду из дома вытаскивать, – пожала плечами Васса. – Она хотела, но я ее отговорила.
– Давай послушаю тебя…
Демьян Демьянович вставил в уши дужки фонендоскопа, принялся прослушивать Вассу спереди и со спины. Слушал и чего-то хмурился.
– Идем… На томографе еще тебя посмотрим.
…Чего только не делал в этот день Демьян Демьянович с Вассой – и в томограф ее клал, и перед какими-то приборами ее ставил, просвечивал, проводами с датчиками обматывал.
Потом они опять оказались в кабинете у доктора. Вассу он попросил посидеть в кресле, а сам уставился в экран монитора, на котором отображались результаты всех обследований. «Точно помру скоро, – мрачно подумала Васса. – Вон он как хмурится и подбородок все время трет!»
– Мне иногда кажется, что я чувствую свое сердце, – вздохнула Васса. Она не жаловалась, нет, она просто хотела поделиться с доктором мыслями.
– Что именно ты чувствуешь? Болит? Щемит? Колет? – с тревогой спросил профессор.
– Нет, не болит и не колет… Но временами ощущаю какую-то тяжесть вот здесь, в груди. И шевеление. Сердце может шевелиться? Как будто во мне… ребенок? Только вот он почему-то не в животе, а выше. Но откуда у меня может быть ребенок. Я же ни с кем никогда… Или нет, не ребенок, а Чужой, есть такой старый фильм…
– Васса, детка, ну что за ерунда у тебя в голове, – вздохнул Демьян Демьянович. – Ребенок, еще Чужого вот какого-то придумала… это твое сердце, правда. Иногда сбивается с ритма, пульсирует, и действительно кажется, что оно шевелится. А не похоже оно на шевеление лягушки? Между прочим, раньше такие симптомы и называли «грудной жабой».
– Ну да, похоже на шевеление жабы, – вздохнула Васса. – Какая гадость. Ненавижу себя.
– Ты просто не можешь смириться со своей болезнью…
– Я никогда с ней не смирюсь, – с раздражением произнесла Васса. – И зачем вы когда-то меня спасли, не понимаю. Дали бы мне умереть нормально!
– Тебе не нравится твоя жизнь, детка?
– Нет, конечно! – сварливо произнесла Васса. – Только не говорите мне про жизнь, у меня нет жизни, у меня – существование.
– Я, пожалуй, сейчас позову Алекса, пусть он с тобой побеседует…
– Да не нужен мне этот Алекс! Я хочу на работу устроиться и тете помогать. Хоть какой-то толк должен от меня быть?!
– Тетя тебя об этом просила?
– Нет, тетя Поля никогда ничего не просит, она вообще ангел, тянет меня на себе… Это я, я хочу ей помочь, я чувствую перед ней вину!
– Тебе нельзя работать. Тебе нельзя напрягаться, нервничать, переживать…
– Ха! Я от того переживаю, что совсем никчемная… И вообще, – неожиданно озарило Вассу. – Я совершеннолетняя уже, так? Значит, имею право принимать решения сама. И вы мне не указ, Демьян Демьянович. Я к вам больше не приду.