Между нами
Шрифт:
Огромные колонки, которые я почему-то заметила не сразу, взорвались музыкой. Песня группы «Skillet» под названием «Rise» разлилась по всему дому, и началась настоящая вечеринка.
Половина ребят ушла в бассейн, другая половина осталась танцевать в такт музыке. Я пыталась найти Алекса, но мне удалось это лишь через двадцать минут: он был во дворе и курил. Раньше я как-то не задумывалась, что такой идеальный парень может иметь вредные привычки, но вот он стоит с сигаретой и жадно пускает дым в свои лёгкие.
Увидев меня, он улыбнулся.
– Ты пришла! – констатировал
– Да, а ты куришь.
– Есть такое. И да, я люблю курить, мне нравится это. И бросать не собираюсь.
– Ну что же, не мне тебя судить, – улыбаюсь я и стараюсь показаться более расслабленной.
– Ты красивая, – делает мне комплимент Алекс и смотрит прямо в глаза. Я чувствую, что краснею как никогда. Парень моей мечты сказал, что я красивая!
– Ты тоже. И тебе даже не требуется для этого посещать салоны или подбирать нужную одежду… ты просто красивый. Такой, какой есть.
Наконец он отвёл глаза и тоже покраснел. Надеюсь, мои слова не были лишними. По крайней мере, я сказала всё так, как есть.
Пауза затянулась, и я решила сменить тему.
– Пошли, я покажу тебе свой подарок! Хочу, чтобы ты открыл его при мне.
– С удовольствием! Честно говоря, мне уже интересно.
Зайдя в дом, мы обнаружили, что людей стало в пару раз больше. Я хотела спросить, знает ли он их всех, но было слишком громко, и вряд ли бы он расслышал хоть что-то. Найдя свой подарок и достав его из кучи других, я вопросительно посмотрела на Алекса в надежде, что он поведёт меня туда, где в доме тише всего. Подумав несколько секунд, он взял меня за свободное запястье, и мы направились наверх, а потом налево по коридору, украшенному воздушными шарами серебристых и салатовых оттенков, – в самую дальнюю комнату.
В ней не было практически ничего: пара картин на стенах, гитара в правом углу, мольберт, огромный ковёр мятного цвета и одно большое кресло, которое стояло рядом с гитарой. Окна без занавесок занимали почти всю стену; они открывали прекрасный вид на небо и дворик, зелёный от травы, где совсем недавно курил Алекс.
– Это самая красивая комната, которую я когда-либо видела, – признаюсь я и ни капельки не лгу.
– Серьёзно?
– Да. Вид из окна прекрасный, и… – Снимая обувь, я прошлась по ковру, чтобы рассмотреть картины поближе. – И они тоже прекрасны, – закончила предложение я.
– Спасибо. Мои работы. Правда, я пока пишу их акварелью или гуашью – всё не решусь купить масляные краски…
– Надо же, как я угадала с подарком!
Алекс посмотрел на меня ошарашенно, мне даже показалась, недоверчиво. За секунду он открыл коробку с подарком, где нашёл большую коробку с масляными красками и два холста на подрамниках.
– О, Ким… – сказал он, нежно меня обняв. Так, будто я действительно для него что-то значила.
21:39
Когда уже достаточно стемнело, я прошу Эвена отвернуться и достаю проектор. Честно говоря, я и сама не ожидала, что будет так красиво, поэтому после моего удивлённого возгласа мой парень поворачивается,
– С ума сойти! – говорит он и страстно меня целует.
– Да… но не будем забывать о настоящих звёздах, – говорю я, нежно проводя руками по его волосам.
– Конечно, но это просто нечто!
Звёздные огоньки мерцают наверху, вдохновляя на что-то невероятное. Несколько минут мы так лежим: глядя в потолок и думая обо всём на свете.
– Пора бы нам встать, – говорит Эвен. – И одеться. Мама скоро придёт.
– Да, конечно. Посидим с ней и потом пойдём гулять?
– Ага, а потом на крышу. Не боишься простудиться там?
– Нет, ты тёплый, – говорю я. С ним мне действительно очень тепло.
С мамой Эвена я познакомилась примерно год назад. Мы нашли общий язык не сразу: сначала просто переглядывались, улыбались друг другу. Было много оценивающих взглядов с её стороны, но чем дольше мы знали друг друга, тем легче нам было общаться.
И вот она, как обычно, заходит в дом и всё берёт под свой контроль.
– Вы кушали?
– Конечно! – отвечаем мы хором, и Эвен бежит помогать ей с сумками.
– Точно? Я вам тут ещё торт купила, и пиццу…
– Ладно, перекусим ещё немного, – говорит мой любимый, – а потом мы с Ким погуляем. Ты не против?
– Тебе исполнилось двадцать, а ты до сих пор отпрашиваешься?
– Хорошо, понял. А ещё мы решили переночевать на крыше.
***
Когда он начал рисовать, всё будто замерло. Не осталось ничего вокруг: только он, краски и мольберт с расположенным на нём холстом. Я села на кресло и не могла оторвать глаз: его руки словно порхали над уже оживающей картиной. Мне казалось, что он забыл про меня и про то, что у него по дому носилась… уже примерно сотня пьяных подростков. А его лицо так расцвело, будто для него открылось что-то новое.
Спустя час он наконец оглянулся на меня и спросил:
– Что скажешь?
Холст уже наполнился сочными тонами, и, несмотря на то что картина была не закончена, я распахнула глаза от удивления.
– Шикарно! Никогда не думала, что от красок так много зависит! Пейзаж будто объёмный, живой… Ты бывал в этом месте?
На холсте был изображён пруд с парой уток и большим количеством кувшинок, а по его бокам – деревья с пышными кронами и зелёная травка.
– Да, несколько раз. Оно находится в загородном посёлке, и как бы я ни старался, прозрачность и чистоту пруда передать невозможно. Может быть, я даже свожу тебя туда, если ты не будешь против.
– Не буду, – неловко улыбнулась я.
Мне казалось, он читал мой взгляд, мои улыбки и жесты, как открытую книгу. Возможно, он понял, что нравится мне, даже до того, как мы заговорили в первый раз. Засмущавшись, я начала смотреть в пол. Он подошёл ко мне, встал на колени, чтобы оказаться со мной на одном уровне, и медленно поднял мой подбородок вверх до тех пор, пока наши взгляды не встретились. И каким бы чистым и прозрачным ни был тот пруд с холста, его глаза казались намного чище, и в них было гораздо легче утонуть.