Между небом и землей
Шрифт:
Тела Грюма не нашли, видимо пожиратели забрали его как трофей. Наконец оказавшись с Гарри, Роном и Гермионой наедине, мы начали обсуждать поведение палочки Гарри в схватке с Волан-де-Мортом, догадок не было. Все утверждали что у Гарри, как и у Темного лорда есть особенная сила, способная защитить в критический момент, но Поттер опровергал это, полагая что палочка сама направилась в нужную сторону, ведь он был слеп и не знал где лорд находится в тот момент. И по его утверждениям, никогда она не выплескивала золотистого света, который я описала. Еще одна загадка. На следующий день миссис Уизли загрузила нас домашней работой. Гарри вычищал курятник, Гермиона и Джинни помогали на кухне,
— Ты наверное шутишь? — Улыбнулась она, и подошла к окну.
Кухонная тряпка выпала из ее рук, а рот открылся от удивления. Ее взору предстала площадь с ровным газоном, в этом месте планировалось установить свадебный шатер. По краям площадки, а так же немного поодаль располагались дивные растения: тропические деревья с огромными лиловыми цветами, кусты Гибискуса и белых роз. Небольшая часть земли была отведена под фонтан, появившийся из ниоткуда, по краям обставленный стеклянными лавочками, которые выросли из нагретого пламенем песка. Заросли орхидей окружали все это великолепие. Молли Уизли стояла в оцепенении, глядя непонимающими глазами на то, что раньше называлось двориком подле ее дома.
— Что с мамой? — Спросил Билл, вошедший на кухню.
Он не стал ждать ответа, просто подошел к тому же окну и на секунду тоже оторопел. Миссис Уизли повернула глаза к сыну.
— Никогда не видела ничего подобного. — Тихо сказала она. — Как красиво, неужели это ты сотворила? — Добавила она, уже глядя на меня.
Я лишь пожала плечами и слегка улыбнулась. Молли вышла на улицу осмотреть сад поближе, вернувшийся с работы мистер Уизли сначала не мог поверить, что это великолепие украшает его родной дом. Близнецы Джордж и Фред, Джинни, Гарри и все остальные так же находили мое творение великолепным. Джинни сорвала несколько орхидей для своей комнаты. Гермиона изучала тропические цветы, источающие приятный аромат. Сириус так же не мог скрыть удивления, он сделал пару дежурных комплиментов, отдающих холодком и вновь отправился по делам ордена. Чертова сила, если бы не она, все было бы как у людей. Восхищаясь садом, никто и в мыслях не думал, что вся эта красота, весь этот зеленый ковер… Всё это было создано отвратительным чувством ненависти к самой себе, беспомощной ненависти к любви, на которую я не имела права, ни по-человечески, ни по-эльфийски.
Гарри снова увидел то, что происходит с Волан-де-Мортом, он мучил Олливандера — мастера волшебных палочек, ярость охватывала его из-за непонимания того, что произошло когда умер Грозный Глаз. Гермиона пыталась уговорить Гарри, снова постараться не давать мыслям лорда доступ к его голове, но легелименцией Гарри так и не овладел, да ему похоже доводилось узнавать много полезного из этой связи, если конечно обрывки того, что он видел, не являлись ложными.
Завтра день рождения Гарри, а я не купила подарок, ломая голову, что могу ему подарить, сидела в одиночестве на крыльце Норы в размышлениях что бы можно было сделать на скорую руку.
— Почему одна? — Раздался до боли знакомый голос из-за спины.
Сириус сел рядом со мной на ступеньку крыльца и потянул к моему лицу руку, я не поняла его движения, и отпрянула назад, с накатившей на меня волной страха и негодования.
— Я хочу посмотреть. — Ровным тоном сказал он.
— Не надо, мне
Но он уже отодвинул прядь волос и вгляделся в острый кончик моего уха. Жуткое чувство дискомфорта охватило меня.
— Ты что, посадила его на скотч? — Удивленно спросил он, едва сдерживая улыбку.
И действительно, все что я могла сделать, это посадить ухо на скотч, приклеить к голове так, чтобы можно было закрыть это уродство волосами. Сириус подавил смешок.
— Зачем? — Он погладил меня по голове. — Дурочка, только ты могла такое сделать.
Зачем он это делает, почему трогает меня, каждое его прикосновение, пускай и дурашливое, отдается дрожью в моем теле.
— Просто это уродство лишний раз доказывает мое нечеловеческое естество. — Тихо сказала я, скидывая его руку со своей головы.
Он убрал ладонь и посмотрел в мои стыдливые глаза. Сейчас от него не веяло холодом. Кажется ему стало тепло на душе, может от закатного солнца, лучи которого мягко ложились на райский сад воздвигнутый при помощи эльфийской магии, быть может от пения птиц, прилетевших полакомиться нектаром тропических цветов, но мысль о том, что это было из-за меня… Прочь… Это не так.
— Ты становишься другой, это не нужно скрывать, они не уродливы. — Внезапно тихо сказал Сириус.
Он говорил словно мать, объясняющая взрослеющей дочери, что появляющиеся новые формы ее тела прекрасны. В пору было рассмеяться, но мне так хотелось плакать. Почему он так смотрит на меня? Я снова ощущаю боль, нарастающую в нем, боролся, гнал, не соглашался с ней, но от этого становилось только хуже. Где же его уже привычная маска равнодушия?
— Пойду на кухню, помогу миссис Уизли. — Быстро нашла повод для ухода я, поднимаясь на ноги.
Но он не позволил, он схватил мою руку и резко притянул к себе, так что я упала прямо на него. Он обнял меня, крепко, удушающее, его сердцебиение участилось, чувства охватившие его были полоумными, любовь, боль, страдания, одиночество и частичка ненависти к этой судьбе, список можно было продолжать, даже для меня эмпата, эти ощущения могли стать смертельными, но он носил их в себе. Молчание, шелест ветра игравшего кудрями деревьев, солнце почти зашло, слеза скатилась по моей щеке. Что он делает, мы оба только успокоились, только начали привыкать к разлуке, зачем…
— Сириус… Это невозможно. — Шепнула я ему на ухо. — Я теперь не человек…
— Это не важно. — Так же тихо произнес он гладя мои волосы рукой.
Что повлияло на его поведение? Почему именно сейчас он вновь решил сделать шаг навстречу.
— От тебя так долго веяло равнодушием, я не верю, что ты всё еще что-то чувствуешь. — Это было самое глупое и обидное, что я могла сказать.
— Ты еще настолько маленькая и несознательная, многого не понимаешь, — С улыбкой произнес он, убирая волосы за мои острые уши, — Опираясь на мои чувства, ты совсем забыла, что человеку подвластен самоконтроль, и как бы больно не было, я научился не показывать тебе… — Он запнулся.
Я действительно глупа настолько, чтобы не понять этого, контроль в чувствах сродни пресловутой оклюменции. Неужели он испытал что-то настолько разрушительное, то, что смогло просто отключить все чувства, заставить нервы плясать под его дудку? Определенно это невозможно. Если судить о маглах, это нереально, но неизвестен еще всевозможным магическим наукам потенциал волшебника. Сириус оказался силен, силен до такой степени, чтобы переступить через себя, научился, заглушил в себе эту боль, заглушил настолько, что ему удалось обмануть и себя и меня. Сумасшествие? — Возможно, но сейчас меня обнимал тот, чьи чувства для меня стали секретом, тот, кого теперь я не могла распознать.