Между небом и землей
Шрифт:
– Мы еще сами не определились, что между нами происходит, но, будьте уверены, я не дам вашу дочь в обиду, как и она – меня. Надеюсь, вы не имеете ничего против зятя-волшебника?
– Фред! – несколькими минутами позже сердито выговаривала парню Гермиона. – Какого гиппогрифа ты фактически напросился мне в мужья?!
– Ну, скажем, я прощупывал территорию, и не для себя, а для малыша Ронни. Хоть убей, но не могу представить тебя с каким-нибудь маглом. А родители у тебя забавные, - снова пробормотал Фред, машинально увернувшись от замахнувшейся на него сумочкой Гермионы. – Будь добра, не размахивай своими аксессуарами,
– Ни в жизни больше не пойду с тобой к родителям! – бурчала Гермиона, разыскивая безлюдное место для трансгрессии.
– Да брось, Гермиона! Было весело!
– Очень, - съязвила Гермиона, пряча за сарказмом удивление от слов Фреда насчет их «свадьбы». Отчего-то ей на миг захотелось, чтобы, в самом деле, они с Фредом были чем-то большим, нежели вынужденные напарники. По телу растекалось приятное тепло при мысли о том, что Фред, возможно, влюблен в нее – или же искусно притворяется, разыгрывая и дразня ее. От последней мысли градус настроения Гермионы резко упал, и она слишком резко крутанулась на месте, трансгрессируя.
Надо было видеть лица Джинни и Перси, когда перед ними появился Фред. Гермиона даже подумала, что кто-нибудь из них точно упадет в обморок, но, к счастью, обошлось без потрясений. Глаза Джинни подозрительно блестели, хотя девушка и утверждала, что это – от счастья и неуверенно улыбалась дрожащими губами. Перси жадными глотками осушал наколдованный Гермионой стакан воды. В пятый раз. За пять минут.
Рон со своей задачей не справился. Хотя, в отличие от Перси, Джинни хотя бы была предупреждена о появлении Фреда в весьма необычном состоянии. Возможно, поэтому она относительно спокойно восприняла брата-призрака.
По коридору к ним двигались мистер и миссис Уизли, и Гермиона спешно ретировалась, послав Фреду ободряющий взгляд. Тот в ответ широко улыбнулся, не скрывая счастья от того, что может увидеть родных и поговорить с ними.
Желая незаметно уйти, Гермиона скользнула в первую попавшуюся палату – к счастью, она оказалась пуста. Девушка присела на застеленную постель и задумчиво покрутила в пальцах волшебную палочку, с кончика которой посыпались серебристые искры. Взмахнув ею, Гермиона наколдовала россыпь звезд, воспаривших к потемневшему, как ночное небо, потолку. Развлекаясь, девушка добавила огромную и похожую на серебряный сикль луну и кучку перистых облаков. По мановению волшебной палочки Гермионы палата медленно превращалась в поляну. Это была всего лишь иллюзия – полностью трансфигурировать комнату девушке бы ни за что не удалось, - но иллюзия была очень правдоподобна.
– Хорошая работа, мисс Грейнджер, - раздался от порога мрачный голос целителя Шоуна.
Гермиона резко обернулась к нему, чувствуя закипающее внутри раздражение.
– Вы видели Фреда? – резко спросила девушка. – Вы видели, что с ним? Что вы можете сказать по этому поводу?
Вместо ответа целитель уселся на сиротливо стоявший у двери стул и взмахнул собственной волшебной палочкой. Под потолок воспарили серебристые птицы, словно сотканные из тумана, и несколько позже до Гермионы дошло, что то были Патронусы. Девушка рассеянно наблюдала за кружащими над головами двух людей птицами и очнулась только когда Августус Шоун снова заговорил.
– Она была очень молода и активна, - глухой голос целителя словно шел из могилы. – У нее было столько идей, что
Целитель Шоун прервался, запрокинув лицо в сапфирово-синее небо. Воцарившуюся в палате тишину нарушали только птичьи крики, словно выплескивавшие печаль и ярость того, кого были призваны защищать. Хотя Августус Шоун и не назвал имен, Гермиона поняла, о ком он говорил.
– Зачем же вы согласились взять Фреда? – не выдержала Гермиона.
Мутный взгляд Шоуна остановился на ее лице, заставив девушку поежиться.
– Я думал, что смогу ему помочь, да только все без толку.
– Но разве то, что он стал видимым, не значит, что ему лучше?
– Это краткая стадия. Еще дня два-три, если не меньше, и он исчезнет – быть может, навсегда. Она тоже исчезла, когда мне удалось сделать ее видимой.
Гермиона не стала спрашивать, каким образом ему это удалось – они оба знали, что это был за способ.
– Я глубоко сожалею, что так вышло, мисс Грейнджер, - отрывисто заговорил целитель, - но я бессилен помочь мистеру Уизли. Нам остается только уповать на чудо… хотя в нашем случае я бы предпочел здравый смысл, уверяющий, что чудес не бывает.
Тяжело вздохнув, Августус Шоун поднялся с места и вышел, так и не дождавшись от Гермионы ответа. Девушка задумчиво рассматривала потолок, машинально теребя висевший на шее кулон с голубым камешком. Она надела его от скуки и – самой себе признаться в этом страшно! – из-за того, что голубизна кристаллика напоминала глаза Фреда. О защитных свойствах «амулета» она не задумывалась, не верила в это.
«Чудо. Чудес не бывает».
Только вот Фред Уизли собственной персоной – это одно сплошное чудо.
И как ему сказать о том, что у них ничего не выйдет? Гермиона поднялась с постели и вышла в больничный коридор. Здесь было пусто – видимо, семейство Уизли куда-то удалилось или же собралось в палате Фреда. Помявшись и чувствуя себя непрошенной гостьей, Гермиона все же толкнула дверь в палату и удивилась, увидев, что там пусто. Сама не зная, почему, она вошла в темное помещение и огляделась.
На постели лежал Фред, казавшийся просто заснувшим здоровым человеком. Гермиона приблизилась к нему, все еще теребя кулон. Ей показалось, что губы парня дернулись, словно желая что-то прошептать. Она наклонилась ближе к нему, так близко, что едва не касалась своими губами его губ. Воздух вокруг словно наэлектризовался до предела. Каждый судорожный вздох находившегося в коме Фреда летел прямо в губы Гермионы.