Между прошлым и будущим 1943-1944
Шрифт:
– Идиот! – Прошипел Вальтер
– Че, ты сказал? – Гриша еще чуть- чуть и набросился бы на Вальтера с кулаками.
– Да угомонитесь вы оба – Взорвался Муха – Вам, что подраться захотелось?
– Помощник машиниста! – Пренебрежительно бросил Вальтер
– Слышь, ты барон. – Взорвался Гриша
– Ну, хватит, пока вы тут орете, господин хороший ноги намылил.
– Даша! – Вдруг словно очнулся Вальтер
Они бросились обратно к домику, но девушки так, же мирно спали. Вальтер опустился рядом с Дашей, неожиданно достал из кармана кольцо и осторожно одел ей на палец.
« ДА возможно трава и газ сделали свое дело, но так не бывает что одно и то же всем» – Вальтера от мыслей отвлекла Даша.
Через
Все дальше они уходили от этого странного места. Был уже вечер и вдруг лес расступился, и они оказались рядом с деревней; молчали собаки, стояла мертвая тишина. Только когда они шли по улице заросшей травой, поняли почему. Дома сожженные и стояли одинокие печки, поднимаясь трубами словно свечки. На пригорке стояла полуразрушенная церковь. Они с удивлением увидели священника, длинная черная ряса развевалась на ветру, седые волосы и борода были всклокочены. Подойдя уже вплотную Дашу, испугали глаза священника, красные, воспаленные они блестели безумным блеском, над крючковатым носом. Она прижалась к Вальтеру, который почувствовал холодок, пробежавший по спине.
– Муха, какой он страшный. – Вдруг прошептала Алена, прижавшись к Мухе.
Гриша передернул плечами, от какого – то холода исходящего от этого старика. Но что обратил внимания Муха это огромное количество крестов стоящих возле сгоревшего сарая и у церкви.
– Куда путь… держите.. христиане?- Заговорил священник его голос хриплый, и он словно пытался вспомнить слова после долгого молчания.
– Да беженцы мы – С трудом сказала Алена уже давно заученную фразу, ее слова подхватил ветер и эхом пронесся по бывшей деревне.
– Ну, заходите, откушайте, чем бог послал! Идите в храм божий!
Переглядываясь, они спустили за священником в небольшой подвал, на столе горела свеча, и сидел мальчик, читая в неярком свете книгу
– Диду я прочитал!- Он поднял голову – Кто это?- Испугался мальчик и бросился к деду.
– Божьи люди!- Старик пригладил бороду рукой
Гриша уже не чувствовал ног, боль снова пришла и словно кол вгрызалась в грудь, а затхлый воздух, духота сделали свое дело он рухнул на каменный пол.
– Батюшки светы – Священник перекрестился – Что умаялся с дороги!
– Он болен ему бы отлежаться! – Алена посмотрела на священника – Можно мы здесь
останемся?
– Вот сюда ложите! – Священник показал на лежанку у стены.
Когда все сели за стол оказалась, что священника зовут отцом Кириллом, а мальчик его внук Михаил. Отец Кирилл тихо рассказывал, когда год назад кто – то убил офицера, после всех согнали в сарай, что возле церкви и сожгли. Михаила спасло то, что мать сумела спрятать сына. А к отцу Кирилла, который стоял с крестом возле солдат и пытался вразумить их, подошел офицер и ударил в грудь кулаком, так что тот потерял сознание, а очнулся, когда остатки сарая догорали в темноте, а огонь жадно пожирал, когда то большую деревню. Несколько дней он разгребал сарай и хоронил сожженных. Как тихо сказал Миша, он не узнал деда, когда то высокий и крепкий мужчина превратился в одночасье в старика. Вальтер все понимал, ему вдруг стало невыносимо душно, словно кто схватил его за горло и душил, душил. Он рванул воротник, вскочил, роняя табурет, выскочил наверх. Спотыкаясь о кирпичи, он вышел из церкви, оказался в темноте освещенной только звездами, равнодушной и холодной луной, ветром, изредка проносящим по кронам деревьев. Ночь разрезали песни цикад и этот воздух теплый и сладковатый от запаха цветов и яблонь, словно теплое молоко вливалось в душу и предполагал умиротворение, но для Вальтера этот воздух был словно пила вонзающая в душу свои острые края, выдергивающая из всех щелей эту трепещущую
«Господи, господи, даже сейчас он остался»- пронеслась мысль в голове у Вальтера, и ночь разрезал дикий, хриплый вопль от которого застыла кровь в жилах, он затих, слышен было только тихий вой. И все затихло, ветер и цикады, словно отдавая честь боли человека, который пришел с мечом на эту землю, а отдал душу этой земле всю до остатка. Вальтер сидел на земле, обхватив голову руками, слезы текли по щекам – «Простите, простите»
Вдруг чьи – то нежные и теплые руки обняли его, – « Вальтер»
И вдруг словно прорвало, слезы хлынули потоком, и он как маленький мальчик, зарывшись в колени Даши, плакал навзрыд, всхлипывая, боль с новой силой вырвалась наружу. Пуля в руку, кинжал в бок, плен, расстрел, дерево, пила и раненные, маленький мальчик с гранатой и змеей, гестапо, виселица, пуля в плечо, Сталинград, холодные окопы, холодные руки смерти каждый раз проникающие в сердце, снова гестапо, а все замыкает пистолет вороное дуло которого у виска и страх, страх, страх все поглощающий страх, но его это все ничто, по сравнению что принес он этой земле, этим людям вина за чужой грех оказалась во много раз больше чем страх.
И вдруг сквозь этот водоворот ворвался голос
Ночь пришла,
Темноту привела,
Задремал петушок,
Запел сверчок.
Вышла маменька,
Закрыла ставенку.
Засыпай,
Баю-бай.
Даша пошла за Вальтером и была напугана этим звериным раздирающим воем, но что – то заставило ее подойти к нему опуститься на колени и обнять, как обнимают ребенка, напуганного темнотой, как обнимают младенца. Гладила его по голове, по вздрагивающим от рыдания плечам и спине и вдруг материнским инстинктом запела колыбельную, которую ей пела мать
Баю-баюшки-баю!
Во лазоревом краю
Солнце село,
Скрылось прочь,
День угас, настала ночь.
Вальтер спит, и сны он видит
Тишина в лугах, в лесах,
Звезды ходят в небесах,
И дудит им во рожок
Тихий месяц-пастушок.
Он дудит, дудит, играет,
Складно песню напевает,
Да негромкая она,
Только звездам и слышна.
Только звездам, только ночке
В синей, сини над селом...
А для нашего сыночка
Сами песню мы споем.
Мы Вальтера покачаем
Под припевочку свою:
В ней начало: “Баю-баю!”
А конец: “Баю-баю!”
Слезы закончились, и сон исцеляющий сон смежил веки. Даша все напевала, пока не поняла, уснул.
– Даша! – Рядом с лампой остановился Муха – Как он?
– Уснул!
– Давай отнесем его! – Предложил Муха
– Нет не надо, принеси, чем закрыть пусть спит!
– А ты?
– А я с ним!
Наступило утро, туман отползал в сторону как живое существо, недовольно и словно ворча. Вальтер проснулся от того что затекла рука. Открыл глаза и увидел, что лежит на коленях у Даши, а она лежит у него на боку, придавив ему руку. Вспомнил что было, осторожно, что бы ни разбудить ее сел и положил ее голову к себе на колени, с нежностью убрал прядь волос, закрывающий ей лицо, поцеловал мочку уха. Даша вздохнула и открыла глаза, села и их глаза встретились, молча, встали и, обнявшись, пошли к церкви, на пороге которой стояла Алена, она обняла подошедших Вальтера и Дашу. Муха подошел и с легкой грустной улыбкой смотрел на них, потом тоже подошел и обнял их.