Между прошлым и будущим

Гусев Анатолий Алексеевич

– А как же на маршрут выходит? Там не проверяют?

– Проверяют. Гвоздикой зажёвывает. Да он у меня с рулём родился, шофёр от Бога. Хоть пьяный, хоть трезвый, хоть с закрытыми глазами – приедет куда угодно и без аварий.

– Вон, какой орёл! Что ж он у тебя тогда такой ревнивый? Обычно ревнуют неуверенные в себе люди. А он у тебя красивый, бабам, наверное, нравиться.

– Наверное, – как-то с внутренней болью сказала Люба.

– Есть подозрения?

– Есть. Мы жить с ним перестали как муж с женой. Он мной как бы

брезгует. А недавно, стирая бельё, я от его трусов почувствовала отвратительный запах, – она помолчала, подбирая слово, но не подобрала и сказала смущённо: – запах влагалища чужой женщины.

– Отвратительный?

– Для мужчины он, может быть, и приятный, а для женщины он отвратительный.

– Может быть, показалось?

– Может быть, но позавчера опять тот же запах.

– Да, печально. У него был повод тебя ревновать?

– Я ему досталась не девочкой, – пряча глаза, сказала Люба.

Гена хмыкнул:

– Не ты первая.

– Валера у меня деревенский, у него другие представления. Был у меня один. Мы с ним со школы дружили. Дружили, дружили, жениться обещал, а как дошло до этого, ну, ты понимаешь?

– Понимаю.

– Девственность-то он мне нарушил, да у него дальше ничего не получилось. Он обвинил во всём меня, обиделся, убежал и с тех пор обходил меня стороной. А в чём я виновата, я не понимаю.

– В том, что связалась с уродом и тряпкой.

– Нет, он так мальчик красивый.

Гена посмотрел на неё удивлённо и улыбнулся. А Люба думала о чём-то своём.

– Так кто у меня был первый? Мой школьный товарищ или Валера?

– Сложно сказать. Но тут тот случай, когда важно не что мы думаем, а что о нас думают.

Люба молча вздохнула.

– Ладно, Любаша, не расстраивайся, всё обойдётся. Не зверь же он у тебя?

– Вот то-то и оно, что зверь.

– Он тебя, что? Бьёт?

– Бьёт, – вздохнула Люба. – И мама ногу сломала из-за него. Он налетел на меня с кулаками, мама бросилась меня защищать, да упала и сломала бедро. Теперь она ходить больше не сможет.

На глазах появились не прошеные слёзы, Любовь их смахнула. Гена обнял её нежно, жалея. Она повела плечами:

– Не надо.

Люба и Сёма появились на детской площадке через полторы недели.

– Не обошлось? – толи спросил, толи сказал утвердительно Геннадий.

– Нет, – тряхнула волосами Люба. – Но здесь, наверное, сама виновата.

– Это как это?

– Валера пришёл пьяный с бутылкой водки, выпил её почти всю и примотался, как пьяный до радио: «Давай в карты, сыграем». Ну и я выиграла.

– И он обиделся?

– У меня математический склад ума, я часто выигрываю, он привык. Нет, тут другое. Он кинул мне две последних карты – туза и короля бубей, а я их козырями покрыла, крестями, шестёркой и семёркой.

– И что?

– Да я возьми и скажи: «Бубья – крести, дураки на месте!»

– И что?

– Ничего. В глаз

получила. Я заплакала, это его ещё больше разозлило, он бить начал. Я вырвалась, побежала, он меня нагнал в коридоре, сбил с ног, я упала лицом вниз, а он на меня сверху сел и стал бить кулаками по затылку.

Люба осторожно, сквозь волосы пощупала свой затылок.

– Болит ещё, – сообщила.

Гена осторожно обнял её, Люба заплакала:

– Я не могу так больше. Мать орала, Сёмка плакал, а ему всё равно было. Он встал и спать пошёл, как ни в чём, ни бывало, а утром сказал, что ничего не помнит и это я всё придумала. Потом, правда, извинялся, на коленях ползал, и секс у нас в эту ночь был такой хороший. А наследующий день опять всё сначала! Что мне делать? Устала я.

Он прижал её к себе, она не сопротивлялась.

– Уйди ты от него.

– Куда?

– Не знаю. А, с другой стороны: чего тебе уходить из своей квартиры. Пусть он уходит. Ему, наверное, не куда?

– Есть. У него квартира в соседнем районе, мы сдаём её.

– О, какой он у тебя!

– Вятские – ребята хватские. Он у меня оттуда, из-под Кирова.

– Так тем более. Что ты его терпишь? Гони его.

– А жить я на что буду?

– Так работу давно бы нашла.

– Он меня не пустит.

– Так сначала выгони, а потом найди.

– Ой, не знаю, что мне делать.

– Ну, тогда я тоже не знаю.

Гена снял руку с её плеча и оглянулся, показывая на дом сзади себя:

– Вот мой подъезд, пятый этаж, последний. Вон моя квартира, балкон видишь? Слева от подъезда?

– Вижу.

– Если сильно припекать начнёт – приходите с Сёмой. Две комнаты, как-нибудь разместимся.

– А мама?

– Да, тяжёлый случай. Ладно, телефон запиши, позвонишь, если что.

– Запиши! Ага, чтобы сразу в глаз получить. Говори, я так запомню.

Гена чётко с расстановкой продиктовал телефон.

– Запомнила?

– Да.

– И в порядке шефской помощи. Я тут денюжку получил не запланированную.

С этими словами он достал из переднего кармана джинс несколько тысячных купюр.

– Сходи, пожалуйста, в магазин с Анжелой, купи ей платья, трусики, носочки… Ну, что скажет. И себе, можешь кофточку купить.

Люба хотела что-то сказать, но Гена ей не дал:

– Не думаю, что твой муж все твои кофточки знает. Анжела! – позвал он.

– Что, пап? – подбежала Анжела.

– Сходи с тётей Любой в магазин. Знаешь, что тебе надо купить из одежды?

– Знаю, – кивнула девочка.

– Ну, вот и идите.

Подбежал Сёма:

– Вы куда? Я свами.

– Семён, – сказал строго Геннадий, – это женские дела, нам, мужчинам, туда соваться не надо. Иди, играй, они скоро придут.

Сёма недовольно побрёл в песочницу ждать подругу.

Через полтора часа из магазина появилась счастливая Любовь, а рядом, держась за её руку, скакала радостная Анжела.