Между Сциллой и Харибдой

Зеленин Сергей

– Ну и…?

Бессильно уронив голову:

– Я планировал оснастить «золотыми унитазами» Дворец Съездов к очередному партийному мероприятию и гостиницу для иностранцев – мол, пускай срут и завидуют. Но первый экспериментальный образец я поставил у себя дома и, меня неправильно поняв…

– …Посадили?

– Да, ерунда – у Жданова в Ленинграде, как у Маркса за пазухой. Нет, всерьёз посадили

меня за то, что я отказался проектировать линкоры для Сталина.

– Почему?

– Потому что знал, что они окажутся бесполезны в этой войне. Мда… Подставил я тогда Андрея Александровича… Хорошенько подставил!

Закурив ещё раз, сделав пару глубоких затяжек, Старшой задумчиво протянул:

– Так вот, оно что… Мой брат Иван погиб в сорок третьем на пляже в Нормандии, когда американцы по нашим из линкоров врезали. Пушки у тех – самый толстый поросёнок без мыла влезет! Слышал, наверное, да?

– Слышал – прорыв танковой армии Телегина на Омаха-бич. Санька это был или Ванька? Способные парнишки.

– Не знаю – просто генерал армии Телегин и всё. Американцы с англичанами приготовились высаживаться, а там уже наши танки. Вот они и, врезали по нашим с досады! Потом, повинились – ошибочка, мол вышла – думали это немцы… Наши им: мы тоже «думали» – да и потопили какой-то «умной» бомбой их «Миссури». Да, что толку? Не только от Ивана – от танка ничего не нашли! Набрали в гроб песочку с того пляжа и отправили через военкомат родным…

Помолчав:

– Я вот и подумал, узнав: а где наши линкоры были? Почему не защитили? Почему не присоединили к Евроазиатскому социалистическому союзу ещё и Англию с Америкой? «Нет у Сталина своих линкоров», – офицеры говорят. А почему? «Сами не знаем, – говорят, – и тебе знать не положено». А оно вот, оказывается как…

Вздохнув:

– Ты только не подумай – я тебя не обвиняю! Кто ж знал, что так получится? Все мы задним местом думаем и задним же умом сильны. Если человек образованный – это не значит, что он умный. Я столько учённых дураков за свой короткий век повидал… Мама не горюй!

* * *

Как-то весьма странно смотря ему в глаза, Чмырдяй вдруг неожиданно спросил, назвав по имени:

– Фёдор, как там баб… Наталья Григорьевна – сестра твоя сводная, как поживает?

Уронив от неожиданности сигарету, закашлявшись дымом до слёз в глазах, он не сразу смог ответить:

– Спасибо… Хорошо поживает – в войну санитаркой в госпитале работала, сейчас – снова в домохозяйках.

– А Максим Прокопьевич?

«Значит,

всё-таки родственник!».

– Отец мой умер в сорок втором, тогда же – когда и Сашка…

Как об хорошо знакомом:

– Александр, значит, тоже…

– Погиб под Балатоном. Это озеро такое в Венгрии – если не знаешь.

– Отца на шахте задавило?

Старшой удивлённо:

– Какая «шахта»? Отец мой природный пахарь был – это мы все городскими стали. Ну, кроме нашего старшака, конечно… Зимой мобилизовали лошадей из Монголии гнать на мясокомбинат – заблудился в пургу в степи, да замёрз. Мать же, тоже недолго батю с Сашкой пережила: хворая уже была – да и уж больно убивалась по ним. Да тут ещё и я со своим ранением.

Глядя на него, Чмырдяй протянул задумчиво:

– Даже, вот как оно всё обернулось…

Затем, перевёл взгляд на небо и, вновь сказав непонятное, замолчал надолго:

– … Всё-таки существует какая-то предопределённость в этой жизни.

* * *

Пока он молчал, Старшой прикурил новую сигарету и, жадно глотая дым – напряжённо думал, ломая в догадках голову:

«С какой стороны родственник? Мать из Оренбуржья – круглая сирота. Со стороны отца…?».

Его мысли перебил следующий вопрос:

– А, как «старшак» ваш? Егор – старший брат? Всё хромает потихоньку?

– Хромает – что с ним сделается, с глухой тетерей. Крестьянствует-хозяйствует теперь вместо отца, червяк земляной.

– Как оте… Как племенник твой?

– Володька, что ли? В школу уже бегает – шустрый такой растёт пострелёнок, а племянницы – только ещё готовятся.

«Со стороны отца – тоже навряд ли. Если и есть какие-то родственники, они не могут знать такие подробности…».

Хотел было спросить, но умиротворённо закрывший глаза было, умирающий вдруг их вновь широко открыл, с тревожным ожиданием вопрошая:

– Брат Григорий? Жив он или…

– Был тяжело ранен в Румынии ещё весной сорок первого. Пришёл без ноги из госпиталя, женился на Дашке-Солдатке и уже наплодил с нею мне ещё двоих племянников-близняшек. Пьёт правда много…

Немыслимым усилием воли – аж вены на лбу взбухли, умирающий зэка вновь поднял голову: