Между шипами

Онли Ева

– Не нужно решать за меня.

– Послушай, – наклонился совсем близко, – я знаю, что ты без трусиков, хочешь, возьму тебя прямо здесь, на глазах у прохожих? Я могу, а ты?

Замерла и задержала дыхание, посмотрев на его губы.

– Или удовлетворю тебя рукой, так они ничего не заподозрят.

Рем просунул руку под плащ и легонько надавил на клитор.

– Что ты делаешь? – зашептала я, вжимаясь в сиденье.

– Мне перестать?

Прислушалась к чувствам и неожиданно для себя озвучила истинное желание:

– Нет… Продолжай.

Он погрузил

в меня пальцы, не переставая массировать клитор, а я часто задышала ему у губы, раздвигая ноги шире.

– Прошу, не делай такое сексуальное выражение лица, так ты себя выдашь соседям, – дразнил Рем.

Представила, как он распахивает плащ полностью и садит меня на себя, как я насаживаюсь на его великолепный, толстый жезл… Сжала руку Рема и несколько раз дёрнулась в экстазе.

Мужчина вынул пальцы и продемонстрировал, какие они мокрые.

– Что же нам с этим делать? Ты замарала мне руку. Давай один палец облизываю я, второй – ты. Договорились?

Он положил безымянный себе на язык и медленно слизнул мои соки. Потом погрузил средний мне в рот, и я, с заворожённой покорностью, его обсосала. Неловко, но так заводит.

– Хорошая девочка… – вполголоса проговорил Рем, наблюдая за моим действием, и чмокнул в губы. – В следующий раз так просто не отделаешься. Мне нужно ехать.

3.

Воспоминания, что с них взять? Лишь дымка в памяти. Но есть очень важные, которые создают нашу личность. Одни лелейно поглаживают внутренние стенки живота, другие кольцами сдавливают мозг. Одни мы не прочь бы повторить, другие – вырезать из памяти на живую.

Не раз слышала истории, как сознание блокирует то или иное воспоминание человека, вызвавшее сильнейшее негативное потрясение. Как же я завидую этим людям. Ведь мои как наяву, впрочем, до поры до времени…

Воспоминания. Первый месяц отношений.

Мужчины стояли в гостиной, держа меня на руках.

– О да, Сия, как ты меня заводишь… – произнёс Каин, входя в меня спереди. – И как после всего тебе удалось остаться такой узкой?

Рем укусил за мышцу плеча, вонзаясь в попку сзади.

– Сколько же раз за ночь ты заставляешь меня кончить, я снова хочу это сделать, – прорычал он на ухо.

Мы отлично проводили время вместе, ходили в театры, рестораны, клубы, на выставки, а после ехали к кому-нибудь из них. Иногда ждать не хотелось, поэтому тайно шалили в общественных местах. Мне было хорошо с мальчиками так же, как им со мной. Я менялась, раскрепощалась, влюблялась.

Подарки, забота, внимание, секс… Умноженные на два.

Меня поглотил неизведанный доселе туман – отношения втроём. И пока я считала, что дышу полной грудью, удавочка медленно затягивалась на шее… С каждым днём я всё меньше вдыхала кислород – я дышала своими мужчинами.

Лишь одно казалось странным – то касалось их рабочей деятельности, меня одолевали догадки, судя по звонкам, обрывкам фраз, было что-то подозрительное…

Воспоминания.

Второй месяц отношений.

Всё закрутилось ещё сильнее. Кружило на самой весёлой карусели, кидало в лёд и пламя, несло на раскатистых волнах.

Но пришлось столкнуться и с некими трудностями, например, как рассказать кому-то о такой нестандартной модели отношений? Родителям уж точно не похвастаешь. Подружки и то не все поймут. Самым близким человеком для меня являлась сестра, но даже ей поведать стеснялась.

Нас настолько затюкали моралью, что мы боимся показаться обществу не такими, как все. Любую странность, любое отклонение от нормы, установленной в чьём-то представлении, тут же заклёвывают; осуждение толпы страшнее, чем подавление собственных желаний. Пусть мы несчастны, зато чисты перед обществом, никто не тыкнет пальцем, никто не уколет словом. Всё для них, только пусть считают равным… Почему? Почему это звучит так абсурдно, но в то же время является залогом общественной жизни?

Люди любят копаться в чужом грязном белье, потому что после этого своё пахнет приятнее. И не сложно догадаться, что скажут про меня, узнай они, что я, как распутная девка, встречаюсь с двумя. О, сколько много эпитетов можно подобрать, как только нельзя заклеймить.

Миллионы тяжёлых оков падут на землю, когда мы перестанем осуждать других за их выбор. И именно наши оковы, открываясь, звякнут первыми.

К тому моменту мне повезло устроиться на работу в офис: непыльная работёнка, средняя зарплата, приятный коллектив. Конечно, тема отношений затрагивалась, когда с девочками попивали кофе на обеденном перерыве. Я чаще отмалчивалась, молясь, чтобы не спросили прямо. Но по всем законам вероятности нежеланный вопрос всё же прозвучал. Могла бы соврать, что сейчас у меня вовсе никого нет. Или упомянуть только одного из парней, любого.

– Статус «всё сложно» принимается? – слукавила я, поднося кружку к губам, сидя на диванчике комнаты отдыха персонала.

– Мне бы твои сложности, – похихикала Элис, шатенка с короткими волосами.

Я заметила, как трое сотрудниц переглянулись странными взглядами.

– Что ты имеешь в виду? – уточнила я, заподозрив неладное.

– Позавчера тебя забирал широкоплечий красавчик – вот что.

– А-а… Да…

– А два дня назад другой широкоплечий красавчик, – с задором добавила Лина, женщина с белой косой.

«Раскусили? Нет, нет… Не могли. Мало ли кто меня забирает…» – наспех решила я и произнесла: – Мои друзья.

– Друзья в губы чмокаются? – надавили они.

– Бывает… – промямлила я.

– И обнимают так рьяно… Эх, а у меня нет таких друзей, – притворно вздохнула Кэти, поправляя заколку на рыжих волосах.

«Они на что-то намекают, мне же не кажется? Всё ещё вряд ли, просто надо отвести их от повода для сплетен», – продолжала мысленно просеивать варианты, прежде чем сказать: – Ладно, признаю, не просто друзья, они за мной ухаживают, но я ещё не сделала выбор, поэтому свободна и вольна флиртовать, пока не остановлюсь на одном.