Между строк
Шрифт:
— Это не дебаты. Мне просто интересно тебя слушать. Ты говоришь вроде бы о простых и всем давно известных вещах. Но мне иногда кажется, что я узнал это только сейчас и только от тебя. Теперь я понимаю, почему ты выбрала журналистику.
— Почему же?
— Ты кого угодно в чем угодно уболтаешь. Ты можешь направить разговор в нужное русло. А еще — умеешь слушать. Это не так уж мало.
— Спасибо. Но ты, по-моему, немного преувеличиваешь. Ты же знаешь, что бывает и по-другому.
— Я-то знаю. Но у человека, который видит тебя первый-второй раз, создается именно такое впечатление. А в умении подать себя тебе не откажешь.
—
— У тебя есть еще один козырь: чувство юмора. Ты говоришь с иронией о своих проблемах и неудачах.
— А как иначе-то?
— Кто-то начинает ныть и плакать: все не так, все плохо.
— Говорят, пока недоволен жизнью, она проходит.
— Вот за это я тебя и люблю. Ты сама не куксишься и другим не даешь закиснуть.
— Иногда этим пользуются.
— То есть?
— Люди, с которыми я не так уж часто общаюсь, привыкли меня воспринимать как «человека, который смеется». И даже не могут представить, что бывает иначе. Но ведь иногда возникает ситуация, когда надо и когти показать. И тут, что называется, — немая сцена. Никто от меня, оказывается, такого не ожидал.
День пролетел незаметно. Ближе к одиннадцати Сашка стал поглядывать на часы.
— Ты что нервничаешь? Что-то случилось?
— Наверное, буду собираться. Как ни печально, скоро начнутся трудовые будни.
— Ага, а кто-то говорил, что я слишком много внимания уделяю работе.
— Я вспомнил об этом потому, что мы опять долго не увидимся.
— Саш, не начинай, пожалуйста. Мы эту тему за сутки обговорили раз пять. Сколько можно? Финал-то всегда один и тот же.
— Да, я, пожалуй, буду собираться.
Следующий день пролетел за писаниной и какими-то мелкими домашними делами. Единственный плюс — никто не дергал. Можно было побыть наедине с собой, попытаться понять, куда идешь и нужно ли это? Такие «диалоги с собой» иногда бывают полезны. Это своего рода накопление энергии. Ведь начнется работа, присесть будет некогда.
Надо было ехать на интервью. Очень не хотелось куда-то шевелиться, что-то делать. Но словно сработало какое-то устройство. Появился азарт, желание раскрутить собеседника. Это чувство возникало перед каждой встречей.
В 12.45 я стояла у проходной «Мосфильма». Пресс-секретарь проекта провел меня на территорию. Один молодой, но уже достаточно известный режиссер задумал снимать фильм по нашумевшему детективному роману. Мне предстояло об этом поговорить.
— Леш, пока мы будем ждать Кирилла, сделаешь кофе?
— Не вопрос.
— Я вчера легла около трех. Воспользовалась «окном», решила отписать тексты, до которых руки все не доходили. Теперь вот «сплю в одном ботинке».
— Понял.
Петляя по территории «Мосфильма», мы наконец дошли до нужного нам здания. Правда, дорогу я так и не запомнила. «Как выбираться буду?» — мелькнуло в голове.
— Всем привет! Это к Кириллу. Катя, сделай, пожалуйста, кофе. Иначе мы останемся без интервью.
— А кофе нет. В пятницу кончился, а сегодня еще не успели купить. Может, чай?
— Хорошо. Только, если можно, покрепче.
Из принесенного пакетика я выжала все до последней капли. Пока я пила чай и пыталась проснуться третий раз за день, мы с Лешкой болтали ни о чем. Но именно из таких разговоров иногда можно почерпнуть что-то стоящее. Лешка, как бы между прочим, рассказал историю об одном сериале, который вот-вот
2
«Jawohl!» — да, конечно, так точно (нем.).
— И чем все закончилось?
— Ищут.
— Жалко парня.
— А что делать? Ну пошли, Кирилл, наверное, уже пришел, — скомандовал Лешка.
— Да, он приехал, — отозвалась Катя.
Мы вошли в кабинет Кирилла Егорова.
— Здравствуйте. Подождите пару минут. Я человека провожу и вернусь. — Он вышел с каким-то высоким плечистым парнем.
— Леш, ну и где твой Кирилл? — спросила я минут через пять. — Я сейчас опять засну, и будет вам опаньки.
— Чего-чего, а «опаньки» нам точно будет, — засмеялся Лешка.
Вернулся Кирилл. Я достала диктофон.
— Как же я хочу спать! — Он положил на сложенные на столе руки голову.
— Не надо о грустном. Такая же беда.
— Я вчера в четыре лег. Надо было отсмотреть и вернуть кассету.
— А я — около трех.
— Понял.
Так мы и общались: я пыталась понять, все ли я спросила, а Кирилл — все ли он рассказал. В самом разгаре беседы появился продюсер. Он как-то недоверчиво посмотрел на нас с Кириллом.
Лешка, присутствовавший при этом, перехватил его взгляд:
— Это у Кирилла интервью берут.
— Да-а?!
И тут же стал дополнять беседу какими-то деталями, эпизодами. Как и все продюсеры, он был бодр и энергичен.
Вот настал момент, когда я выключила диктофон.
— Спасибо. Как только выйдет материал, я вам позвоню.
— Спасибо вам.
Раз уж я оказалась на «Мосфильме», решила зайти к знакомым на телестудию, где сочинялись телесериалы. Когда бы я ни пришла, народ был замотанный и зачастую неадекватно реагировал на происходящее. В принципе, было объяснимо. Иногда одновременно запускалось до пяти проектов, так что в редакторской всегда был дым коромыслом.