Между ударами сердца
Шрифт:
Рабочие установили сцену и синюю трибуну. А за ней подняли собранный из блоков экран. На нем планировали транслировать выступление начальников, а вечером – концерт.
– Раз, раз… Раз, два, три, – рабочий по сцене проговорил в один микрофон. – Раз, раз, – начал проверять следующий. – Ну-ка вруби на всю! – попросил он своего товарища, сидевшего за микшерским пультом. – А ты, Слава, вруби экран.
– Р-р-раз, – заревел из огромных динамиков голос.
На экране рабочий в спецодежде стоял за трибуной. Он помахал руками, словно приветствовал толпу.
– Порядок? –
– Порядок! – крикнул ему из-за пульта звуковик.
– У меня тоже все в норме, – громко сообщил парень, сидящий за компьютером в открытом настежь вагончике.
– Ну, что на пиво? – в микрофон выпалил рабочий по сцене и тут же спрятался за трибуной.
Он, пригнувшись, побежал по подмосткам.
– Слава, ты чего микрофон не вырубаешь?.. – сказал он звуковику.
– Да ладно, никто не услышал, – ответил тот.
Три приятеля отправились к палаткам, которые устанавливали по периметру площади. А к вагончику, где стоял компьютер, подошли одетые в спецодежду парень и девушка.
– Юля, смотри в оба, – сказал Покровский.
Он открыл отмычкой дверь вагончика, ловко вскрыл системный блок компьютера, вставил в разъёмы плату, затем тряпочкой стер с нее свои отпечатки пальцев, закрыл металлический кожух и тоже протер.
– Все, уходим, – произнес Юрий, показавшись из вагончика.
Ровно в одиннадцать часов началось выступление руководителей города. Площадь не была полностью занята народом, хотя его было и прилично. Народ в основном кучковался под хоругвями с эмблемами предприятий. Отдельно стояли коммунисты с красными флагами. Своей группкой держались под голубыми знаменами элдэпээровцы. Другие партии своих представителей не собирали – ведь событие не политическое, а просто праздник города.
Доклады решили не затягивать – регламент десять минут. Говорить только о положительном, и ничего более.
Пятым по счету должен был выступить начальник угрозыска города полковник Грищенко. Он старался отмахнуться, так как для этого есть начальник пресс-службы, но полковнику Грищенко лично позвонил сам мэр города и веско аргументировал:
– Слышь, Михаил Палыч, у меня тоже есть начальник пресс-службы, но тем не менее я сам полезу на трибуну…
– Здравствуйте, уважаемые граждане, или, так сказать, выражаясь неофициальным языком, дорогие, любимые горожане! – начал полковник Грищенко. – Криминогенная обстановка в нашем городе год от года улучшается. То есть это значит… – запнулся он.
Полковник был в парадной форме и старался широко улыбаться. Однако народ встретил его на трибуне жидким свистом. Вдруг микрофон у Грищенко вырубился, и Михаил Павлович от растерянности дал щелбан в микрофонову голову, но характерного звукового «шлепка» не последовало.
А из колонок донесся голос:
– Внимание всем гражданам города. Перед вами на трибуне оборотень в погонах.
Растерянное лицо Грищенко разрослось на весь экран. Застыло в стоп-кадре. А затем на экране вспыхнули буквы:
«Светлой памяти
В течение десяти минут люди, собравшиеся на площади, смотрели фильм, рассказывающий о злодеяниях полковника Грищенко и его подельников.
– Выключай! – сам мэр прибежал к вагончику, где находился компьютер.
Побагровевший от ярости, он кричал на парня за клавиатурой.
– Не могу, – нервничая, признался тот, – компьютер завис.
– Эй, кто-нибудь – вырубите электричество! – проорал в бешенстве мэр.
Однако рабочие явно не хотели ничего вырубать. Им было интересно посмотреть.
– Извините, Иван Тимофеевич, все грохнется к хренам собачьим, если мы сейчас резко электричество отрубим.
– Пускай грохнется! Черт!
На площади раздался дикий свист. Люди, которые стояли ближе к трибуне, увидели, что полковник Грищенко уходит со сцены.
– Держи вора!
Полковник убыстрил шаг.
Минут через двадцать начальник уголовного розыска на личном «Лексусе» уже выезжал из города. Полковник Грищенко гнал машину к своему загородному дому, где у него были заначки: деньги, драгоценности, новые документы и даже театральный грим.
Увидев превышающий скорость автомобиль, дэпээсник хотел было махнуть жезлом, но, присмотревшись к номерам, козырнул.
Въезжая во двор, Грищенко чуть не снес забор. Он выскочил из «Лексуса», словно на соревнованиях по спринту, побежал к подземному гаражу. Нажал на кнопку – поднялись тяжелые ворота. Уже в боксе Михаил Павлович отомкнул замаскированный в бетонной стене сейф. Забрал из него несколько свертков и кинул их в стоявшую в гараже серую «Тойоту Камри», зарегистрированную на его дальнего родственника. Затем Грищенко сорвал с себя парадную полицейскую форму, надел джинсы и темную куртку. Уселся за руль «Тойоты», развернул полиэтиленовый мешок и, глядя в зеркало заднего вида, наклеил седые усы, бакенбарды. Нахлобучил кепку.
Он уже завел мотор «Тойоты», когда перед капотом автомобиля появились – словно выросли из-под земли – два рослых человека в штатском.
– Ох, как вы быстро поседели, – сказал один из них.
– От переживаний такое, говорят, случается, – усмехнулся другой.
Вечером, во время народных гуляний, фильм, посвященный Кузьме Пояркову, еще раз прокрутили на городском экране. А в конце на несколько минут зависла ссылка на сайт, где этот видеоматериал был в свободном доступе.
Народ на площади неистово свистел, когда на экране вспыхивали лица Грищенко и его подельников – преступников в форме. Свистел и Юра, свистела и Юля. А также пытался свистнуть и Даник, но у него не очень выходило. Они также находились на площади среди празднующих горожан.
– Смотри, – показывал Покровский, – делаешь из большого и указательного пальца кольцо, подгибаешь язык и дуешь.
– Ф-ффу, – пробовал мальчуган, – не получается.
– Когда дуешь, ты контролируй и подыскивай силу выдоха. Ну, пробуй.