Между…
Шрифт:
— Понятно, — сказал Эрнест. — Потерялась?.. Ушла сама?.. Или?..
— Или… — сказала Алиса жёстко.
Эрнест увидел, как по провалившимся грязным щекам девочки потекли вниз тоненькие ручейки…
— Почему они со мною так?.. — с застарелой болью в голосе спросила Алиса. — Я же маленькая… Чем я им была так страшна?..
Эрнест уже понимал, с кем имеет дело.
— Дело в том, девочка, что человечество энергично деградирует, а Природа пытается если не остановить его на своём пути в давно покинутый им обезьянник, то хотя бы слегка притормозить, подсовывая ему вас, хранителей былых, развитых
— Десять, — равнодушно сказала Алиса. — А это-то тут при чём?
— Тебе не десять в их понимании, Алисочка, а наверняка гораздо больше тридцати с точки зрения твоих умственных способностей — в сравнении с их же. Твоё потенциальное интеллектуальное по давним тестовым меркам должно быть в районе ста с лишним условных единиц, а у них больше пятидесяти никогда и не поднимется. Ты фактически старше и мудрее их, и именно это в тебе пугает больше всего. Что из тебя получится ещё через десять лет?.. Богиня, которой они должны будут поклоняться?
— Это так плохо? Для кого? Для меня или для них?
— Они медленнее глупеют, чем ты слишком быстро умнешь. Это их и настораживает в плане перспектив. Сопливая девчонка — вождь племени седобородых и седовласых? Абсурд! А вообще, конкретно с тобой они на мой многоопытный взгляд обошлись достаточно гуманно…
Алиса опять жалобно всхлипнула.
— Вышвырнуть из племени, обрекая на гарантированную смерть от голода или в пастях хищников. Это так уж гуманно?..
— Они всего лишь дали тебе шанс, который сейчас пришёл к тебе в виде меня. Других они сжигали, как колдунов, или топили, считая ведьмами. Так что радуйся, дочка, больше, чем огорчайся.
— У тебя есть близкие?.. — вдруг осторожно поинтересовалась Алиса уже из следующей темы.
Вопрос застал Эрнеста врасплох. Ещё не зажившая память больно кольнула в сердце.
— Были… — ему потребовалось какое-то время на то, чтобы перейти в другое русло беседы. — Жена, два сына — близнеца, и дочь. Мы с женой жили семьёй на севере и держали ферму. Так было больше десяти лет, и у нас рождались дети. А потом я привычно ушёл на охоту, но…
Эрнест непроизвольно запнулся. Алиса испуганно посмотрела ему в замутневшие от слёз глаза, и положила свою маленькую холодную руку на его большую, не останавливая, и милосердно позволяя выговориться.
— Я был слишком далеко, когда на нашу ферму пришёл красный смерч. Он был виден издалека, я помчался домой, но…
Он опять сделал болезненную паузу.
— Всё уже не имело никакого смысла… Регина сразу погибла под обломками нашего дома. Артура и Виктора куда-то безвозвратно унесло ураганом, и я не нашёл потом даже их останков…
Чудом уцелела только Ярославна. Ей было всего два месяца, но я смог бы один вскормить и вырастить, если бы её слишком сильно не поранило… Началось заражение; я пытался что-то сделать, но её слабенький организм не справился со Смертью… Та победила
Алиса ничего не сказала, а, убрав руку, стала снова смотреть куда-то через реку.
Эрнест глянул туда же через бинокль, но там была только пустынная голая степь, и он решил, что некоторая заторможенность в поведении девочки — остаточная, и скорой пройдёт.
— Ты приходи в себя, Алиса, а я пока пороюсь в своих запасах, — сказа он, чтобы перенастроить себя с болезненного после разговора об утраченных состояния на рабочее. — Я уже сделал тебе нужный укол, а там мы посмотрим на ваше с твоим организмом поведение…
Он распахнул пошире рюкзак, и стал оценивать его съедобное содержимое уже применительно к двум потребителям.
— «Кормить её нормальной едой — это гарантированно убить, — думал он торопливо. — Первого укола ей хватит часов на шесть, потом сделаем обеденный, а на вечер попробуем слабенький бульон из пищевого кубика. Завтра утром сориентируемся по её состоянию. Или третий укол, или снова — тот же бульон. Весь завтрашний день при хороших результатах поддержим её всё более концентрированным бульоном, а через два-три дня можно будет начать давать Алисе и малые дозы твёрдой пищи. Я очень надеюсь, подружка, что спустя неделю ты уже с удовольствием составишь мне вкусную компанию в любой трапезе!»
Эрнесту вдруг стало интересно увидеть Алису в её природной конституционной форме. Пока это был лишь набор костей, но что-то и в этом костяке уже намекало на то, что Алиса — не природная худышка…
Эрнест был увлечён размышлениями о ближайших перспективах, но в какой-то момент почувствовал, что его тревожит почти окаменелость позы Алисы. Неужели, серьёзная психологическая травма?..
— Ты о чём думаешь? — с растущей опаской спросил он.
— О Судьбе…
— И что ты про неё уразумела?
— Я предполагаю, что, может быть, нам с тобой не следовало сбивать её с намеченного изначального маршрута…
— Ты это на что такое намекаешь?..
— На то, что до сих пор существовала строгая последовательность всех её событий. Меня выгнали свои, я плутала по степям, потом плыла по реке. Здесь я оказалась на берегу, потеряла сознание от голода, и должна была умереть на радость местному зверью. Они бы меня сожрали без остатков, и это была бы законченная книга моего бытия…
Но вот появился ты, и спас меня. Зачем? Ты пойдёшь своим путём, а что будет со мной? Ты — добрый человек, и снабдишь меня едой на несколько дней. Потом я выйду на старый маршрут своей заждавшейся Судьбы, отощаю, и… Или меня съедят ненасытные каннибалы ещё живём, или тем же хищникам я всё равно достанусь уже в другом состоянии…
— Странная у тебя какая-то философия, Ренессанс ты мой неожиданный… — насмешливо сказал Эрнест.
— Чем это? Вполне традиционная и жизненная.
— Тем, что я в ней — незаслуженно второстепенный и совершенно не учитываемый фактор.
— А что, разве есть варианты?
— Вполне! Я вот тут грешным делом уже думал, что ты составишь мне компанию.
— В чём?
— Я ушёл со старых развалин, слишком богатых неизлечимой болью воспоминаний, в поисках новой строительной площадки. Я на это был эгоистично настроен, и совсем не ожидал, что Судьба подбросит мне спутницу и помощницу.