Междумирье
Шрифт:
***
С тех пор, как я впервые случайно использовал магию, прошло шесть лет, а с того момента, как у меня получилось намеренно сдвинуть зернышко на поверхности стола всего четыре. Я шел с утра по коридору, чтобы забрать почту. В голове, так как дядя не любил лишние звуки, насвистывал мелодию из какой-то прилипчивой рекламы.
На полу в прихожей, прямо под почтовой щелью, валялись пара газет для Вернона, журнальчик для Петунии, коммунальные
Мистеру Гарри Джеймсу Поттеру
Графство Суррей, Тисовая улица 4, чулан под лестницей
Письмо из Хогвартса! Я думал, оно придет позже, сейчас же только начало лета. Но ничего, будет время подготовиться к школе… Ах да, я же не смогу ничего купить… Хагрид за мной сможет прийти только в день рождения, через два месяца. Ну ничего, жаль.
— Где ты копаешься, мне на работу скоро уходить, — прогремел из столовой голос дяди Вернона. — Я не собираюсь читать газету за рулем.
— Иду, дядя, — ответил я и поспешил к родственнику. — Мне тут какое-то письмо пришло...
— Письмо? И от кого же? — усмехнулась тетя. — От того придурка с соседней улицы? Вернон, ты видел их сад?
Дальше слова тети я не слушал и, вскрыв письмо, погрузился в чтение. Все было ровно так, как и должно быть. Минерва Макгонагалл писала про зачисление в школу, далее шли необходимые предметы, вроде котла, палочки, книг и остального из канона.
Повертев в руке прочитанное несколько раз письмо, я не заметил ничего необычного. Все точно так, как и должно быть.
— Что там у тебя? — спросил дядя, после того, как я, погрузившийся в свои мысли, не замечал направленные на меня взгляды семьи.
— Письмо из школы, — начал было я, заходя чуть сбоку, но Вернон только выругался, получив от Петуньи укоризненный взгляд, и вырвал из моих рук письмо.
— Мало того, что я плачу за твое обучение, так на тебя еще и жалуются?
Сказав это, дядя погрузился в чтение, а брови его с каждым прочитанным словом ползли все выше. Теперь тетя и Дадли смотрели не отрываясь на Вернона, который, дочитав, задумчиво рассматривал мое лицо.
— Ну что там, Вернон? — нетерпеливо спросила Петунья и сама схватила лист бумаги. Ситуация с бровями повторилась, но на этот раз вместо задумчивости появилась злость.
— Дадлик, дорогой, иди погуляй с друзьями, — обратилась тетя к сыну.
— Но я не доел! — закапризничал маленький боров, дрыгая ногами.
— Дадли, на выход! — гаркнул и Вернон, тут же прекратив истерику сына. Толстяк сразу же поднялся и, поджав хвост, вышел вон.
—
— Других объяснений этому у меня нет, ее муж, кажется, был таким же…
— Странным, — закончил за нее Вернон.
Дядя постучал зажатым в руке листом бумаги по столу, будто взвешивая все за и против.
— А ты чего молчишь? Ты не выглядишь удивленным.
— Простите дядя, думаю… — я замялся, не говорить же ему, что я знал о своей магии, хотя, почему, собственно нет, меня же все равно заберет Хагрид. — Я догадывался, что у меня есть магия.
— Как это, догадывался? — спросил дядя, выплюнув мне последнее слово с насмешкой.
— Ну, у меня были некоторые, необычные способности. Например, — я притянул к себе ложку. — Я могу сделать вот так.
Петунья скривилась, а Вернон смотрел на ложку широко открытыми глазами.
— Иди, мы поговорим потом. — Дядя указал на дверь и я встал, чтобы как можно скорее уйти, когда живот предательски заурчал.
— Возьми банан в холодильнике, — кинула тетя, не поворачивая головы.
Не думаю, что это тот способ воспитания, на который рассчитывал бородатый дед, когда оставлял меня под защиту, но я не жалуюсь. Переезжать или молоть письмо в блендере они уж точно не будут. Да и зачем, если я все уже прочитал сам?
***
День выдался нервным. Дадли умотал куда-то с друзьями. Меня он почти не трогал, уж по крайней мере не издевался, как в каноне. Думаю, все потому, что взрывной характер старого Поттера только ухудшал ситуацию, а я применял дипломатию. Иногда хорошего разговора тет-а-тет хватает, чтобы построить приемлемые взаимоотношения. Особенно с ребенком.
В итоге я, будучи куда более развитым и образованным человеком, часто помогал братцу с учебой и другими проблемами, а он меня не трогал. Меня такая ситуация полностью устраивала, да и тетя с дядей были только рады, что у их Дадлипусечки поправлялись оценки.
В итоге я провел этот день, как, впрочем, и многие другие, сев на велосипед и уехав к озеру. Там, найдя небольшой, но укромный уголок, в который никто никогда не заходил, я оставил сумку с книгой на французском под деревом, лег и начал медитировать.
Я нечасто появлялся в этом месте, все-таки до озера ехать было далеко; да и удовольствие сидеть у лужи, вечно покрытой туманом, было то еще. Но, что странно, даже в те дни, когда пляжи были переполнены, в моем уголке никого не было.