Межпланетный путешественник (Виктор Гончаров. Полное собрание сочинений в 6 томах. Том 2)
Шрифт:
Предлагалось еще: во избежание несчастного случая, пустить аппарат в действие только в тот момент, когда территория Советского Союза будет прямо противоположна Луне…
Была еще указана цифра гонорара, ожидающего на земле исполнителей зверского плана; она в десятки раз превосходила сумму, полученную мной.
Вот я все.
Ребята очень мало поняли. Поняли лишь, что "контрреволюция здесь есть и контр-революция размаха чертовского". Поняли, что в правительственном предписании скрывается нечто страшное для их отчизны.
И
— Аппарат — это психо-магнит, т. е. магнит, притягивающий к себе мировую психо-энергию (ею, между прочим, заряжаются наши аккумуляторы) и в этом своем виде не причиняющий вреда человечеству. А когда его заряжают чьим-либо мозгом, он начинает притягивать только психоэнергию той группы людей, того класса, к которому принадлежал обладатель мозга, и притягивает уже не в слабом, безопасном темпе, а в темпе, умерщвляющем моментально эту группу, этот класс…
— Значит, Никандри был советским работником или даже большевиком, — раскусили ребята, — и значит, от этих мерзавцев гибель грозит всей нашей партии и всем сочувствующим ей…
— Значит, так, — согласился я, — и поэтому необходимо отобрать машину у цилиндров, чтобы лишить их возможности пустить смертоносный аппарат в действие. Очевидно, с поверхности земли он бессилен причинить вред; для этого требуется отлететь на некоторое расстояние от нее…
— Поэтому предлагаю, — закончил я не без торжества, — сейчас же лететь на этой машине обратно! Я могу ею управлять…
— Дудки! — сказал Миха, сделав выразительный жест тремя пальцами, — никуда мы не улетим; в машине не все части налицо. Четырехугольный уволок самые главные, мы смотрели..
— И потому мы не можем лететь, — добавил более обстоятельный Гришка, — что нам нужно сначала завладеть этим самым смертоносным аппаратом (а где он? его здесь нет…), а то такую же машину они могут построить и второй раз…
У ребят была хорошая логика, и я молчаливо снял свое предложение.
Гришка, подумав, сказал еще:
— Да и вообще сначала нужно сбалансировать всю эту гнусь; или хотя бы пуговку с квадратом пустить в расход…
— Ну, это ваше дело, — отвечал я, — на такую "двойную бухгалтерию" я не способен…
— Вы очень малокровны, сударь, — съязвил Гришка.
— Кишечки тоненькие; не соответствуют, — ласково проворковал Мишка.
Эх, юнцы! Если бы вы были на собрании, где я демонстрировал мощь своего интеллекта, и если бы вы видели те овации, которые устраивались мне, вы, наверное, не говорили бы теперь столь неуважительных вещей заслуженному профессору!..
VII. ВЫЛЕЗАЙТЕ, РЕБЯТКИ, ВЫЛЕЗАЙТЕ!!
Утром назначен был отлет. Цилиндры (теперь они носили кепки, но я их буду называть по-прежнему) ровно в семь часов бережно внесли в машину квадратный — с кубический метр — ящик;
Джексон вставил в аккумуляторы унесенные им части и закрыл усилитель в потолке.
— Ну, профессор, будем готовы к путешествию, — сказал он мне. Его лицо было мрачно.
— А если я откажусь от управления?..
Джексон намеревался вспылить, но подошел пуговка:
— Ну-ну, не надо бунтовать, — проговорил он добродушно и открыл шторы окна.
Кругом машины собралась вся та компания, которая присутствовала на собрании, и опять ею предводительствовал цаплеобразный человек. Он о чем-то горячо толковал, размахивая длинными руками и жестикулируя носом. Что-то, по обыкновению, напыщенное и воодушевляющее. Последнее, без сомнения, адресовалось к нам, но толстые стекла окна и предусмотрительно прикрытый усилитель в потолке не пропускали в машину звуков, и мы — я и два цилиндра — не чувствовали ни малейшего воодушевления; наоборот, скорее были склонны к унынию…
Цаплеобразный человек взмахнул в последний раз руками, будто собирался вместо нас упорхнуть в небо, но не упорхнул, а только раскрыл широко свой клюв. То же проделала и вся компания.
Джексон решил, что напутствующий митинг закончен, и опустил шторы.
— Ну, профессор, летим, — угрюмо проронил он.
— В самом деле, надо лететь, — печальным эхом отозвался его друг.
Кажется им, этим авантюристам, не особенно улыбались перспективы покинуть верную родную землю, променять осязательную синицу на призрачного журавля в небе.
Я уверен, что из всех пассажиров одни ребята чувствовали себя сносно и даже, пожалуй, радостно.
И я уже собирался предложить, воспользовавшись всеобщим унынием, выгодную для обеих сторон сделку, как четырехугольный пройдоха извлек из кармана маузер:
— Ну, садитесь же, профессор, мы вас очень просим!..
О, ехидное существо! Как он был ненавистен мне в эту минуту!..
Джонсон предупредительно открыл в носу машины оконце, и я опустился на стул, имея перед собой бледнолицую Луну в качестве того проблематичного журавля, которого предлагалось поймать.
С правого бока от меня находился аппарат, отмечающий высоту подъема, с левого — регистрирующий скорость. Сзади стоял Джексон с револьвером и любезно объяснял, как надо пользоваться обоими аппаратами. Штука немудреная, в особенности если принять во внимание револьвер.
Еще сказал Джексон:
— Нужно, чтобы наша начальная скорость, хотя бы на расстоянии 200 километров от Земли, дошла до 10,9 километров в секунду, иначе нам ни за что не преодолеть тяготения земли…
Последнее мне было известно, во всяком случае, лучше, чем ему. Сюда он мог бы и не соваться. Я быстро высчитал, какое ускорение потребуется делать в каждую секунду. Чудовищное, нужно сказать, ускорение…