Межрасовая Академия им.Вильгельма V
Шрифт:
А ведь он отвечал на поцелуй, со всей страстью отвечал, так почему сбежал, словно трус? И почему меня это вообще волнует, когда на горизонте сплошные проблемы? Не понимаю.
Тем временем король Леогрима, Шархен, сидел за своим столом в главном кабинете. Мужчина хмурил лоб, отчего появились глубокие морщины, новый отчет приводил в уныние. Еще отец ему завещал, что война — последнее дело, но что делать, если больше ничего не осталось? Еще и супруга за спиной что-то творит, а что — не узнать, даже глава тайной канцелярии руками разводит, ни один из телепортов отследить не удалось. Иногда
Его супруга обладала крутым нравом, но пусть своеобразно, он ее любил, что приносило сплошные проблемы. Он постарался отогнать эти мысли, есть проблема похуже — что-то назревало, напряжение витало в воздухе и король нутром чувствовал, из него делают идиота, и это ему не нравилось.
Шархен был мужчиной видным, карие глаза, статный рост, мощная фигура, сохранившаяся даже в его года, борода, что раньше была черной, сейчас уже практически полностью седая. Как и виски, что побелели после смерти дочери, которую не удалось даже на руках подержать, сразу унесли в храм Бога смерти, чтобы не травмировать души родителей. Радовало одно, грех в молодости дал плоды, и у него есть сын, единственный ребенок и наследник, который радовал сообразительностью и отличными навыками хорошего бойца.
Мужчина допил бокал вина и отставил его подальше, в последнее время боли в сердце беспокоят все чаще, но лекаря разводят руками, лекарства от старости еще не придумали. Ему оставалось разобрать срочные письма, одно из которых пришло лично в руки через магического вестника в обход секретаря. Символ на конверте говорил о том, что пришло от одного из доверенных лиц, но от кого? Король взял ножик и привычным жестом вскрыл бумагу, после чего достал коротенькую записку, от содержимого которого сердце кольнуло особенно сильно.
«Ваше величество, нехорошо прятать дочь от союзников в нашей ситуации. Надеемся на вашу мудрость и скорое возвращение принцессы в родные пенаты из академии»
Кто прислал и откуда, было не написано, король тот час вызвал главного мага, который явился прямо в пижаме, но следов так и не нашли.
Глава 18
Женщина привычными движениями вышивала картину, это ее успокаивало, сознание настраивалось на точность и аккуратность, а никак не на проблемы. Рядом сидела служанка, которая при ней с того момента, как отец прознал о ее существовании. Пожалуй, к нему она испытывает самое сильное чувство — лютую ненависть.
Еще будучи десятилеткой она жила в деревне, помогала матери по хозяйству, ставила силки на зайцев, чтоб мама сшила ей теплую шапку, да завялила дички. Было тяжело, огромное хозяйство на них двоих, хотя она рано начала помогать, рано начала осознавать себя, а до того момента мама сама следила за малышкой и огромным подворьем. Это потом, когда Дриана разменяла восемь годков, мама вышла замуж за хорошего человека, сейчас она помнит разве что его шрам от уха, через губы и вниз, по шее, время уже давно стерло многие воспоминания. Дядька не обижал, наоборот, то карамельку на палочке сделает, то игрушку смастерит, удивительный был оборотень.
В один день счастливое детство кончилось, во двор ворвались солдаты, убили дядьку на глазах ребенка, а потом и мать казнили за укрывательство дитя королевской крови. Уже потом, когда она выросла, то многое узнала. Оказывается, ее мама была служанкой при дворе
В день казни матери девочка пообещала себе, что сотрет папочку с лица земли, как и его строй. Оборотни — не животные, чтобы иметь вожака, раньше был совет старейшин, состоящий из мудрейших мужчин и женщин клана, их выбирали все сокланники от мала, до велика.
В себя пришла от едва слышного стука в дверь, и поймала себя на том, что рука так и замерла над вышивкой, не сделав не единого стежка. Развернулась, кивнула служанке, и та резво вышла из гостиной узнать, кто же там стучится.
А стучался никто иной, как Артарт. Как раз его Дриана и не ожидала увидеть во дворце, да еще и с таким прямым визитом. Этот юноша вообще отличался острым умом, иногда было ощущение, словно у него глаза старика, даже волосы имели пепельный оттенок. Он единственный, кому удалось дать разум из всех подопытных, но отклонения он все равно имеет, вот только они не интересовали королеву, главное, что преданный, а остальное чужие проблемы.
— Ваше Величество. — Он изобразил низкий поклон и выпрямился. Иногда от этого образца были мурашки по коже, уж больно не соответствуют изучающий, проникающий взгляд с детской улыбкой на лице.
— Артарт, что-то важное? — Ему от силы было лет двадцать пять — тридцать, совсем зеленый, но умный, чем и привлек ее внимание.
— Первый образец жив, Линкид дал ей разум, и теперь она учиться в межрасовой академии. — Полотно улетело в сторону, как и полный графин с водой. Этот старик посмел обмануть ее! И ведь ни один шпион не достанет ее там, давно пора было всерьез взяться за уничтожение этой мозолившей глаза академии.
— Это проверенная информация? — Беловолосый юноша ехидно приподнял бровь. Ему не нравилась эта женщина, но и исчезнуть он не мог. Да, мир чужой, но он уже как-то сросся с ним за несколько лет, сам себе цели поставил не подумав, а теперь не хочется бросать все на полпути.
На следующий день Риам снова встретил возле дверей общежития, на его лице были заметны следы недосыпа, но при этом он улыбался, впервые искренне с того момента, как нам пришлось начать изображать из себя парочку. Странно было другое, по приветствию он поцеловал в щеку, и где-то внутри все сжалось от понимания, что нифига не из-за чужого тела испытываю к нему теплые чувства.
Так не бывает, но в моих глазах он был чем-то похож на моего младшего брата, он тоже, дабы помочь своей семье в трудное время, рано повзрослел, так и Риам, несмотря на юный возраст, в нем чувствовался чисто мужской стержень. Я не врала самой себе, несмотря ни на какую животную сущность он не стал бы помогать внезапно объявившейся сестричке, просто поистине королевское воспитание не убило в нем человека. Может поэтому в моей душе есть к нему нечто теплое, и еще немного, и я назову его своим братом, своим, а не этого тела, и если признаться себе, то правду Кати я сказала не только из-за моего хорошего отношения к ней, но и к его высочеству.