Мезолит СССР

Долуханов Павел Маркович

Бросается в глаза сходство описываемого комплекса с материалами обиширской культуры, выразившееся в сочетании галечной и пластинчатой техники, наличии приземистых сегментов и треугольников, острий типа шателльперрон и других типов. Было высказано даже предположение о принадлежности памятников типа Туткаул 2а к местному туткаульскому варианту обиширской культуры (Коробкова, 1975, с. 24; 1977, с. 113). В настоящее время, после полной публикации материалов Обишира 1 и 5, их сравнительной характеристики, открытия Даран Шура, высказанная гипотеза недостаточно убедительна. Комплекс Туткаула 2а и Даран Шура принципиально отличается от известных мезолитических памятников Средней Азии своей особой технической традицией, генетическими истоками и путем развития. Можно лишь согласиться с исследователями, выдвинувшими идею о существовании в зоне среднего течения р. Вахш мезолита локального типа или вахшской мезолитической культуры (Ранов, Юсупов, Филимонова, 1982, с. 19). По данным типологии индустрии и радиоуглеродной датировки основания гиссарского слоя, сравнительного анализа с синхронными комплексами, Туткаул 2а был датирован VIII–VII тысячелетиями до н. э. (Ранов, Коробкова, 1971). В настоящее время в связи с новой хронологической информацией появилась возможность уточнить предположительный возраст вахшской культуры. Основание 2 горизонта Туткаула датировалось по С₁₄ — 6090±170 (ЛЕ-772) лет до н. э., с учетом калибровочной поправки — 6090–6310 лет до н. э. Даты третьего слоя Сай-Сайеда показывали

от 6250 до 9170 лет до н. э. (Марков, Образцов, 1981). Синхронные комплексы Ближнего Востока датировались тоже в этих пределах. Так, Зави Чеми Шанидар дал дату 8920±300 лет до н. э., ранненатуфийские слои Иерихона с многочисленными сегментами — 7823±240 лет до н. э. (Kenyon, 1959; Kirkbride, 1960) и 8350±200 лет до н. э. (Mellaurt, 1975, p. 45), бескерамический неолит Ак-Купрука II и III — 8260±235 лет до н. э. (Dupree, Howe, 1963; Dupree, 1967; Davis, 1972, 1978), слой 1 Кара Камара с микролитическими нуклеусами и нуклевидными скребками — 8630±720 лет до н. э. (Coon, Ralph, 1955; Davis, 1978). Исходя из этих датировок возраст вахшской культуры определяется рамками развитого мезолита, что ориентировочно соответствует рубежу IX–VIII тысячелетий до н. э. Вопрос о ее генезисе не имеет однозначного решения. В.А. Ранов полагает, что вахшская культура могла возникнуть автохтонно из местного позднего палеолита (Несмеянов, Ранов, 1975, с. 173), например из палеолитического горизонта Шугноу (Ранов, 1973, с. 241). По мнению А.Х. Юсупова (Ранов, Юсупов, Филимонова, 1982, с. 19), мезолит Даран Шура возникает в процессе развития из неизвестного пока для данного региона верхнего палеолита. В последние годы появилась гипотеза о миграционном аспекте или культурной диффузии, оказавшим влияние на сложение вахшской культуры через промежуточные пункты Ближнего Востока типа Али Таппех (Мс. Burney, 1968) и североафганских стоянок (Ранов, Юсупов, Филимонова, 1982, с. 19). Г.Ф. Коробковой было высказано предположение о генетических контактах с носителями третьего культурного слоя Сай-Сайеда и Самаркандской стоянки (Коробкова, 1982, с. 16). Однако для полного решения вопроса генезиса вахшской культуры доказательств недостаточно. Нужны новые памятники верхнего палеолита или скорее раннего мезолита, которые можно было бы рассматривать в качестве исходного пласта, на базе которого происходило формирование комплексов типа Туткаул 2а и Даран Шур. Техническая традиция вахшской культуры нашла прямое продолжение в индустрии неолитических племен горного Таджикистана. Она явилась тем субстратом, на базе которого сложилась гиссарская культура.

Третий культурный комплекс (обикиикский) образуют материалы Куй Бульона (Окладников, 1966а, с. 66), Оби-Киика (Ранов, 1980) и других стоянок с аналогичным инвентарем. Он характеризуется (табл. 99) пластинчатой и микролитической техникой расщепления и использованием только кремневого сырья. Ведущими заготовками являлись средние пластины и микропластинки. В технике оформления применялась разнохарактерная ретушь, среди которой преобладала мелкая, затупливающая, реже крупная. Определяющими орудиями были выемчатые пластины классического типа, низкие удлиненные и высокие укороченные сегменты с грубо обработанной массивной дугой, асимметричные вытянутые треугольники, острия типа шателльперрон, пластинки с притупленным краем и скошенным концом. Единичны концевые скребки и изделия с резцовыми сколами. Близкие аналогии с этим материалом обнаруживают синхронные памятники Северного Афганистана — Задиан 7, Ничка 5, Тагана 5, пункт 67а, 407 и другие местонахождения (Виноградов, 1979), индустрия которых тоже выполнена из кремня, а в наборе ее показательны удлиненные сегменты и асимметричные треугольники, острия типа шателльперрон, крупные пластины с выемками, пластинки с притупленным краем и скошенным концом при единичном присутствии концевых скребков и резцов. Сходство с таджикскими памятниками настолько велико, что невольно встает вопрос об их культурно-хронологическом единстве.

Обикиикский комплекс обладает своей, только ему присущей спецификой, которая выделяет его среди синхронных стоянок Средней Азии в целом и стадиально сближает с памятниками типа слоя 4 «верх» Дам-Дам-Чешме 2 (Марков, 1966а, б) и Али Таппеха (Mc. Burney, 1968).

На основании сравнительных характеристик относительная датировка обикиикского комплекса предположительно уходит в финал развитого — начало позднего мезолита, абсолютная соответствует VIII–VII тысячелетиям до н. э. Генезис его следует искать в памятниках с зарзийской технической традицией.

Специфический облик индустрии мезолитического горизонта 0 стоянки Шугноу заставил выделить его в самостоятельный комплекс. Памятник расположен на высоте 2000 м над уровнем моря, на третьей террасе р. Яхсу. Раскопки его проводились Нурекским отрядом под руководством В.А. Ранова в 1963–1970 гг. (Ранов, 1973). На площади 500 кв. м вскрыто пять культурных слоев, из которых четыре — позднепалеолитического времени, один — мезолитического. Последний залегал на глубине 3 м в плотном палевом суглинке.

Мезолитическая индустрия (Ранов, 1973, с. 51–53) содержит материалы, изготовленные из серовато-зеленых или синих фельзит-порфиров. Техника расщепления отщеповая и пластинчатая. Основными заготовками являлись крупные отщепы неправильных очертаний, реже аналогичного типа пластины и микропластинки. Типичны многоплощадочные нуклеусы кубовидной формы, округлые скребки на отщепах, выемчатые изделия, микропластинки без ретуши. Галечные орудия, резцы и геометрические микролиты полностью отсутствуют. Рассматриваемый комплекс не имеет прямых аналогий в среднеазиатском мезолите. В какой-то степени он перекликается с эпипалеолитическими материалами Ак-Купрука II и IIIА, Кок-Джара, Каракамара 1, Дарай Кал она, содержащими крупные пластинчато-отщеповые формы и микропластинки при абсолютном отсутствии геометрических орудий, пластин с притупленным краем и скошенным концом (Dupree, 1967, 1972; Alessio, Bachechi, Cortesi, 1967; Davis, 1978) и стадиально сопоставляющимися с ранней Кебарой (Bar-Yosef, 1970, p. 54; Davis, 1978, p. 61). Можно отметить, что шугноуский мезолит, сохраняющий традиции верхнепалеолитической техники, представленной материалами нижележащих слоев памятника, не имеющей в своем арсенале галечных орудий и геометрических форм, развивался своим особым путем. По мнению В.А. Ранова (Ранов, 1973, с. 52, 53), мезолитический комплекс Шугноу обнаруживает близкие параллели с Ошхоной в форме и технике обработки пластин и отщепов, нуклеусов, концевых скребков, сочетании крупных и мелких форм. Это позволило датировать стоянку VIII тысячелетием до н. э. Нам представляется, что мезолит Шугноу древнее Ошхоны. В пользу раннего возраста свидетельствуют данные стадиального сопоставления шугноуских материалов с эпипалеолитом Ак-Купрука II и IIIa. Последние хотя и датированы 14615±215 лет до н. э. (Dupree, 1967, 1972; Dupree, Davis, 1972), однако эта дата, по мнению Р. Дэвиса, не соответствует типологическому обоснованию комплекса и ее нужно ограничить временем существования вышележащего слоя бескерамического неолита, датированного 8260±234 лет до н. э. (Davis, 1978, p. 58), и временем материалов Ташкургана 40

с развитой геометризацией и микролитизацией орудий, ориентировочно определяемых VII тысячелетием до н. э. (Gouin, 1973, p. 85, 86). Исходя из приведенных фактов, шугноуский комплекс можно условно датировать по крайней мере X, если не XI тысячелетием до н. э. Нельзя сбрасывать со счетов стратиграфическое залегание памятника, в котором мезолитический слой подпирают верхнепалеолитические напластования, с которыми он образует последовательную, без разрывов линию развития, о чем свидетельствует эволюция индустрии, прослеживаемая через всю толщу культурных слоев. Генезис мезолитического комплекса прямо связан с местной шугноуской верхнепалеолитической культурой. К сожалению, следы его в поздних памятниках и культурах пока невозможно проследить. Хотя, по мнению В.А. Ранова, шугноуская техническая традиция встречается, с одной стороны, в стоянках типа Ошхона, с другой — в комплексах типа Туткаул 2а (Ранов, 1973, с. 241), думается, что для этих гипотез доказательств недостаточно. Во-первых, нельзя сопоставлять материалы только по одному какому-либо элементу, например наличию острий типа шателльперрон, и не обращать внимания на другие основные компоненты индустрии, которые содержатся в Ошхоне и Туткауле 2а и совсем отсутствуют в Шугноу. Речь идет о галечных орудиях, чоппингах, чопперах, скреблах, оббитых гальках и геометрических микролитах. Во-вторых, сравниваемые памятники характеризуются абсолютно разными техническими традициями.

Итак, на основании вышеизложенного в мезолите рассматриваемого региона выделяются две культуры — туткаульская и вахшская и два самостоятельных комплекса — обикиикский и шугноуский, различающиеся истоками, путями развития, судьбами, временем существования и технической преемственностью. Хозяйство носителей этих культур и комплексов было сходным и носило присваивающий характер. Экологическая ситуация благоприятствовала развитию здесь охоты, рыболовства и собирательства. Воды Кафирнигана, Вахша, Пейджа и их притоков изобиловали рыбой. Склоны Каратегинских гор и речных террас богаты дикорастущими плодовыми деревьями и кустарниками. В древности здесь произрастали дикие тутовник, гранат, яблоня, вишня, слива, фисташки, миндаль, являвшиеся продуктами интенсивного собирательства. Однако, как бы ни был богат пищевыми ресурсами рассматриваемый регион, они не могли обеспечить мезолитические племена надежным и достаточным балансом питания. Основной продукт для существования давала охота на джейрана, кабана, тура, благородного оленя и других животных. Орудиями охоты и рыбной ловли служили вкладышевые дротики, копье, лук и стрелы. Каких-либо свидетельств о появлении в этом регионе элементов производящей экономики нет. Вместе с тем в слоях бескерамического неолита Ак-Купрук I и II, среди фаунистических остатков обнаружены кости домашней козы и овцы (Perkins, 1972). Одомашненные овцы зафиксированы в нижнем слое Зави Чеми Шанидар (Мелларт, 1982, с. 23), в бескерамическом неолите Туткаула и Сай-Сайеда (Ранов, Коробкова, 1971, с. 146; Шарапов, 1972). Эти находки дают возможность предположить, что в недрах местного мезолита уже происходили первые шаги на пути к переходу к экономике нового типа. Однако прямые доказательства отсутствуют. Также нет никаких признаков зарождения земледелия.

Жилища неизвестны. Жители использовали открытые террасы и естественные навесы на берегу водостоков как временные стойбища охотников и рыболовов, поддерживающих культурные и генетические связи с населением Ближнего Востока, о чем свидетельствуют отмеченные выше черты сходства местного мезолита с синхронными памятниками Северного Афганистана, Палестины, Сирии и других районов Передней Азии.

Мезолит Восточного Памира. Маркансуйская культура.

Полевые исследования высокогорных регионов Восточного Памира, проведенные в 1958, 1960 гг. В.А. Рановым (Ранов, 1959а, 1961а, 1962,1964, 1975) и в 1975–1976 гг. В.А. Жуковым (Жуков, 1980,1982), позволили датировать мезолитическим временем группу местонахождений в Алигурской долине и два стратифицированных памятника. Один — стоянка Ошхона — открытого типа, второй — пещера Истыкская. Оба пункта многослойные, расположены на высоте 4100–4200 м. Первый содержал после доследования В.А. Жукова три одновременных культурных слоя, второй — четыре (Жуков, 1980, с. 40–43). Ошхона расположена в 12 км ниже окончания современного ледника Уй-су, в долине р. Маркансу. Она занимает территорию двух террас, общая площадь которой около 250 кв. м. Культурные слои включали серию очагов диаметром 0,4–0,5 м, кострища, скопления обработанных изделий, кости животных и птиц (Ранов, 1964, с. 44).

Материалы Ошхоны (табл. 100) демонстрируют особый тип индустрии, характеризующийся сосуществованием грубых крупных форм изделий с изящными микроорудиями (Окладников, Ранов, 1963, с. 76, 77). Для этого комплекса нетипичны геометрические микролиты, столь широко распространенные в мезолитических индустриях Средней Азии. Своеобразный облик комплекса Ошхоны позволил В.А. Ранову выделить его в самостоятельную маркансуйскую культуру (Ранов, 1975). Показательны многоплощадочные микронуклеусы, гальки со следами нуклевидных сколов, подпризматические ядрища с двусторонней огранкой, дисковидные нуклеусы. Основными заготовками являлись отщепы овальной и неправильной формы, средние грубые пластины, редкие микропластинки. Самыми распространенными орудиями были высокие концевые скребки, изготовленные главным образом из отщепов и пластин подтреугольной формы, округлые микроскребки, скребла, пластины с выемками, с притупленным краем. Привлекают внимание наконечники стрел листовидной формы с краевой двусторонней ретушью по периметру, микроострия со специально выделенным «жальцем», со скошенным концом, пластины с симметрично расположенными выемками (выделенной головкой). Пластинчатый элемент представлен 8-10 % от всего инвентаря. Сырьем служили феллиты и кремень.

Для второго горизонта Ошхоны получена радиоуглеродная дата 7580±130 (РУЛ-280) лет до н. э. (Ранов, 1962, с. 24; 1975, с. 146), для третьего — 5430±150 (ЛЕ-1265) или 5560–5790 лет до н. э. с учетом калибровочной поправки (Марков, Образцов, 1981, с. 75, 76) и 5145±120 (ЛЕ-1266) или 5870–6080 лет до н. э. Характеру материала наиболее соответствуют последние датировки, о чем свидетельствует отсутствие ранних форм изделий, острий типа шателльперрон, нуклевидных скребков, плоских нуклеусов, резцов, геометрических микролитов и других типов. Скорее всего, маркансуйскую культуру следует отнести к позднему мезолиту и датировать VII тысячелетием до н. э. В.А. Ранов (Ранов, 1975, с. 146) предлагает подразделить ее на два разновременных этапа, из которых один представляют стоянки Алигурской долины, второй — Ошхона. Материалы Алигурской долины разрозненны, порой неясны их культурная принадлежность и хронология. Поэтому говорить о периодизации маркансуйской культуры пока еще рано.

По мнению В.А. Ранова, последняя сформировалась вне Памира, но экологические условия высокогорья наложили отпечаток на характер индустрии (Ранов, 1975, с. 148). Однако, откуда пришли носители горного мезолита, исследователь затрудняется сказать. Думается, что генетические истоки этой культуры пока не известны.

Любопытна гипотеза В.А. Ранова относительно места маркансуйской культуры среди мезолитических комплексов Таджикистана. Он полагает, что по времени культура может соответствовать слою 2а Туткаула, хотя никаких доказательств автор не приводит (Ранов, 1975, с. 149). Г.Ф. Коробкова считает, что вахшская культура значительно старше маркансуйской. Первая датируется развитым мезолитом, IX–VIII тысячелетиями до н. э., вторая — поздним мезолитом, VII тысячелетием до н. э. Трудно согласиться с предположением об участии высокогорного мезолита в формировании гиссарской неолитической культуры (Ранов, 1975, с. 149), которая обнаруживает прямые генетические связи с мезолитическим пластом типа Туткаул 2а.