Мезозой

Медведев Дмитрий Николаевич

– Какого же художника этот хрен забыл в Дездемоне?
– запыхавшийся Арсентий задал этот вопрос в три подхода - не хватало дыхания.
– Черт дери, это ж какой залет, Кирыч. Спасибо, брат, но теперь тебе крышка.

– Тебе тоже, - Кирилл не мог понять, почему его голос звучит так спокойно, даже отстраненно, словно он говорил о ком-то чужом, но не о себе и не об Арсентии.
– Тут особо разбираться не будут, оба пойдем отдыхать. На полгода, в лучшем случае, за тяжкие телесные.

– А Юра?

– А что Юра?
– Кирилл пожал плечами.
–

Мне он никто и, значит, плевать. Но поступил Юра по-людски. Если и получит от ментов, то разве что штраф и условку, он же молодой папаша, как-никак. А еще он как обидчик и не проходит, досталось ему, а не он кого-то побил - видеонаблюдение подтвердит. Оно еще подтвердит и то, что на пшека я сам накинулся. Тебе бы, кстати, тоже сошло с рук, но та баба - а ты будь уверен - теперь тебя в насильники запишет. Как раз в зале камеры-то и бесполезны, с этим гребаным стробоскопом при желании углядеть можно что угодно, хоть третье пришествие.

– Как бы тебя в убийцы не записали, - горько, чуть не плача проканючил Сеня.
– Тот тип ведь того, отъехал.

– Если помер - тогда все, - кивнул Кирилл, и внутри начало расползаться странное холодное чувство - надо же, он теперь, похоже, убийца.
– Я еще и боксом занимаюсь, десятки выступлений на счету. Пожизненное. А там сгноят, и года не просижу.

– Кипучий случай, - Сеня обхватил голову руками, запустил пальцы под растрепанные патлы.
– Какой же я мудак, Кирыч. Я ж нам жизни поломал, идиот такой.

– Слушай, заткнись, - Кирилл поморщился и несильно ткнул друга кулаком в плечо.
– Считай, что заплатили цену за дружбу. Иначе тебя бы сейчас увозили в застегнутом мешке или, в лучшем случае, с пузырящимися слюнями и пустым взглядом, а того гада пожурили бы. Итог - тебя убил асфальт или бордюр, на который ты неосторожно налетел головой, поскользнувшись. Не знаешь, что ли, как это у них делается?

– Знаю, - пробурчал Сеня.
– Суки, как же я их, оказывается, на самом деле ненавижу... Что делать-то будем?

– Надеяться, что твои друзья тоже успели слинять до приезда полиции. И по домам расходиться. Мне на работу с утра, служба поддержки не отдыхает, елки-палки. Это вы спите по субботам до обеда. А, ты ведь вроде не работаешь сейчас...

– Да какой по домам?!
– в отчаянии всплеснул руками Сеня.
– Кирилл, на нас охота настоящая начнется, понимаешь?

– Ты пьян, иди домой, - Кирилл встал.
– Я вызываю такси, а ты шустри до своего блока и иди спать. Утром видно будет.

– А если домой придут?

– Тогда сопротивляйся и умри, - усмехнулся Кирилл.
– Или не глупи и сдавайся. Надолго тебя не посадят. Если сейчас совсем пропасть - хуже будет. Наверное. Не знаю, в общем, утро вечера мудренее. Все, расходимся.

Через пять минут Кирилл уже ехал в потрепанном форде с наглухо разбитой подвеской, глядя сквозь давно не мытое стекло на глубоко ненавистный ему город, особенно уродливый ночью. Город, чужой с самого рождения. Вот бы свалить отсюда... В памяти закопошилось

что-то из недавнего, но что именно? Эх, нет, не идет озарение. Пусть возвращается завтра.

8.

Никто не пришел за ним ни ночью, ни утром. Как всегда, Кирилл проснулся без пятнадцати шесть, быстро размялся, перехватил два банана и бутерброд с маслом на завтрак и, подобрав портфель, зашагал на работу. Мать спала в соседней комнате, устало посапывая. В душе опять заворочалась дурацкая жалость, быстро уступив место более насущным тревогам.

Удивительно, что он вообще уснул - мысли ворочались в голове с шумом и гамом, налетая друг на друга и разбиваясь на бесчисленные фрагменты, острые, выскабливающие череп изнутри. То же самое началось и сейчас, стоило Кириллу выйти из дома.

На сей раз модная куртка была при нем, пригодившись не только для зарядки гаджета, но и, собственно, для защиты от пронизывающего ноябрьского ветра вперемешку с пакостным мелким дождем. Небо заволокло густой серостью, и Кирилл начал всерьез опасаться, что разучится видеть цвета. Да уж, погода просто идеально гармонировала с творящимся в голове бардаком.

Кирилл шел и думал, а затем ехал и думал. Он все взвешивал, решая, как же поступить, методично расчерчивая в голове подробный пошаговый план действий.

Раз не приехали ночью - значит, хреново копали. Раз хреново копали, значит, еще есть время для возможного побега и значит, что искать со всей тщательностью не будут. То, что рано или поздно заявятся домой и на работу - факт, обратное крайне маловероятно. Но, видимо, тот болван не откинул копыта и очухался, иначе вой бы стоял на все воеводство. Словом, время еще есть, совсем немного, правда.

– Всем привет!
– поздоровался Кирилл с заспанными коллегами.

В окруженных темными тенями глазах зажглась надежда, а бледные лица расплылись в улыбке - пересменка! Еще пять минут, и можно делать ноги из надоевшего хуже горькой редки 'аквариума'. А вот вновь пришедшим, включая Кирилла, предстоит двенадцать часов горячего ада. Истеричные американские клиенты еще не уснули, активна и еле связывающая два слова по-английски Азия, и нетерпеливая Австралия, и норовящая обжулить Африка, да и без Латинской Америки, вечно не понимающей, в чем суть программы не обойдется...

Не прошло и минуты, как Кирилл уже заступил на пост. Сидевший рядом Марат с облегчением снял наушники, хитро улыбнулся и, напутственно похлопав Кирилла по плечу, направился к выходу, прощаясь и махая рукой. Следом за ним потянулись и остальные, включая еще одну соседку Кирилла Машу. С ней они начали работать здесь четыре года назад, и теперь являлись самыми опытными сотрудниками. Поэтому и работали в разные смены, будучи старшими каждый на своей.

Маша быстро собралась, сказала 'пока' и тоже покинула офис - спешила к малышу, с которым сидел то муж, то бабушка. На местах остались свеженькие 'дневники', как здесь называли несущих вахту с семи до семи.