Мга
Шрифт:
Тёмыч кивнул на заросли крапивы.
– Кит, пожалуйста, отпусти меня, а? Дел ещё целая адская прорва.
Кит хмуро кивнул, и Тёмыч тут же развернулся в сторону центрального здания Покатаюшки.
– А я потом, как управлюсь…
Он явно чувствовал себя виноватым, но с радостью поспешил прочь от места, которое так его пугало. Кит посмотрел ему вслед:
– Это ты, Тёмыч, ещё не знаешь ничего про адскую прорву…
Произнёс тихо, и подтянул к локтю большие хозяйственные рукавицы, предусмотрительно изъятые у начальственного Тёмыча. Нил лениво
– Это точно здесь началось. Я чую. Нужно искать…
– А ты не мог с Покатаем пообщаться? Чтобы мы зря тут колени и локти не обдирали в поисках непонятно чего?
– Ты же знаешь, что с бесами у меня нет контакта. Если бы он хотя бы наполовину…
– Совсем нет?
– Совсем, – отрезал Нил. – Полный бес. Без вариантов. Ты бы лучше со своим другом-нытиком подробнее перетёр.
– Он испугался очень тогда, впал в панику, ты же видел. Совершенно бесполезный, ничего толком не помнит. Да и не хочу я, чтобы он знал. Может, обойдётся?
Нил сжал его руку в кулак и легко ударил несколько раз по щеке.
– С его-то проклятием? Не обойдётся. Явно это он натворил. Хотя сам и не подозревает. Я его убью. Тупой хлюпик.
– Нил, он всё-таки был моим другом…Чёрт, ты видишь?
Там трепыхался обрывок газеты, зацепившись за мясистый стебель крапивы. Явно очень старый, даже можно сказать старинный, выглядывал этот клочок из самого центра зарослей жгучей травы.
– Вижу, – сказал Нил, и глаза его полоснули светлым серебром. – Это оно.
– Пойдём подбирать? – без энтузиазма поинтересовался у брата Кит.
– Ага, – сказал Нил, – тебе необходимо это сделать.
И он быстро нырнул в самую глубину их совместного тела, куда не проберутся ожоги крапивы.
***
– Если что-то потерял, нужно подарить это Надежде Павловне.
Так сказала Мирра.
– Выучи это, как «Отче наш».
– Какой Надежде Павловне? – вполне логично удивился Гай.
– Так Кохановой же, какой ещё? Ты знаешь ещё какую-то Надежду Павловну?
Гай покачал головой. Он не знал. Где-то совсем рядом, казалось, за тонкой кухонной стенкой катались серебряные монетки звонким перестуком. Гай уже не вздрагивал от этого то удаляющегося, то приближающегося капельного звона. Ему даже становилось жалко стареющую бездомную нечисть.
– Э-эх, балбес, – с чувством произнесла Мирра. – И как мне тебя за такой короткий промежуток времени натаскать по основному предмету? Ладно, Аристарх принял тебя почему-то, придётся постараться…
Гай собирался задать вопрос, но она отмахнулась от невысказанного изумления, как от надоедливой мухи.
– Просто громко скажи: «Дарю Надежде Павловне Кохановой». И всё.
– Так что «всё»?
– Пропажа вернётся.
– А если это человек?
Мирра задумалась.
– Наверное, найдётся. Честно говоря, я не слышала, чтобы кто-то так людей искал…
Она вдруг утробно захохотала, от души, так что заколыхались массивные
– Ну ты и даёшь… Через Коханову человеков искать…
Гай взвыл, так как удар пришёлся как раз на то самое место, где после вчерашнего расплывался багровый синяк. Они сидели всё за тем же круглым кухонным столом, и Мирра уже битый час несла какую-то ахинею, старательно втолковывая ему непонятные приметы и рассказывая старые, всеми забытые легенды, вроде той самой, о брякающих серебром монетчиках. Когда Гаю становилось совершенно сонно, он начинал клевать носом или неудержимо зевать, Мирра толкала его кулаком всё в один и тот же бок и заставляла повторять за ней близко к тексту.
Наконец Гай просто взмолился:
– Если… Домой бы мне…
– Пока основы не узнаешь, не будет тебе тут дома. Без основ нигде ьтебе дома не будет. Многие, очень многие приезжали, а сутью, душой города не интересовались, внешним блеском пленились, всю силу по ветру пустили. Так и пропали.
– И что? – проворчал Гай. – Душа города – это бесы, домовые и эти… Монетчики? Сказки! Старые сказки.
– Ой ли? – Мирра посмотрела на него насмешливо. – А как удача от человека отворачивается, куда он идёт?
– В церковь? – предположил Гай, вспомнив, что они встретились с Миррой под стенами монастыря.
Она встала грузно, заколыхалась в рассеянном лунном свете, крадущемся из окна.
– Кто – в церковь, а кто и к чёрту на Кулишки. Я тебе такую вещь скажу. Здесь всё переплетено старыми связями. Древними нитями. Кто свят, а кто проклят, разобраться сразу трудно. А человеку и невозможно, наверное. Они…
Женщина обвела вокруг себя рукой, будто здесь, в этой кухне толпился сонм всевозможных, но невидимых сущностей.
– Они сами между собой разберутся. Твоя задача – понять своё место в этом невероятном хитросплетении судеб и событий. Найти своё предназначение – это главное для мужчины. Душу научись открывать, а когда сможешь – вникай, запоминай, чувствуй. И не бойся. Ничего не бойся. Судьба трусости не прощает.
Гаю стало томительно и скучно.
– Я трус, наверное, окончательный и бесповоротный, – вздохнул он. – И самое печальное, что мне за это не стыдно. Да, я попал сейчас в дурацкий переплёт, но единственное, о чём мечтаю – это чтобы всё это закончилось без моего участия. Само собой. А лучше, чтобы ничего этого не было…
– И чего это Аристарх тебя так выделил? – Мирра опять очень внимательно посмотрела на него. Потом разочарованно покачала головой. – Зачем тебе душу открывать? Ты весь какой-то… пластилиновый. В смысле, плавишься и мнёшься.
– Да я и сам-то откуда знаю? – Гай разозлился. – Оставили бы вы меня все в покое, если не можете помочь ничем. Вот вы… Вы же вроде гадалки, да? Ну, или прорицательницы.
Мирра кивнула:
– Конечно, очень приблизительно, но, если тебе так понятней, пусть будет так. Хотя… Гадалка же должна предсказывать судьбу? С картами там, при свечах, с каким-нибудь черепом наперевес. Нет…