Мгла над миром
Шрифт:
– Кто бы ты ни был, в этом доме траур. Если хочешь принести соболезнования, подожди несколько дней. Госпоже сейчас тяжело видеть гостей.
Он уже хотел закрыть окошко, но чародей остановил его:
– Погоди! Скажи госпоже, что это целитель, я лечу ее сына. Траур или нет, мне нужно видеть мальчика. Ему это нужно.
– Целитель? В этом доме не рады колдунам.
– Поэтому в первый раз я осматривал его не здесь. По просьбе госпожи. Просто передай ей. Я уйду,
Привратник буркнул нечто похожее на «Жди» и захлопнул окошко.
Чародей ждал. За спиной кричали уличные торговцы, нахваливая жареный миндаль и засахаренные фрукты. Ржали лошади, громыхали по брусчатке подводы. Тишина за воротами была такой густой, что впору резать. Наконец вместо окошка в них приоткрылась дверца, и статный старик в длинном одеянии махнул рукой.
С дорожек сада второй день не сметали листьев, их шаги сопровождались неумолчным шорохом. Кипарисы печально клонились на ветру, тамариск перебирал ветвями, точно всплескивая руками в отчаянии.
– Госпожа примет тебя в своем покое, – говорил привратник. – Во время скорби мы не разжигаем печей и питаемся дарами земли. Увы, нам нечем угостить тебя.
– Я пришел не за этим, – пожал плечами Аджит. – И тоже чту традиции.
Все окна в доме были завешены черной парусиной, внутри было тихо, пусто и полутемно. Маг следовал за стариком, не показывая, что знает дорогу.
Илайя сидела у окна, еще более хрупкая и бледная, чем обычно.
– Лай? – неуверенно позвал он. – Лай? Ты слышишь?
– Горе не сделало меня ни слепой, ни глухой, – бесцветным голосом откликнулась сестра. – Сахиру в самом деле нужна помощь?
– И да, и нет. – Аджит присел перед ней на корточки. Нервно пригладил волосы. – Я пришел, как только узнал. Решил, что могу понадобиться. А Сах… ну, его неплохо бы осмотреть, нужно понять, как быстро растет его сила. Но не обязательно сегодня.
– Где-то там было кресло, – Илайя махнула рукой в полумрак. – Сядь. Не могу видеть, как ты смотришь снизу вверх.
Чародей выполнил ее просьбу, подтащив сиденье к окну, но молчание затягивалось. Чтобы нарушить тягостную тишину, маг произнес:
– Мне очень жаль. Я убеждал старика, чтобы тот забрал Саха силой. Часть меня рада, что все так сложилось, но честно… мне жаль. Я знаю, что ты его любила.
Сестра усмехнулась своим мыслям, но не ответила.
– Я не большой знаток, что делать в таких случаях, – заговорил вновь Аджит. – У нас в Круге… редко встретишь большую близость, чем давние друзья. Я не сталкивался с горем. Но знаю, что ты должна заняться делом. Нельзя просто так сидеть! Я помогу всем, чем смогу. Все что угодно! Увы, мои чародейские мозги не придумали ничего умнее… присутствия.
Похоже, он заинтересовал сестру, потому что она, наконец, подняла голову.
– У
Мягкие руки чародейки, и все ее ласки, и тихий смех… Внезапно маг понял, что ведь ему отчаянно повезло.
– О, нам никто не запрещает, если ты об этом! – поспешил он заверить ее. – Просто нас мало. Непросто подобрать пару. В таком-то замкнутом пространстве. Любовников много: мужчин и женщин примерно поровну. Но редко кто затягивает дольше пары лет. Я… был бы счастлив, но боюсь загадывать.
За окном прошли двое слуг, несмотря на траур, они с упоением судачили о завтрашнем базарном дне. Две тени скользнули по занавесям, напряжение стало таким осязаемым, что покалывало кожу.
– Ты, наверное, хочешь знать, о чем я думаю? – нарушила молчание Илайя. – На самом деле ни о чем. Да, я горюю, но знаю, что со мной остался бы или муж, или сын. Я просто сижу, проклинаю богов, себя и ни о чем не думаю.
– Тебе нужны люди, а не тишина!
– Траур длится три дня, – сестра пожала плечами. – Я их заслужила. Послезавтра я снова стану придворной дамой. Пока что… я хочу просто посидеть.
Они и сидели. По правде сказать, Аджит не знал, долго ли. Время стало вязким и липким, минуты тянулись неимоверно тяжко. Наконец Илайя перешла к делу:
– Ты хотел осмотреть Саха. Он в своих комнатах. Я стараюсь быть рядом, но он наверняка проснулся, ты будешь кстати.
– Это совсем не обязательно! – Чародей коснулся ее запястья. – Его сила будет восстанавливаться пару лун. Я просто хочу понять, как быстро он крепнет.
– Обязательно, – отрезала сестра. – Я решила не отдавать его в Круг.
– Дыхание Бездны! Лай, ты сошла с ума…
– Ни капельки. Я не могу потерять еще и сына. Мы уедем. У нас куча золота, а в Рассветных королевствах Сах станет обычным человеком. Никому и дела не будет, маг он или нет.
Аджиту потребовалось несколько вздохов, чтобы переварить услышанное. Все это… не сразу укладывалось в голове.
Давным-давно, еще учеником, чародей спросил Верховного – почему маги не соберутся и попросту не уйдут из Царства? Да, они проиграли, но ни узурпатор, ни войско не остановит несколько тысяч чародеев.
Газван фыркнул:
– Куда?
– Да куда угодно! На востоке, на западе… маги живут по-разному, но живут же, да? Все лучше резни.
– Кишки Усира! Вот учу я тебя, учу – а без толку. В Круге полно самовлюбленных олухов, но такое даже я впервые слышу.
Аджит уже понял, что сморозил глупость, но упрямо молчал, ожидая пояснений.
– Ну хорошо, – вздохнул Газван. – Мы соберемся вместе, положим сотни собратьев… Вырвемся. А дальше-то? Через год родится еще пять сотен магов. Мы их красть будем? Или бросим, пускай их топят, как котят?