Мгновение Ока
Шрифт:
– И ее нет! – вскрикнул Ведеев. – И это ты?!
– Остальное все – дело денег и техники. – Заломкин подвинул к себе чашку с чаем. – Построил в поле за Яузой большущий дом с огромными квартирами и всех туда переселил. Только Алешкина переезжать отказалась. Тут, мол, она на своем участке живет. Пришлось ей в соседнем доме квартиру покупать.
– А это все откуда? – Ведеев оглядел стены и потолок.
– Работал архитектор. По фотографиям восстанавливал.
– Надо же! – воскликнул Ведеев. – Неужели так можно!?
– Но народ от всего этого пугается! – сказал Заломкин. – И не так, как ты, а до обморочного состояния!
– Еще
– Ты песни под гитару поешь? – спросил Заломкин.
– Говорят, что лучше, когда я не пою, – признался Ведеев.
– Весной и осенью у меня здесь – фестиваль бардовской песни. Народу собирается – тьма! Всю траву вытаптывают.
– А как начальство на это смотрит? – спросил Ведеев. – Не на фестиваль, а на это все!
– Начальство свое дело знает! Приходят, собирают! Пошли, дом тебе покажу!
По светлой, из свежего дерева, широкой лестнице они поднялись на второй этаж и вышли на террасу. В одно из окон билась ветка клена.
– С деревьями – целое дело было, – сказал Заломкин. – Молодые я не хотел сажать. Привозили вон какие здоровенные! Но террасу я утеплил. Отошел от традиции и проекта.
– Представляю, как будет, когда у тебя яблони зацветут.
– Жду! – мечтательно произнес Заломкин. – Тебе позвоню, когда начнется. Приезжай, посмотри!
– Я помню, как мой сад цвел.
– У тебя знатный сад был, – сказал Заломкин.
Они сели в низкие мягкие кресла. Заломкин вытянул ноги, положил руки на подлокотники и сказал:
– Никогда не думал, что коммерцией займусь. Хотел стать ученым и стал! У меня монография выходила по вычислительным системам. В вашем классе кто математику вел? Вера Викторовна? Я так математику хотел выучить, а с учительницей у меня не сложилось. Понять не мог, почему она меня шпыняет. Может, я наговариваю на нее, но с какого-то времени мне начало казаться, что это из-за отца. Ты помнишь, он у меня мебельной фабрикой заведовал. У него вся школа мебелью отоваривалась. Поэтому ей, наверное, казалось, что я вроде бы как на особом счету. Но я математику все-таки выучил и в институт поступил. А в голодные годы писал программы для банков. Пришлось во все эти дела вникать. И тут, наверное, купеческая наследственность сработала. Быстро у меня это пошло, хотя и не гладко. И возник вопрос, куда деньжата девать. Кто-то у одного моря дом купил, кто-то – у другого. А я решил – хорошо бы домой! Так и стал – реаниматором пространства.
Заломкин вышел проводить Ведеева до калитки, на прощание сказал: – На фестиваль приезжай!
– Приеду и одного певуна тебе привезу. Есть у меня на работе. – Взглянул на крючок на калитке и сказал. – Как тот, настоящий!
– Он и есть, – ответил Заломкин. – Отец отломал и сохранил на память.
Возле них остановился удивленный гражданин в шляпе и спросил:
– А как же тут теперь? Я помню, что в двенадцатиэтажке она жила! Люся! Алешкина!
– В этой башне живет. – Заломкин махнул рукой. – На шестом этаже!
– Надо же! Это что? Это я все забыл, – удивлялся человек в шляпе. – Все так поменялось!
– Поменялось! – объявил Ведеев. – В обратную сторону!
VI
Утро в лаборатории началось без чаепития и разговоров.
– Это что такое?
По ржавой пожарной лестнице, прикрепленной к стене соседнего дома, карабкался Семенов. На уровне третьего этажа он попытался достать рукой до маленького окошка. Ему не хватало совсем чуть-чуть, и он тянулся вперед изо всех сил.
Толик посмотрел в окно и равнодушно сказал:
– Вот вам, пожалуйста! Страсть человека к истине! Сфотографировать и разместить в сетях.
– А почему по лестнице? – удивился Динг.
– Наверное, в Центре актуальной науки сегодня конференция, а Семенова не пустили. За смутьянство! Излучениями занимается. Но тянет его к вечным вопросам! Поэтому оказался на лестнице.
– Почему его не пускают? – спросил Динг.
– Они проблемы времени обсуждают, а он им всю «малину» портит, – сказал Толик. – У него своя теория на этот счет. Время у него то ли не замедляется, то ли вообще не существует.
– Вот оно что! – Динг стал наблюдать за происходящим за окном с большим интересом.
Тем временем Семенов поставил ногу на подоконник и потянулся к форточке.
– Нет, эта страсть к познанию до добра не доведет! – сказал Толик. Приоткрыл створку окна и закричал:
– Эй, туда не залезешь! Они на чердаке все люки забили! А у нас тут – командированный! Благодарный слушатель!
Семенов не послушался и попытался дотянуться ногой до подоконника. Но что-то его остановило. Постоял на лестнице, посмотрел вниз и начал медленно спускаться.
Ближе к обеду Семенов явился в лабораторию в длинном черном халате. Взглянул на монитор на столе у Толика и деловито сказал:
– Высокие частоты покоя не дают! Вот счастливчик!
– А ты на конференции, о чем хотел доложить? – спросил Толик.
– Все о старом! У меня всего на четыре минуты!
– Не, это долго! – объявил Толик. – Ты в последний раз в полторы минуты обещал уложиться!
– Но я для нового слушателя! – Семенов показал на Динга. – Так вот! Летят два космических корабля, один за другим. У первого скорость двести двадцать километров в секунду, у второго – двести. Еще на Земле их командиры договорились сверять часы во время полета по световым сигналам. В двенадцать часов второй корабль, у которого скорость меньше, посылает световой сигнал. Луч гонится за первым кораблем. Его командир фиксирует получение сигнала в 12 часов шесть секунд. А в час дня первый корабль посылает световой сигнал второму. Но этот, второй корабль, летит навстречу световому лучу и встретится с ним через три секунды. Можно ли из этого делать вывод, что время на двух движущихся по одной прямой космических кораблях нельзя скоординировать?
– А вы сами какого мнения? – спросил Динг.
– Я за то, чтобы нейтрализовать искажающий фактор – относительную скорость. Ведь скорость у кораблей разная!
– А кто против? – спросил Динг.
– Как кто? – изумился Семенов. – Весь соседний институт!
– Чудеса! – воскликнул Динг.
– Мил человек! – сказал Семенов и вздохнул. – У нас на окошке градусник. Мы его не на солнечной стороне повесили, а в тени. Значит, мы приравняли искажающий фактор, то есть солнечное тепло, к нулю. Вот и относительную скорость надо к нулю приравнивать.