Мгновения. Рассказы (сборник)
Шрифт:
– Хороша пара. Прямо сказка – тысяча и одна ночь. Наверняка молодожены, – сказал Павел и затуманенными глазами проводил их до конца холла.
– Урожденная княгиня Голицына. Урожденный граф Шереметев, – пошутил я довольно глупо. – Откуда они, эти аристократы?
– Вот именно, – согласился Павел задумчиво.
Помню, мы плохо спали эту ночь, я слышал, как ворочался Павел, а мне все время представлялась ее безразличная улыбка, прямая спина гимнастки, ее движения возле теннисного стола, плавные взмахи ракеткой, и представлялся проигравший партию «кавалергарда», его пиджак на шелковой подкладке, небрежно наброшенный на плечи. А мой товарищ по палате все длинно вздыхал, взбивал кулаком подушку, наконец спросил негромко:
– Тоже
– Что-то сон не идет, – ответил я, притворно позевывая.
– Угу, – промычал он и сел на постели, пошарил папиросы на тумбочке, заговорил с неожиданной злостью: – Чуешь, паря, что скажу тебе? Не ведаю, почему такое, а со мной иногда дьявольщина случается. Я как красивую бабу увижу, так места себе не нахожу. И глупая мысль покоя не дает: почему она не моя, почему другого целует? Некоторые от анекдота прямо-таки помирают: сотня, мол, жен у султана, и все они, мол, зверски угнетают бедняжку. Согласен принять муку на его месте! Ишак он и слабак турецкий! – Павел возбужденно хохотнул, чиркнул зажигалкой, прикуривая. – До войны я до ужаса баб боялся, краснел, бледнел, потел, слова не мог сказать, если какая из-под ресничек глянет. А в войну началось – вроде черт в душу влез: в госпитале ни одной медсестрички не пропускал, а после войны – совсем с ума сошел, жеребец дундуковый! Женился, а меня все на сторону тянет и тянет, ровно магнитом! Жена, конечно, через полгода к своим родителям убежала, а я вконец разгулялся, как кот мартовский. Городок маленький, мужиков и парней нет, а девок-красавиц в каждом доме… Чуешь ты трагизм этого дела? Или нет?
– К чему ты это говоришь, Павел?
– А к тому, что герцогиня эта в свитере как пуля в душу врезалась. Хоть знаю – пустой номер. Осечка получится, – сказал он и упал спиной на постель, затягиваясь папиросой. – Таких у меня еще не было. А знаешь, кто она?
– Кто?
– Не княгиня, не герцогиня, а геологиня. Я у сестричек в регистрации разведку произвел. Геолог она. Можно сказать, землячка. Из Красноярска. Вероника Викторовна. Не замужем. А этот красавец хмырь – не муж. Так я понял.
– Тайна, покрытая шибкой мглой. Пока не разведал. Видать, какой-то непростачковый инженер. В общем, крупняк, судя по внешним данным.
Он замолчал, и в сумраке палаты, налитой голубоватым отсветом зимней ночи, долго рдел и потухал огонек папиросы.
А на следующий день, когда мы опять встретили ее и его в холле перед обедом, я вдруг увидел, как возле теннисного стола Павел мгновенно преобразился, стал гибче, стройнее, во всем облике появилось нечто оленье – и гордое, и плавное, – лицо с щегольскими шелковистыми усиками приняло вызывающее выражение, смуглый румянец загорелся на скулах. Он подхватил с полочки ракетку и смело подошел к «геологине», рыцарским кивком приглашая на партию.
– Разрешите… с вами? – опережая «кавалергарда», проговорил Павел и задорно поиграл ракеткой, глядя в темно-серые, не успевшие удивиться глаза. – Я позор готов принять. От вас. Готов и не покориться, если повезет. Предупреждаю: играть не умею. А партию с вами хочу…
Она подняла брови.
– Занятно. Но откуда у вас такая решительность, если вы играть не умеете?
– Давайте. Одну партию. Поучусь малость.
– Ну, что ж. Давайте. Учитесь. – Она равнодушно пожала плечами.
Они начали. Я наблюдал за ними не узнавая Павла, а он играл с молчаливой отрешенностью, азартно, стараясь гасить, сначала портачил, промахивался, стискивал рот, пропуская шарики, посылаемые ею, подхватывал их с пола. Но минут через десять что-то чудодейственно переломилось в игре – он начал работать ракеткой с рассчитанной силой, ловкостью и быстротой, изумившей меня, и я подумал, что с этим парнем в разведке было бы, пожалуй, надежно. Однако в следующую минуту Павел решительно бросил
– Очень благодарен. Научили. Но обыгрывать вас – не хочу. Очень вы интересная и непонятная женщина. У вас глаза прекрасные, а тепла в них нет. Благодарю.
– О, как это великодушно! – Она засмеялась, пожала плечами. – Научила вас играть, стали меня обыгрывать – и отказались от победы?
Павел вежливо показал улыбкой зубы молодого сильного животного.
– Я очень уважаю женщин, – сказал он ровным голосом. – Особенно красивых землячек.
Он без стеснения, без тени неуверенности взял ее руку и, все играя какую-то роль, с театральным наклоном головы поцеловал кончики пальцев.
Она молчала, а губы ее чуточку морщились, готовые удивленно присвистнуть. Но тут «кавалергард», прищурившись в сторону Павла снисходительно сказал:
– Простите, дорогой, вы, вероятно, ошиблись. Здесь нет ваших земляков.
– Во-первых, – проговорил Павел, – я ни дорогой, ни дешевый. Свою цену я сам знаю.
– Совершенно верно, – охотно ответил «кавалергард». – Пока не обидели (он подчеркнул слово «пока»), мы вас не задерживаем, дорогой…
– Лично вас я тоже не задерживаю, дражайший…
– Благодарю за комплимент.
– И я тоже: благодарствуйте. Я не на паркетах, а в окопах вошью воспитывался. Поэтому извините уж.
– Извиняю.
– Салют и вальс «На сопках Маньчжурии». Покеда!
Павел невозмутимо посмотрел в глаза «кавалергарду» и вышел из холла, твердый в каждом движении, и я снова представил его надежность в разведке, где он был хозяином положения, каким, по-видимому, хотел быть и сейчас.
В тот же вечер субботнего отдыха и танцев, я поразился Павлу вторично, увидев, с какой неотразимой решимостью он пригласил «геологиню» танцевать, как уверенно двигался вместе с ней под звуки радиолы. Он что-то говорил, не отводя глаз от ее вопросительно поднятого к нему лица, а красавец «кавалергард» в ожидании скрестив руки на груди, следил за ними с терпеливым интересом. Я не мог слышать, что говорил ей Павел, мнилось, ласково-ироничное, а она, слушая его, все удивленнее изгибала брови, затем со смехом откинула голову, освобождаясь от его дозволенного в этом танце объятия, и он, разочарованно повел ее мимо танцующих к колонне, где ждал «кавалергард».
– На сегодняшний вечер – осечка, – вполголоса сказал Павел, подходя ко мне и обдавая запахом хорошего одеколона, которым чистоплотно пользовался после тщательного бритья. – Завтра воскресенье, процедур никаких нет – пригласил ее в ресторан, а она взбрыкнула. Назвала меня «очаровательным нахалом из провинции», на что я ей ответил, что жив не буду, а все равно в ресторане хочу посидеть, с землячкой. Ну, сам видишь, чем кончилось. «Перестаньте болтать глупости, иначе я поглупею вместе с вами. Тем более что танцуете вы, как иноходец перед молодой кобылкой. Я ведь не кобылка, в конце концов!» М-да! – И Павел вздохнул всей грудью. – Знаешь, что интересно, скажу тебе. Когда танцевал с ней, вроде бы обнял не сильно, как полагается в этом деле, и тут попал прямо в электрическое поле. Даже в горле пересохло. Это понимаешь или нет?
– Зачем тебе нужно приглашать ее в ресторан? – спросил я с упреком. – Думаешь ее этим удивить? Нет, ты все-таки нарушаешь правила. Забываешь, что она не одна.
– Если придет, значит, все будет, как в разведке, – проговорил в раздумье Павел. – Место встречи я ей назначил.
– А она?
– Если придет завтра в парк к мостику, значит, я ей не без интереса. А что до этого «кавалергарда», как ты его называешь, то пусть хоть на дуэль вызывает. Я готов и на кулаках подраться.
– Что-то тут не так, Павел.