Мгновенья (сборник)
Шрифт:
Дерзким фантастом!
Каких нахватался «талантов»!
Он был фехтовальщиком и гимнастом
И лучшим из музыкантов!
Скакал и стрелял он –
Умелей всех!
Науки знал и законы!
И ловко на диспутах брал он верх
В кругу мудрецов Сорбонны!
Джеймс Кричтон
Свой век изумил собой!
Но строг был суд поколений:
«Джеймс Кричтон?.. Позвольте:
А кто он такой?..
Несостоявшийся гений»!
БЕЗЗАЩИТНОСТЬ
В
Оделась мягкой майскою травой,
Всю ночь была веселая гулянка
И дым костров висел над головой.
А на заре участники гулянки,
Отпировав, отправились домой,
Как дикари, оставив на «стоянке»
Так называемый «культурный слой».
Как будто от набега буйной шайки,
От тех костров обуглились стволы,
И стали все зеленые лужайки –
Как грязные кабацкие столы.
Кто эти люди? Где их воспитали?
К чему у них на свете интерес?
Они, наверно, сроду не читали
Ни «Степь», ни «Бежин луг», ни «Русский лес»?!
Смотрю вокруг – и до того обидно,
Что глупость так свирепа и сильна
И так порой по-детски беззащитна
Великая земная красота!
СКАЛОЛАЗЫ
Ущелье туманом грозится.
Лавины берут здесь разбег.
И впрямь – как слеза на реснице –
Не прочен в горах человек!..
А все ж на дорогах кремнистых,
Презрев и обрыв и обвал,
Крылатый народ – альпинисты
Тягаются с гребнями скал!
Одной заручившись веревкой,
Чтоб друга в беде поддержать,
Здесь учатся умной сноровкой
И скалы, и страх побеждать!
Владыча над грохотом пенным,
Усталых спасая в пути,
Умеют здесь быть откровенным –
Ни ссор, ни интриг не плести!
– Зачем,- говорят,- это нужно:
Лезть в горы – до смертной черты? –
Затем, что и верность и дружба
Зачахнут без той высоты!
ПИАНИСТУ
Д.С.
Мой друг,
Молодой музыкант,
Сыграйте мне
Зимний закат!
В печальном ключе,
В до-минор,
Сыграйте
Вечерний простор.
Пусть синий,
Серебряный звук
Заполнит
Все дали вокруг,
Пусть вспыхнут
Янтарь
Над сердцем,
Уставшим от бурь.
Есть час,
Чтобы петь и играть,
Есть час –
Как закат, догорать.
Все это печально...
И пусть!
Прекрасны и радость
И грусть!
Сыграйте мне
Грустный мотив,
Печалью
Глаза замутив...
ПЕПЕЛ ПОМПЕИ
На раскопках Помпеи,
В грудах пыльной работы,
Где гремели лопаты от зари до зари,
Обнаружились в пепле
Немые пустоты,
Отдаленно похожие на пузыри...
Кто-то выдумал дыры
Залить алебастром,
Словно делая копии древних скульптур;
И открылись глазам –
В содроганье ужасном –
Обнаженные слепки
Обожженных фигур.
Вот бегущий безумец,
Лик прикрывший руками.
Вот мальчишка, спешащий кому-то помочь...
Вот любовники –
С пламенными телами,
Превращенные в уголь в жестокую ночь.
Всех закутал Везувий
В искрометную заметь.
Всех покрыла завесой вековечная мгла.
Но гробница из пепла –
Как бессмертная память –
Горе каждого сердца навсегда сберегла.
Неспроста нас волнует
Этих дней эпопея,
Неспроста она душу печалью гнетет:
В сердце каждого есть вот такая ж Помпея,
С неразрытым запасом
Обгорелых пустот...
ОСЕННИЙ ПОЖАР
К лесному плеску птичьих крыл,
К реке с кудрявой дымкой
Сентябрь надолго путь закрыл
Крылатой паутинкой.
Кругом пожар. Горят костры
По всем окрестным дачам,
Горят деревья и кусты
С глухим прощальным плачем.
Я на горящий лес смотрю
И ясно понимаю:
Я сам, как желтый клен, горю,
Как ясень, обгораю.
Чащобы, заводи, стога –
Все – в полыханье яром!
И кучевые облака –
Как дым над тем пожаром...
ТРЯПИЧНАЯ БУМАГА
Не жаль и шкуру снять с теленка,
Чтоб был пергамент бел и чист,
Чтоб слово, сказанное звонко,
Сберег надолго книжный лист!
Те книги с золотым обрезом
Не допускали суеты:
Под их застежечным железом
Таился кладезь красоты!
<