МИ (Цикл)
Шрифт:
Она доверяла Ричарду свою жизнь, а собственная жизнь была очень дорога ей – опять-таки благодаря Ричарду.
У двойных дверей Никки повернулась к Каре.
– Я должна остаться одна.
– Но я…
– Это связано с магией.
– О-о, – только и произнесла Кара. – Ну хорошо. Я просто побуду здесь, неподалеку, на тот случай, если тебе что-то понадобится.
– Спасибо, Кара. Ты настоящий друг.
– У меня никогда не было настоящих друзей – и действительно достойных друзей, – пока рядом не появился Лорд Рал.
Никки слегка улыбнулась.
– У меня не было ничего, достойного того,
Никки закрыла двойные двери. Позади нее, за огромными, высотой в два этажа, окнами вспыхивали молнии. Никки не помнила случая, когда она бывала в этой комнате, а за окнами не было бы грозы.
Сейчас, казалось, грозой был охвачен весь мир.
Когда сверкнула молния, комната озарилась ослепительным резким светом. Тем не менее, в ней была одна вещь, никак не отметившая прикосновение даже столь интенсивного света. Она оставалась черной, как сама смерть.
Никки, раскрыв «Книгу Жизни», положила ее перед чернильно-черной шкатулкой Одена, установленной в центре стола. Казалось, что всякий раз, когда молния делала попытку вспыхнуть, черная шкатулка проглатывала этот свет еще до того, как он действительно разгорался. Смотреть на нее – все равно что заглядывать в вечность.
Никки прочитала первое заклинание, вызывая темноту, такую же, как невыносимая чернота стоявшей перед ней зловещей шкатулки. Она напомнила себе, что, как и Народный Дворец, эта шкатулка настраивается на конкретную личность. От магической мощи, наполнившей комнату, дверь оказалась заблокирована. Теперь войти сюда не мог никто. Сдерживающее поле окон больше не имело значения. Ей удалось сейчас вызвать нечто более могущественное. Комната погрузилась в тишину и в кромешную тьму. А зрительное восприятие Никки сменилось восприятием через вызванные ею силы.
Она произнесла слова, написанные на следующей странице, читая очередное заклинание, открывающее доступ формулам, управляющим дальнейшим процессом. Затем воспользовалась легким прикосновением к магии Ущерба, оставившим резаную рану, чтобы повредить тонкий слой плоти на кончике пальца, и использовала начавшую сочиться кровь, чтобы вычертить на столе перед шкатулкой Одена необходимые диаграммы. Продолжавшей все еще течь кровью она прочертила границу сдерживающего поля вокруг самой шкатулки. Это была некая разновидность поля самой комнаты, но заметно большего значения. Без предварительного сдерживания сила, подобная той, что высвобождается из шкатулки Одена, может непреднамеренно прорвать завесу, но, будучи ограничена пространством, сможет убить только лицо, предпринимающее ту попытку, которую сейчас пробовала осуществить Никки.
Ей почти не требовалось заглядывать в книгу, которую она выучила настолько, что та, казалось, стала составной частью ее жизни, так что она очень быстро перешла к уравнениям, задающим параметры, зависящие от времени года. Первый день зимы.
Разобравшись с этими расчетами, она начертила кровью два противостоящих символа и соединения между вершинами соответствующих диаграмм.
И так продолжалось, одна основополагающая формула за другой, весь следующий час, в сопровождении вычислений, каждое из которых устанавливало очередной результирующий слой магии, добавляемый к следующему шагу. Каждый узел, согласно книге, требовал
Потому что никакого другого пути нет.
По мере того как ночь шла к концу, вокруг шкатулки выстраивалась структура из магических линий, отчасти похожая на ту, что составляла контролирующую Огненную Цепь сеть. Часть линий светилась зеленым. Но были и другие линии, чисто белые, а также относящиеся к элементам магии Ущерба, казавшиеся чернее черного и воспринимавшиеся скорее как изъяны в этом мире, пустоты, походившие более на щели, смотрящие в преисподнюю.
Сотворив последнее заклинание, Никки наконец-то услышала шепот самого Одена, как доказательство того, что сделала все надлежащим образом. Это оказался не столько голос, сколько сила, формирующая в ее голове такое представление.
«Сила доступна», – донеся сквозь темноту шепот слов, воспринимавшихся как потрескивание льда.
– В этот час, в этом месте и в этом мире считаю необходимым изменить существующие условия приведения в действие шкатулок Одена.
Назови имя нового участника.
Никки опустила руки на стоявшую перед ней безжизненную черную шкатулку.
– Участник Ричард Рал, – сказала она. – Следует чтить его волю. Следует быть в его распоряжении, если он окажется достоин, убить его, если нет, уничтожить всех нас, если он подведет нас.
Исполнено. С этого момента сила Одена управляется Ричардом Ралом.
Пророчество гласило: «Если фуер грисса ост драука не возглавит эту решающую битву, тогда мир, уже стоящий на краю тьмы, падет под эту ужасающую тень».
Никки пришла к пониманию, что если Ричард должен победить, он должен быть тем, кто ведет их в эту решающую битву. Единственный способ для него возглавить их – привести в действие эти шкатулки. И, таким образом, он действительно будет исполнителем пророчества: фуер грисса ост драука – несущим смерть.
Пророчество гласило, что они должны следовать за Ричардом, но это было больше, чем просто пророчество. Пророчество лишь выражало формальную сторону того, что Никки уже знала: Ричард воплощал те ценности, что двигали и поддерживали жизнь.
На самом деле они вовсе не следовали за пророчеством; само пророчество следовало за Ричардом.
Это было безусловное поклонение Ричарду, следование за ним во всем, что бы он ни делал со шкатулками Одена, что бы ни делал с самой жизнью и с самой смертью. Это окончательная проверка того, кем он был, кем он мог быть и кем мог стать.
Ричард сам определил условия договора, когда объяснял войскам д’хариан, как с этой минуты будет вестись война: все или ничего.
И это не могло быть иначе.
Сейчас поистине была такая ситуация: или все, или ничего.
Улисия и ее сестры Тьмы точно так же открыли путь к силе Одена. И противоборство ныне действительно в равновесии. Если Никки права относительно Ричарда, а она знала, что права, то сейчас обе силы должным образом вовлечены в ту самую борьбу, которой предстоит решить все.