МИ (Цикл)
Шрифт:
Стоя снаружи под огромным навесом скалы в сгущающихся сумерках, она наблюдала, как тени заполняют персты каньонов. Вечерние огни мерцали в окнах других поселений алькова по всему каньону. Насекомые гудели негромкой довольной музыкой. Послышался шелест крыльев двух пронесшихся мимо ночных птиц. Повсюду, казалось, воцарился мир и пробуждение.
Виктория размышляла о поврежденной башне, в которой находилась библиотека пророчеств. Она вспомнила тот страшный день, когда случайное заклинание расплавило строение и утопило несчастного, но неразумного недоучку-волшебника в потоке камня. Такие инциденты, даже если происходили редко, предостерегали
Теперь, стоя в скальном гроте, она с презрением смотрела на поврежденную башню. У Виктории не было почтения к неуклюжему ученику, не понимавшего силы, выпущенной им. Катастрофа эта напоминала ту, что случилась с Роландом.
Виктория никогда такого не допустит. У нее более высокие критерии.
Когда она размышляла о совершенных здесь ошибках, что-то щелкнуло в ее голове, и тут же вспомнилась часть древнего заклинания, не только дающее женщинам возможность иметь детей — возможно, пробуждающее лоно бесплодной женщины, такой как сама Виктория — но заклинание творения, ритуал плодородия, привязанный к более глубокой магии, которая могла бы увеличить урожай, расширить стада и возродить леса. Она ощутила щекотание того тусклого воспоминания, заклинания, глубоко запрятанного среди множества других знаний. Виктория пыталась обострить потаенные мысли отдаленной стороны своего разума.
Она вспомнила свою суровую мать с ее угловатыми чертами лица, напоминающими клин топора. В то время как мать заставляла свою дочь запоминать знания слово в слово, она никогда не удосуживалась убедиться, что юная Виктория постигает то, что узнает; ее мать заботило лишь то, чтобы дочь могла точно повторить каждую строчку, даже если та была на непонятном ей языке. Женщина неоднократно била Викторию ивовым прутом, оставляющим красные, кровавые рубцы. Иногда мать шлепала свою дочь по лицу и по ушам, или пускала ей из носа кровь, пытаясь заставить девочку тверже запоминать, и использовать свой дар, чтобы не допускать ошибок.
Ошибки причиняли вред. Люди часто из-за них страдали, и от безобидных в том числе. Искренне рыдая, юная Виктория обещала матери что не допустит оплошностей. И девочка наблюдала, как эта женщина толкнула ее добродушного отца с обрыва, к смерти. По словам ее матери — заслуженная судьба, так как тот допустил ошибку, потенциально опасную ошибку.
Виктория ошибиться не могла…
Теперь, коснувшись разрозненного древнего заклинания, и последовав за погребенными в ее прошлом воспоминаниями, Виктория могла видеть слова, всплывающие в сознании. Тайный язык, незнакомые формулировки, двустишия с произношением, которое, казалось, бросало вызов буквам, которыми они были написаны. Виктория вспомнила это заклинание плодородия, повторяющееся из поколения в поколение, переходящее от меммера к меммеру. Мысли были слабыми и едва различимыми, словно выцветшими от бездействия, но теперь она обладала знаниями и могла их применить.
Довольная, Виктория снова вошла в главную библиотеку крепости и поспешила в свои покои. Несмотря на то, что она выделила в памяти нужные моменты, женщина зажгла лампу и склонилась над низким письменным столом. На клочке бумаги она начала писать слова, выведенные ею на первый план своего разума, проговаривая их, и следя за тем, чтобы каждая деталь была корректной. Виктория тщательно произносила созвучия вслух, чтобы убедиться в точности каждого нюанса. После, как записала заклинание, она прочла его снова, пока
Виктория теперь была готова. Она знала, что ей нужно делать и прекрасно понимала указания к действию.
Земля уже и так была обескровлена. Разве еще немного крови имело значения?
Глава 56
— Клифуолл послужил своей цели, в точности, как задумывали древние волшебники, — сказал Саймон Никки и Натану, все еще очень довольный собой. После победы над Пьющим жизнь он казался более расслабленным и сосредоточенным на своей должности, вернувшись к тому, что, по его мнению, было его настоящей работой, хотя мужчина все еще выглядел слишком молодым для должности старшего ученого-архивариуса. — Теперь, наконец, наши ученики могут продолжить каталогизацию и исследования. Еще многое предстоит узнать.
Команды посвященных исследователей вернулись к своей повседневной работе по составлению списка бесчисленных томов, переставляя их на полках по предметам, и учитывая тип знаний, содержащихся в различных дезорганизованных разделах. Очевидно, их впереди ждали еще десятилетия работы.
Саймон озирался в кружащем голову изумлении, пытаясь охватить тысячи книг, беспорядочно разложенных в обширных библиотечных залах.
— Проект кажется ошеломляющим, но по какой-то причине я чувствую себя сейчас полным энергии, более оптимистичным, чем был последние двадцать лет.
— По правде сказать, ты и должен себя так чувствовать, — сказал Натан. — Однако, просто заново открыть возможные чудеса в этой библиотеке само по себе станет приключением. Кроме того, как ты знаешь, все правила изменились с перемещением звезд. Мы еще не понимаем, насколько эта информация по-прежнему достоверна, или нужно ли все переучивать, повторно проверять, вновь открывать.
Саймон казался довольным.
— Мы готовы, каков бы ни был ответ. Если ваш лорд Рал намеревается создать новую, золотую эпоху, тогда вся эта магия может послужить человечеству.
Бэннон наслаждался вниманием, хотя один человек едва мог справиться с таким количеством угощений и танцев. Он пользовался моментом, поражаясь всему, что случилось с ним за весь прошлый месяц. Несмотря на ужасные испытания, выпавшие ему на долю, молодой человек понял, что теперь у него была жизнь, которую он всегда хотел.
Сражаясь с шелки и Пыльными людьми, даже лицом к лицу с самим Пьющим жизнь, он был уверен, что погибнет. Но затем цвета этих воспоминаний засияли ярко и оживленно — и это были истории, которые можно рассказывать до седобородой старости, предпочтительно с женой, множеством детей и кучей внуков. Сказать по правде, он уже хотел заново пережить некоторые из этих приключений.
И любовь! Здесь, в Клифуолле, юноша открыл для себя радости в лице трех прекрасных женщин, которые обожали его, и обучали телесным удовольствиям. Хотя поначалу Бэннон был смущен и неловок, но учеником все же был нетерпеливым, и теперь его ночи наполнялись теплотой кожи и чувственными ласками, шепчущим смехом и сиянием глаз. Как он мог выбрать среди них самую любимую? К счастью, Одри, Лорел и Сейдж оказались счастливы им поделиться.
В течение многих лет юноша пребывал в ловушке ночных кошмаров, а теперь он жил во сне, который никогда не мог себе даже вообразить.