Microsoft Word - СБОРНИК СТАТЕЙ МАЙИ ГОРИНОЙ Ч. 2.doc

maya

Надо мной стояли врачи и медсёстры в белых халатах. Молча наблюдали они за моим

пробуждением. Мне стало неловко от этого молчания, когда я обнаружила около себя

посторонних людей, хотя это были медики. И я решила заговорить с ними и спросить

что-либо у них. Но они потихоньку, молча, один за другим покинули палату. Я осталась

одна. Однако через некоторое время вошла сиделка и сказала, что ко мне сейчас придёт

мой муж Пётр Павлович Лямзин. Я очень удивилась и обрадовалась этому.

Но так до

конца и не поняла, что я не на Земле.

Папа вошёл очень тихо, в накинутом на плечи белом халате. Он мне показался

моложе и красивее, чем был раньше. Я увидела его тёмно-русые волосы и серые

внимательные глаза. Он улыбнулся мне родной и милой улыбкой и сказал своим хорошо

знакомым мне голосом: «Катюша, девочка ты моя, берёзка ты моя стройная, жёнка ты моя

любимая!». Так мог говорить только он. Я поняла, что не ошиблась, – это он – наш родной

и любимый папочка Петенька. Он принёс мне букет роз и сказал: «Тебя сегодня

выписывают, и мы с тобой поедем домой». Я ничего не сказала, только протянула к нему

руки. Он поцеловал их ласково и нежно, потом поцеловал меня в губы и в шею и помог

мне приподняться на кровати. Я засмеялась сначала застенчиво и тихо, а потом, как сказал

папа, разлилась колокольчиком. Мы обнялись с ним и начали плакать. И от радости, и от

горя.

Я ещё до конца не понимала, что мы с ним теперь вдалеке от вас. Папочка принёс

мне одежду и сумочку, из которой вынул зеркальце и поднёс его к моему лицу. Я

взглянула в зеркало и обмерла: на меня смотрела совсем юная девушка с голубыми

глазами – очень похожая на меня. И всё же, как мне показалось, совсем другая. – А где же

я? – спросила я удивлённо. – Это ты и есть, моя дорогая, – ответил папа, снова целуя меня

и гладя как ребёнка по голове. – Мы с тобой начинаем новую жизнь. Мы будем счастливы

и здоровы. Мы не будем болеть. Нас никто не будет преследовать и убивать ни пулями,

ни болезнями. Очнись, дорогая, от долгого тяжкого сна, сбрось c себя бремя тяжёлых

дум. Мы с тобой вступаем в новый период жизни, который называется космическим

веком. Мы с тобой народились заново. Наши дети, родившиеся на земле, помянут нас

добрым словом. Они нас не забудут. и сами будут счастливы тем, что мы здесь живём

вторично, без боёв и голодовок, без унижений и обид.

Он меня убеждал, а я начала

плакать о вас – как вы там, мои маленькие сиротки, с кем вы остались, и кто там о вас

позаботится, обогреет и накормит? Я просила у папы подтверждения, что мы уже не на

Земле. И он мне объяснил, что я два с половиной года была на очищении, то есть моя

душа проходила очищение. И я смутно помнила

этот период – как бы во сне, после

болезни. Он меня спросил о том, с кем остались дети. Я сказала – одни. Он взял с меня

слово, что я не буду убиваться и плакать, иначе мне придётся ещё пробыть в больнице

дней десять. И я постепенно успокоилась.

Часто спрашивала папу о его жизни и вспоминала о том, что было без него. А он

мне рассказывал, как коротал дни в заключении. Рассказал подробно то, о чём ты уже

знаешь. И мы снова плакали и целовались, радовались и горевали, что оставили на Земле

своих любимых детей. А сами в то же время, как ни странно, живы и здоровы. Мы с

папой начали новую жизнь. Он тогда уже был ведущим инженером одного из отделов

космического центра планеты.

Я не могу сейчас описать всей радости, что испытала, когда увидела мамочку свою

Екатерину Васильевну. Ты ведь помнишь, насколько она была красива и в старческом

возрасте. А тут, когда она приехала к нам, предо мною предстала женщина лет 32– 33 во

119

всей красе её молодости. Она была высока и стройна. Карие глаза сверкали властно и в то

же время весело. Тёмные волосы, чрезвычайная белизна лица с нежным румянцем щёк, –

она обворожила нас всех. В ней не было прежней строгости. Она была мила и

разговорчива, очень общительна и внимательна ко всем, особенно к папочке нашему

Петеньке. И всё время приговаривала: «Детки мои дорогие, как же вы теперь без своих

малышей-то остались! Заводите здешних. Пусть они облегчат вам ваше одиночество».

Встретились мы с Сашенькой Ароновой, моей старшей сестрой, которая ушла с

Земли в 1921 году. Увиделись мы и с Коленькой нашим любимым, моим старшим братом,

погибшим на Земле также в годы культа личности Сталина. Коля сокрушался по поводу

того, что у всех у нас остались на Земле дети. Встретились мы и с другими нашими

родными, которые в разные годы нашего века ушли с Земли в связи с болезнями и

другими несчастьями. И я скажу, доченька, что все встречи, происходившие здесь и

происходящие, – это огромная, небывалая радость».

Разговор с космическим братом

В конце 1989 года по поводу возрождения людей, уходящих с планеты Земля, у

Т.П. состоялся разговор с её космическим братом Серёжей, который родился у её

родителей уже на планете Душ (Серёже 22 года):

–«Серёжа, расскажи, пожалуйста, как же при возрождении людей на планете Душ