Миф о вечной любви
Шрифт:
– Да нет, не зря. Звонок – это любопытно.
– Меня волнует сама Олеся. Ну, давайте допустим, что звонил все же убийца. Если она пойдет на встречу с ним…
– Не пойдет, – заверил Крайний, чем возмутил Лелю.
– Я, конечно, не сомневаюсь в вашей компетентности, но иногда и великие мужи ошибаются.
Крайний ответил ей тем же – наездом:
– Ваша подруга страдала нервными расстройствами, состояла на учете в психдиспансере?
– К чему вы это спрашиваете?
– А к тому, что только ненормальный, неадекватный человек
Леля вспомнила, что сегодня день похорон, и поспешила к выходу, ее остановил голос Крайнего:
– А вы правда найдете покупателей на бизнес Хоруженко?
Вновь он задал странный вопрос, будто для него это имеет какое-то значение. Но из своего хобби Леля не делала тайны, поэтому от Крайнего ничего не утаила, когда передавала полностью диалог с Олесей.
– Найду, – сказала она певуче и улыбаясь, однако в напевности определенно угадывался вызов. – Не бескорыстно, разумеется. И признаюсь: налоги я не плачу, полагаю, за это вы меня не посадите. До свидания.
Беспокоится о подруге – похвально, она оскорбилась из-за того, что Юрий Петрович не разделил ее опасения, – замечательно. Но вот знать ей о мерах, которые он надумал принять, вовсе необязательно. Порой случается всякое-разное, а ты потом кусай локти. Юрий Петрович, оставшись один в кабинете, долго слушал гудки в трубке, наконец дождался:
– Это Крайний. Срочно нужно установить круглосуточное наблюдение за женой убитого Олесей Хоруженко.
А теперь можно увидеться с бухгалтером Рудольфа Хоруженко, она должна знать больше, чем рассказала Александре.
– У тебя будет пять минут, – наставлял Михайлов Саньку по пути от машины к СИЗО, – уложись в это время, там не пройдет твоя мольба: еще минуточку, умоляю и тому подобное. Главное, спроси, чем ему помочь, запомнила?
Санька только кивнула – ну и трясло же ее! Еще на подъезде к неприметному зданию с высокими серыми стенами, оплетенными сверху колючей проволокой, ее охватило чувство, будто она добровольно идет прямо в волчью пасть и назад уже не вернется. Трусиха. А ведь никогда не была трусливой. Например, когда бросила все, отказавшись от свадьбы и стабильной работы, отправившись устраивать свою жизнь.
По пути в переговорную комнату перед глазами иногда темнело, в ушах шумело, только воля заставляла Саньку идти вперед. Кое-как в себя пришла, когда ей показали, на какой стул сесть перед застекленным окном. А вот и Глеб… Санька непроизвольно вздрогнула, увидев совершенно подавленного человека, она бы сказала, малознакомого – до того неважно он выглядел.
– Глеб, у нас мало времени, – затрещала она, – а мне надо узнать многое… Что? Я тебя
Он вторично показал на телефонную трубку в своей руке, объяснил знаками, мол, возьми такую же, что Санька и сделала. На этот раз она не успела слова вымолвить, Глеб спросил:
– Как Жанна?
Его простейший и короткий вопрос, наполненный искренней тревогой, внезапно отключил все ее страхи с волнениями. В этом очень неприятном месте, вобравшем в себя все пороки, далеком от справедливости (как ей чудилось), зная, что каждое их слово прослушивается, Санька внезапно ощутила могучий прилив сил. Перед ней человек, который абсолютно бессилен, и, глядя в его глаза, она понимала: не он убил. И никто не хочет ему помочь, никто не пожалеет сестру, остается только она, Санька.
– У Жанны все хорошо, не волнуйся, она ничего не знает…
– От нее не утаишь, рано или поздно…
– Никогда! – резко перебила его Санька. – Никогда она не узнает об этом, а если узнает, то после родов. Мы с тобой ей расскажем. Я сказала Жанне, что ты уехал в командировку.
– Какую? – хмыкнул Глеб.
– Когда выйдешь, узнаешь, а ты выйдешь, я тебе обещаю. Глеб, мне нужны деньги на адвоката, Михайлов советует взять двух, у тебя есть сбережения? Моих не хватит.
– На карточке, но там немного. Основная сумма лежит в банке, для ребенка копил…
– В банке мне твоих денег никто не выдаст. Какой код карточки? – Он продиктовал, она повторила два раза, к счастью, у нее память превосходнейшая. А теперь один из тревожащих вопросов: – Глеб, скажи, что ты делал возле офиса Рудольфа?
– Я? Когда?
– Ну… последнее время тебя там видели… э… твою машину с шашечками. Она стояла недалеко… бухгалтер мне рассказала, она видела.
– Шутишь? Я объезжал офис Рудольфа десятой дорогой, чтоб даже нечаянно с ним не встретиться.
– То есть ты…
– Никогда там не бывал. Я понимаю, меня толково подставили, по всем пунктам. Интересно кто…
Но какое облегчение почувствовала Санька, оказывается, ей необходимо было услышать от Глеба «никогда там не бывал». И все, внутри стабилизировалось состояние уверенности, поэтому она и слушать не стала, что ему интересно, ведь у них пять минут, мизер времени:
– Не думай сейчас об этом. Глеб, что я могу еще сделать? Где искать доказательства того, что ты не виноват?
– А ты мне веришь?
– Ты еще спрашиваешь?
Наконец! Наконец в его глазах блеснула робкая надежда вместе с признательностью, а на губах появилась благодарная улыбка. Может быть, человеку в его положении важно знать, что ему верят, и это будет подспорьем там, в камере, откуда, как говорят, Глеб уже никогда не выйдет.
– Есть одна зацепка… – произнес он с сомнением в голосе. – Полотенце, которое нашли в гараже рядом с убитыми. Понимаешь, этим полотенцем я пользовался только на работе, оно всегда лежало в раздевалке… в шкафчике, но я не обратил внимания, когда оно исчезло…