Миф о вечной любви

Соболева Лариса Павловна

– Уверен: пройдет. Временная депрессия. – Он достал статуэтку. – Леля, скажите, вам эта вещица знакома?

– Да. Точно такую же я видела у Али. Малковой Али, если быть точной. Почему она у вас?

Ответ сильно озадачил Крайнего: статуэтка была у Али (которая, по странной случайности, погибла, причем явного криминала в ее гибели не нашли, но уголовное дело завели), а очутилась в квартире Глеба. Это же переворот.

– Точно эта статуэтка принадлежала Малковой?

– За точность не ручаюсь, но Аля однажды купила два шедевра советского китча, один из них – точь-в-точь

такая фигуристка. А вот найти место для них в своем выставочном зале она не смогла, они везде были лишними, Аля поставила их в спальне.

Да, поворотик… Крайний положил фигуристку назад в кейс, но не вошел в дом, Леля открыла перед ним дверь, и он взял ее за руку:

– Погодите. А кто такая Аля? Расскажите о ней. Вкратце.

– Мы все, в общем-то, с одной улицы, росли вместе, учились в одной школе. После школы и института иногда встречались, но не особенно дружили. А с Олесей Аля тесно общалась на протяжении всего времени. Знаете, каждый ищет приятелей по себе, обе небольшого ума, запросы и интересы у обеих схожи, поэтому им друг с другом было не скучно.

– То есть они были близкими подругами? – уточнил Крайний.

– Да, да. Пожалуй, самыми близкими. Ну а Аля – дочь состоятельных и влиятельных родителей, ничего не умела и не хотела уметь, пила много, в пьяном угаре становилась отвратительной, поэтому от нее отмежевались все друзья. В общем, у Олеси двойное горе. Вы зайдете?

– Нет-нет, мне достаточно с вами поговорить… Кстати, Олесе звонит тот человек, который угрожал ей?

– Ага, наконец-то он заинтересовал вас! – вздернула нос Леля. – При мне звонков не было. Но я же не все время нахожусь с ней, сплю в другой комнате. Во всяком случае, Олеся не уходила из дому, как обещала. И не уйдет, поверьте, она трусовата, как все мы, женщины.

На прощание Крайний не мог не поцеловать ручку с нежной гладкой кожей, пахнущую божественными ароматами. Он излишне долго задержался губами на руке, потом поднял зачарованные и слегка пьяные глаза на Лелю: она улыбалась ему теплее, чем обычно. Неплохой у них установился контакт, возможно, в будущем получится крепкая дружба.

Очутившись за рулем, Крайний от лирики отошел. Ехал и проворачивал в памяти все известные события, фигурантов, фразы, улики, наблюдения. Через два часа он слушал исповедь Олега, которого захватил Ваня. Артур тоже присутствовал и, кажется, чувствовал себя героем.

– Клянусь, у меня с ней ничего не было! – бил себя кулаками в грудь Олег. – Мы познакомились, когда я помог ей выбрать машину, – работаю в автосалоне. Потом не виделись почти год, а тут вдруг на концерте билеты рядом. Виктория подвезла меня домой, я ведь живу в трущобах, туда маршрутки только днем ходят, ну и после этого стали встречаться. Редко! Пару раз я заходил к ней на работу. Честно скажу, держал ее на тот случай, когда никого не будет, ну, для интима… А что? Дама одинокая, ей же тоже хочется… Как раз моя девушка взбрыкнула, а я не люблю за юбками бегать…

– Да ты, брат, лентяй, – заметил Крайний. – А у тебя какая марка машины?

– Никакой. У меня даже прав нет, все собираюсь…

– Как же так, работаешь в автосалоне,

а прав и машины не имеешь? – подловил его Артур.

– Ну и что? По-вашему, те, кто толкает спиртное, обязаны пить все пойло, что впаривают клиентам? Водить умею, но только по кругу на площадке автосалона и со скоростью черепахи. Я даже переспать с ней не успел, клянусь!

Крайний потер подбородок, потом сдвинул очки на лоб и протер глаза, после чего уставился на Олега и долго изучал простоватое лицо парня. А тот замер с мольбой на глупой физиономии, он жаждал, мечтал услышать и услышал:

– Дуй домой, с тебя сняты все подозрения.

Юрий Петрович подписал пропуск, Олег двадцать раз поблагодарил и рванул так, что топот его ног был слышен и на лестнице, которая находилась в конце коридора, а это далеко.

– Вы уверены? – с сомнением произнес Артур.

Ваня смотрел тоже недоуменно. Юрий Петрович, заложив руки в карманы брюк, задумался, в который раз проворачивая ситуацию в голове. Происходящее до сегодняшнего дня виделось ему хаосом, который сложно свести в одно целое, но пазлы начали складываться, причем складывались с середины, а серединой следует считать двойное убийство в гараже.

– Я знаю, кто убил, – сказал он уверенным тоном, который не дает права на сомнения.

В течение полутора часов он давал урок двум молодым людям, объясняя, в чем смысл его открытия, потом они обдумывали план, как следует брать преступника, пока не позвонила…

Леля, как рентгеновский аппарат, просвечивала ее насквозь в поисках затемнений. Что-то ей не нравилось в этом комке нервов. Да что там – сам комок.

– Поезжай домой, хватит сидеть у меня в няньках, – настаивала Олеся. – Я не покончу с собой, не буду больше громить дом, я прихожу в себя. Сегодня же позвоню маме и верну детей.

Врет. Но чего она хочет на самом деле? Однако Леля не стала противиться изгнанию, собрала вещи, которыми успела здесь обрасти, кинула их в багажник и выехала на улицу. В конце концов, пора собой заняться, а не находиться в эпицентре чужих бед. Олеська не переполнится благодарностью, она же зациклена на доме-муже-детях, завтра и не вспомнит, что Леля опекала ее. Хотя есть выражение: сделал добро – и забудь о нем. Так и надо…

Вдруг Леля резко затормозила, ее охватило беспокойство. Что-то не так с этой дурой. Она же всегда и во всем была идиоткой. Непонятно, как училась на «отлично», но говорят же, что мир полон парадоксов, Олеся – точно парадокс. Леля заехала за угол дома, спрятала машину и стала наблюдать. Закурила – надо же убить как-то время.

Не успела выкурить сигарету до конца, как к дому Олеси подъехало такси, Хоруженко вылетела, как ведьма на помеле, и уехала. Леля быстро вернулась в машину, поехала за такси с Олесей, к радости, вскоре настигла их. На светофоре позвонила Крайнему, тот взял трубку сразу же, Леля доложила ему скороговоркой:

– Алло, Юрий Петрович, Олеся прогнала меня для того, чтобы выйти из дома. Буквально через десять минут она села в такси и, думаю, едет на встречу с шантажистом.

– А вы? Вы что делаете?