Мифическая Средневековия
Шрифт:
— А правда что… — Начала было Катарина, но тут она вспомнила свои первые неудачи на новом для неё журналистском поприще и решила переформулировать чуть не сорвавшуюся с уст фразу. — А то, что для того чтобы получить разрешение на рождение ребёнка, нужно убить хотя бы десять ненавистных мужчин, правда?
— Конечно же, нет. Это чудовищная ложь. — Слабо возмутилась амазонка, по её лицу было видно, что она оценила новую постановку вопроса. — Вполне достаточно всего-то трёх. Так что передайте своему спутнику мужского пола, чтобы он опасался и всегда был настороже, так как
— О, вы мне льстите, моя дорогая, — донёсся голос казавшегося спящим до этого момента старика, — в моём-то возрасте я уже давно не мужчина.
Она окинула лучащимся смехом взглядом пожилого мужчину в обычной крестьянской одежде. Как уже говорилось ранее, Меден совершал сиё путешествие инкогнито и хотел, чтобы как можно меньше людей было посвящено в его истинное положении.
Но Данию сложно было обмануть, она звонко рассмеялась.
— Должна заметить, что отец Вивиан был примерно вашего возраста, когда мы её зачали и хочу сказать, что он был ещё о-го-го. Получше чем все эти глупые юнцы. Значительно получше.
— Так уж и моего возраста? — Озорно покачал головой старик, продолжая лежать на тёплом одеяле. В глазах его по-прежнему сияла искорка смеха.
— Может быть даже и постарше, — кокетливо заявила амазонка.
— Ну, вот в этом-то я точно очень сильно сомневаюсь. — Загадочно произнёс Меден. Честно говоря, иногда он и сам совершенно путался и нередко забывал, сколько столетий он прожил на этой грешной земле.
— Но неужели вам совсем не нужны мужчины в жизни? Как же вы без них обходитесь? Ведь совершенно без них, жить нельзя, наверное. — Наивно спросила Катарина, подняв на Данию свои невинные глаза.
— Да неужели? А для чего они нам нужны? Мужчины? — Вкрадчиво спросила амазонка, чуть склоняясь к рядом сидевшей девушке. — Для секса? Ну, в этом мы и сами неплохо можем удовлетворить себя и друг друга, во всяком случае, не хуже чем там какой-нибудь мужчина, а зачастую даже и лучше.
Щёки Катарины постепенно заливала краска стыда, масло в огонь подливало ещё и то, что она прекрасно понимала, что Меден по-прежнему был свидетелем их разговора. Не исхищрённой в любви и тем более сексе девушке, такие разговоры были вообще не приемлемы, но если в присутствии женщины это еще, куда не шло, то присутствие при данной теме мужчины, было что-то из ряда вон выходящее.
— Что вы, — в полном смущении Катарина отчаянно закачала головой, — я вовсе не это имела в виду. Я говорила о помощи в ремонте, строительстве, охране.
Её взгляд прошёлся по холодному блеску кинжалов, по ножнам со вставленным в них оружием, по тяжёлым мини-булавам в каждой косе и поняла всю глупость выданного ранее предположения. Но что она могла поделать? Да, она поняла, что задавала довольно-таки глупые вопросы, но что ещё она могла предположить, если вся её жизнь проходила среди мужчин, она и представить себе не могла что всё может быть иначе.
— Со всем этим мы прекрасно справляемся и сами, — Дания снисходительно улыбнулась, мол, чего с неё взять-то, всю жизнь проводит среди жалких мужчин, —
Она издала какой-то негромкий звук, то ли свист, то ли вой. Из темноты тут же бесшумно вынырнуло животное, очень напоминающее собаку, но в то же время и будто ею не являющееся. В холке высота его составляла чуть больше метра плюс массивная голова с в меру отвисшими брылями, большие висячие уши, могучая мощная грудная клетка, крупные, словно у тигра, широко поставленные лапы, толстый опущенный к низу хвост. Пёс подбежал к хозяйке и застыл перед ней чёрным каменным изваянием, ожидая дальнейших приказаний.
Дания похлопала по земле рядом с собой, пёс послушно растянулся у её ног, отбивая толстым крепким хвостом благодарственную дробь.
— Что же, их маленьких кобельков то же воспитывают отцы-кобели? — Обретая свою прежнюю уверенность, спросила Катарина, радуясь смене темы разговора.
Амазонка оценила её чувство юмора и улыбнулась, а спящий Меден неожиданно закашлялся.
— Нет, — Дания потрепала пса за загривок, — но лично мой единорог и моя собака женского пола. Да, правда, моя хорошая?
Катарина с недоумением заметила, что к родной дочери женщина-воительница была более сурова и менее ласкова.
Тем временем огромная псина повизгивала от удовольствия и ещё сильнее била своим хвостом. Не возможно было поверить, что эта большая улыбающаяся собака, выказывающая сейчас такую любовь и ласку своей госпоже, могла представлять собой серьёзное оружие в руках опытной хозяйки. А она могла, и ещё как.
— Ещё у нас есть дочери, которым мы дарим заботу и любовь.
— А заодно лишаете их детства. — Не преминула вставить Катарина, для неё понимание этого причиняло боль, ведь в какой-то степени она и сама была лишена детства после смерти отца.
— Детства? — Амазонка с интересом посмотрела на Катарину, не отрывая руки от собачьего брюха. — Не думаю, что мы кого-то чего-то лишаем, но разве что жизни наших врагов. По крайней мере, я никогда не считала себя, свою дочь и других своих соплеменниц в чём-то ущемлёнными. Наша жизнь такова, что мы должны быть очень сильными, жёсткими и стойкими. Если мы с молоком матери и с пелёнок не будем всё это впитывать, то не будем доживать и до двух — трёхлетнего возраста. Что сделаешь такова наша жизнь и мы этим живы и счастливы.