Мифическая Средневековия

Башлакова Надежда

— Под "леди", думаю, ты подразумеваешь Викторию?

— Ты знакома с леди Альбатрас? — Ещё больше удивился человек-оборотень и от избытка эмоций его зрачки расширились так, что поглотили весь белок.

— Лично нет, но мы с ней из одного мира и даже города. Меня привела Дарена…

— Леди Дарена? — Вскрикнул Сэргард не в силах скрыть изумление.

— Да, похоже, у вас тут все леди кроме меня. — С лёгкой укоризной произнесла Катя. Смутившись, Сэргард отвёл взгляд. — Так вот Дарена и Маргарита Петровна, мать Виктории, по-видимому, не успели пройти через портал, а

я прошла и за это поплатилась, на мой взгляд, слишком жестоко, но с этим уже ничего не поделаешь. В общем, мы потерялись, а потом ты знаешь, что произошло.

— Так вот кого чуть не разорвали мои сородичи. Теперь я ещё больше рад, что хоть как-то им помешал. Что ж, после твоего рассказа я просто обязан проводить тебя в Медгард. Леди Дарена ещё не вернулась, и все обеспокоены этим обстоятельством. Они будут рады твоему приходу.

— Надеюсь, а то иначе мне не куда податься. — Она печально покачала головой. — Правда Виктор сказал, что всегда будет рад моему возвращение, но, честно говоря, мне бы этого не хотелось.

— Не переживай, — Сэргард нежно дотронулся до её руки, — Меден непременно приютит тебя, ты просто его не знаешь.

— Возможно. Думаю, Дарена ошиблась в расчётах, по-моему, портал был открыт гораздо меньше, чем она говорила. Это и послужило началом всей этой заварушки.

— Что ж, скоро мы всё узнаем. Кстати, вон там, в паре сотен метров, есть укромное местечко — охотничья сторожка, и на данный момент она пустует уже не одну неделю. На мой взгляд, это самое удобное место чтобы тебе передневать. Через полчаса рассветёт и тебе негде будет переждать день.

— Как всё-таки славно, что я тебя встретила, до следующего убежища, о котором рассказывал Виктор, мне ещё добираться и добираться.

— Тем лучше для всех нас. Проведём день тут. Послушай, мне всё время хотелось знать, но я не настолько знаком с леди Альбатрас, а точнее практически незнаком, чтобы спросить. Об этом ходят разные слухи. Что у вас за мир такой? Водятся ли там у вас люди-оборотни?

— Мир как мир. Но, судя по тому, что я здесь увидела за последние дни, он очень отличается от вашего. А оборотни водятся, да только не такие, какие ты думаешь. И называют их у нас не люди-оборотни, а оборотни в пагонах. — Она весело засмеялась. Сэргард не понял её шутки, чего и следовало ожидать, но улыбнулся её радости и редкой весёлости. Катя взглянула на шагавшего рядом парня. С ним ей было хорошо, с ним она чувствовала, себя в безопасности.

Гораздо позже, когда в самый разгар дня они сидели в тёмном уюте охотничьего пристанища, Катя, чуть помедлив, всё же спросила.

— Почему ты помогаешь мне, Сэргард?

— Не знаю. — Он помолчал, затем бесхитростно ответил. — Просто, наверное, ты мне нравишься.

— Ты мне тоже, но наши народы….

— Наши народы это общее, а мы частное. Не об этом ли ты твердила мне добрых полночи. Так воплотим твои речи в дело и соединим наши народы в нашей совместной дружбе, мне кажется это сделать можно. Разве не ты так говорила немного ранее. — Он взглянул на неё с лукавой искоркой в глазах и улыбнулся.

— Очень даже может быть. — С сомнением протянула Катя

и тоже взглянула на него, только совсем без улыбки.

— Почему вообще мир делится на расы? Почему нельзя просто жить? Почему кто-то должен стыдиться того, что он тот, кто он есть? Почему мы должны опасаться реакции наших народов, если мы лично сами симпатизируем друг другу? Это несправедливо.

— Сто тысяч почему, — едва слышно пробормотала Катя.

— Что?

— Да так, ерунда.

— Ну, вот ты, ты ведь уже пошла против своего народа, когда оставила его и пошла искать противоядье против вампирской хвори? — Сэргард выжидающе смотрел на девушку.

Та устало покачала головой.

— Что лично до меня, то у меня нет народа. Я одиночка. У меня свои ценности и принципы в жизни.

— У меня тоже, но всё же я представитель своего народа. У каждого он должен быть, и есть, просто иногда мы от него отрекаемся, не понимая, что при этом в любом случае остаёмся его частью. Вот ты, например. Ты считаешь, что ты одна, что у тебя нет народа, но на самом деле у тебя их два: люди и вампиры. Ты уже не человек, но и вампир ты не с рожденья. Тебе лучше, у тебя два народа и ты сама можешь выбрать кто тебе ближе.

— Тебе легко было произносить этот монолог. Ты человек-оборотень от рождения. Ты не был человекам и оборотнем по отдельности. Ты частичка своего мира, ты человек-оборотень и не знаешь, что это такое быть кем-то другим, а ещё хуже быть на периферии, ничего не понимая и не зная, что делать.

— А что тут понимать, нужно просто жить. Жизнь всех рассудит, всё расставит по своим местам. Когда-нибудь и ты поймёшь, что надо просто плыть по течению. И это правильно, это верно.

— Когда-нибудь может, и пойму, а пока я буду идти против течения, пусть преодолевая пороги и бурные потоки, но жить, так как я считаю нужным. А вы все бредёте как послушные овцы, не имеющие собственного мнения и способности рассуждать.

— Ладно, я вижу, этот разговор ни к чему хорошему не приведёт.

Так что пойду-ка я на охоту, конечно, не самое время, но всё же. Что тебе принести? Какое мясо тебе больше по вкусу? Крольчатину, птицу, оленину? — Хлопнув в ладоши, он быстро поднялся и, ожидая ответа, воззрился на девушку.

Катя брезгливо скривилась.

— Спасибо, я вегетарианка.

— Вегетарианка? — Сэргард почесал затылок.

— Чего тут не понятного. Не ем я продуктов животного происхождения. — Увидев его недоумевающий взгляд, она театрально закатила глаза и добавила. — Мяса я не ем, понимаешь?

— Но ведь ты вампир? — Да, скучно Сэргарду с ней не было, что ни час, то что-нибудь новенькое и ещё более забавное.

— Я только недавно им стала и надеюсь ненадолго, по крайней мере, не навсегда. — Терпеливо объяснила Катя.

— А кровь? Как ты без неё?

— Без неё я вскоре умру, но у меня есть сок кровавого дерева, который мне дал Виктор. — Она достала из кармана и показала, ему небольшой бутылёк, наполненный красноватой жидкостью. — Так что около недели я в безопасности. Это моё спасение на сегодняшний день. Надеюсь, что вскоре мне не будет нужно и это.