Мифриловый крест
Шрифт:
Второй красный брат, судя по всему, отделался легким сотрясением мозга. Когда я зашел в комнату, где меня допрашивали, этот тип стрельнул глазами в сторону валяющейся на полу дубинки, но благоразумно решил не лезть на рожон. И правильно сделал.
– Ну что, оклемался, болезный?
– спросил я.
– Оклемался, - мрачно проговорил болезный.
– Как зовут-то тебя?
– Степаном.
– А меня - Сергеем. Будем знакомы, стало быть.
На лице Степан явственно читалось, что новому знакомству он совершенно не рад. Я его понимаю.
– Скажи
– Нешто сам не знаешь?
– удивился Степан.
– Не знаю.
– Матросская тишина это.
– Надо же!
– удивился я.
– А я думал, Донской монастырь.
Степан посмотрел на меня, как на идиота.
– А вот еще что, - спросил я, - почему у вас, монахов, у всех рясы разноцветные? У тебя с товарищем рясы красные, у пацана, что на часах стоит - коричневая, у этого, - я показал на раздетый труп, - серая была?
– Коричневая раса - послушник или чернец, стало быть, - Степан говорил с крайне удивленным выражением, видимо, он объяснял мне азы, известные здесь каждому ребенку, - черная - монах-воин, серая - монах-келейник, фиолетовая - меч господень.
– А красная?
– Красная - плеть господня.
– Палач, что ли? И много вас тут таких плетей?
– Да почитай, что вся обслуга тюремная.
– А серые - это следователи?
– Следователи носят серое или черное.
– Понятно…
Второй палач резко сел и его обильно вытошнило.
– Надо бы его вытащить отсюда, да к врачу, - сказал я, - жалко человека.
– Разве ты умеешь решетку поднимать?
– Нет. А ты?
– Кто бы мне слово доверил… Нет, не вытащить нам его. Да и зачем? Все одно не жилец.
– А если волшебством там или молитвой…
– Кто же ради него бога просить станет? Нет, Андрюшка теперь не жилец, ты его славно приложил.
– А что мне делать оставалось?
– Не дергаться. Ты уж извини, добрый человек, но ты тоже уже не жилец. Знаешь, что за убийство келейника бывает?
– Видел уже. Всю деревню вырезают.
– Вот именно. Ты бы лучше поясок от рясы взял бы да и повесился бы. Чего тебе терять, душа все равно загублена, а так родных спасешь.
– До моих родных им не добраться.
– Зря ты так говоришь. Устроят тебе зеленый лист - сам все и расскажешь. Только не будет тебе зеленого листа, для тебя и дыбы хватит, ты уж поверь мне.
– Добрый ты.
– Какой есть.
В конечном итоге мы со Степаном подтащили Андрюшку к решетке, что вызвало у Семки очередной приступ ужаса, но уже не столь впечатляющий. Привыкает парень. Я привалился к стене, палачи разместились напротив и мы принялись беседовать о всякой всячине, коротая время. Вначале я пытался что-нибудь выяснить о том, что представляет собой эта тюрьма и как отсюда выбраться, но палачи отвечали неохотно, да и сам я быстро уразумел, что выбраться отсюда можно только чудом. Интересно, почему мне совсем не страшно? Крест?
Ага, подтвердил крест, я дал твоему страху пройти сквозь тебя. Зачем тебе страх?
"И
14.
На этот раз по мою душу явилась целая делегация аж из семи человек. Возглавлял ее неизвестный мне щуплый седобородый монах в черной рясе и с высоким клобуком на голове. Я уже знал, что такой клобук - признак высокого чина, вроде лампасов. Несмотря на астеническое телосложение, двигался монах удивительно плавно, он сразу напомнил мне Усмана и я подумал… много чего я подумал, целый хоровод неоформленных мыслей прокрутился в моей голове, но сейчас не время думать, потому что сейчас решится моя судьба.
Черного монаха сопровождали двое предыдущих посетителей, а также целых четыре меча господних в фиолетовых рясах. Судя по тому, как Степан с Семкой вытаращили глаза при виде этой картины, ко мне начали относиться серьезно.
Дальняя решетка подпрыгнула и взлетела вверх, как будто под ней взорвали маленький пороховой заряд. Монах в черном шагнул в освещенное пространство, Семка мгновенно вытянулся в струнку, сложил руки по швам и начал рапортовать:
– Владыка! За время моего дежурства случились следующие происшествия. По приказу и в сопровождении отца Афанасия из следственного отдела брат Андрей и брат Степан, - он указал на палачей, которые тоже стояли по стойке смирно, точнее, брат Степан стоял, а брат Андрей пытался, - доставили в камеру для допросов вот этого чернокнижника. Потом отец Афанасий позвал братьев, был слышен шум драки, а потом сюда вышел чернокнижник в рясе отца Афанасия. Я поднял тревогу и сюда явились отец Амвросий и отец Авраам…
– Я докладывал дальнейшее, - перебил Семку отец Амвросий.
– Ничего-ничего, - отмахнулся владыка, - я послушаю еще раз. Продолжай, отрок.
– Отец Амвросий и отец Авраам, стало быть, - продолжил отрок, - так вот, они явились и хотели сомлеть чернокнижника, и он вроде как сомлел, но отец Авраам сказал, что он притворяется. И тогда они ушли. А чернокнижник встал, и получилось, что он и вправду притворялся. А потом он ушел и вернулся с братьями, сидел здесь и рассказывал похабные байки.
– Что с Афанасием?
– спросил владыка.
Семка перевел взгляд на Степана и тот ответил:
– Убит. Кулаком в нос.
Владыка задумчиво посмотрел на меня.
– А ты, чернокнижник, силен драться, - сказал он.
– Я не чернокнижник, - возразил я.
– А кто же ты? Может, у тебя духовное звание есть?
– Нет.
– Может, ты и словом не владеешь?
– Не владею.
– Может, и клятву принесешь?
– Может, и принесу.
– Принеси.
Я глубоко вздохнул и размеренно проговорил: