Мифы древней Индии. Издание 2-е, переработанное и дополненное

Тёмкин Эдуард Наумович

Услышав о поражении и пленении своего внука, Пуластья поспешно отправился в Махишмати, столицу хайхаев. Когда он пришел в этот город, великолепием своих дворцов и храмов подобный небесному граду Амаравати, царь Арджуна, уведомленный своими слугами о его приближении, вышел ему навстречу из своих чертогов и с великими почестями принял благочестивого сына Брахмы. Склонившись перед божественным мудрецом, Арджуна предложил ему медвяное питье, корову и воду для омовения ног [237] и сказал: "О Владыка созданий, твой приход — великая честь для меня. Скажи, что я могу для тебя сделать! Мое царство, мои сыновья, мои жены и я сам — твои, повелевай нами!" Пуластья воздал хвалу благочестию и доблести царя хайхаев и сказал: "О лучший из царей, ты победил ныне моего внука в великой битве и пленил его и тем умножил свою славу. Отпусти же его теперь на свободу!" Выслушав слова Пуластьи, Арджуна

повелел тотчас освободить Равану. Он поклялся перед огнем, что не питает больше вражды к царю ракшасов, предложил Раване свою дружбу и отпустил его домой с богатыми дарами. И успокоенный Пуластья вернулся в свою небесную обитель.

237

Начиная с ведийской эпохи традиционное подношение гостю в древней Индии, предписываемое брахманскими сводами ритуальных установлений.

51. Битва Раваны с царем Кишкиндхи

Поражение в битве с царем хайхаев и плен не смутили дерзкого внука Пуластьи. Отпущенный великодушным Арджуной на волю, он снова собрал свою рать и продолжал странствовать по свету в поисках новых противников и битв. Неустанно искал он встреч с царями и героями, прославленными силой и отвагой, и навязывал им единоборство ради умножения собственной славы.

Спустя некоторое время Равана пришел в Кишкиндху, город обезьян, расположенный в горной местности в южной стране. Весть о могуществе Валина, царя Кишкиндхи, уже давно достигла его слуха; и он пожелал сразиться с ним и измерить его отвагу. Брат Валина, благородный Сугрива, вышел навстречу Раване и объявил ему, что царя обезьян нет сейчас в Кишкиндхе. "Его нет здесь, единственного, кто может противостоять тебе. А кроме него, нет в обезьяньем царстве для тебя достойного противника, — сказал Сугрива. — "Но скоро брат мой вернется из странствия по святым местам, тогда ты сможешь помериться с ним силами. Подожди его здесь, о ракшас. Ты видишь, — продолжал Сугрива, указывая на площадь перед царским дворцом, — там лежат кости тех, кто приходил сюда сразиться с могучим властителем Кишкиндхи. Даже если бы ты испил амриты, о Десятиглавый, ты не избежал бы их участи, встретившись с Валином в бою. Времени тебе хватило бы только бросить взгляд окрест, прежде чем проститься с жизнью. Но если ты торопишься расстаться с нею, о сын Вишраваса, поспеши к Южному океану, там ты узришь царя обезьян, предающегося исполнению благочестивых обетов".

Выслушав эти речи, Равана усмехнулся презрительно и, взойдя на свою чудесную колесницу, направил ее полет к Южному океану. Там, на морском берегу, он нашел Валина, блеском величия своего подобного восходящему солнцу, глубоко погруженного в размышления. Покинув колесницу, владыка ракшасов молча приблизился к нему, намереваясь схватить его прежде, чем он опомнится. Валин, однако, заметил его; но он не пошевелился, взирая на приближение Раваны, невозмутимый, как лев при виде зайца или Гаруда, завидевший приближение змеи. "Пусть подойдет ко мне этот злокозненный ракшас, — думал Валин. — Он изведает силу моих рук!"

И он повернулся к Раване спиною; спокойный и неподвижный, как горная вершина, он продолжал сидеть на берегу океана, но, как только царь ракшасов подошел к нему вплотную и уже готов был вцепиться в него, Валин внезапно бросился на Десятиглавого и сам схватил его. Он стиснул Равану в своих могучих объятиях так, что ракшас не мог пошевелить ни одним членом, сунул его себе под мышку и взвился вместе с ним в поднебесье. В полете, унося властителя ночных демонов, Валин, непобедимый сын Индры, сжимал врага рукой со всею силой, не давая ему вздохнуть, и безжалостно терзал его своими острыми когтями.

Советники и приближенные Раваны, сопровождавшие его в пути к Южному океану, едва не лишились чувств от изумления и страха, видя, как божественная обезьяна уносит по воздуху их государя. Оправившись от замешательства, они устремились в небо вслед за Валином в надежде выручить своего повелителя из плена; и окруженный ими царь обезьян блистал на небе над Южным океаном, как солнце среди облаков. Но, как бурный ветер разгоняет тучи, так рассеял Валин ракшасов могучими ударами своих рук и ног. Затем он, как Гаруда, уносящий в когтях змею, поднялся в небе еще выше со своею добычей, и даже птицы не могли достигнуть высоты его полета.

От Южного океана Валин полетел к Западному, не выпуская Равану из рук и не переставая читать заклинания и молитвы ради исполнения своих обетов, а оттуда направился на север и тысячи йоджан пролетел над Северным океаном, сосредоточив мысли свои на всем священном и божественном, а потом полетел на Восток и, над Восточным океаном завершив благочестивые обеты свои, возвратился наконец в Кишкиндху. Когда он приземлился вместе со своим пленником в садах Кишкиндхи, он был немало утомлен трудным полетом, но он смеялся весело, глядя на Равану,

и все повторяя: "Откуда взялся ты, ракшас?" А Равана, сам изумленный случившимся, только мигал глазами и не мог произнести ни слова. Наконец, придя в себя, он назвал себя Валину и сказал: "О владыка обезьян, я пришел к Южному океану, чтобы помериться с тобою силами в единоборстве, но ты одолел меня и пленил; как орел ничтожного зверька, ты нес меня над океаном. Кто, кроме тебя, способен был бы совершить подобный подвиг? Только ветер, мысль или Гаруда могли бы состязаться с тобой в скорости полета! Поистине, ты доказал мне свою мощь, и теперь, о царственный вождь обезьян, я хочу заключить с тобою союз, я желаю, чтобы ты стал навсегда моим другом. Да будет отныне все у нас общее — жены и дети, царства и сокровища, удовольствия, пища и одежда. Поклянемся же в вечной дружбе перед священным огнем!"

Тогда оба они, Равана и Валин, обняли друг друга и произнесли клятву перед огнем. И, держась за руки, они вступили в город Кишкиндху, как два могучих льва входят в пещеру. В столице обезьян Равана провел месяц почетным гостем царя Валина, а потом с советниками своими возвратился на Ланку.

Через много лет, после гибели Валина, был нарушен мир между ракшасами и обезьянами; царь Сугрива и мудрый советник его Хануман привели свои войска на Ланку, чтобы помочь отважному Раме вернуть похищенную владыкой ракшасов прекрасную Ситу. О каре, постигшей наконец нечестивого Равану, и о гибели его от руки Рамы, в ком воплотился бог Вишну, поведал миру в своей "Рамаяне" мудрый Вальмики [238] , первый поэт на земле.

238

Вальмики — легендарный автор эпоса "Рамаяны", "первый поэт" в индийской традиции.

52. Сказание о царе Вене и сыне его Притху [239]

У царя Анги из рода Дхрувы был единственный сын по имени Вена. А мать Вены — Сунитха — была дочерью Смерти, отдавшей ее царю Анге в жены. С материнской стороны унаследовал Вена дурной нрав и непомерную гордыню. Когда после кончины отца его провозгласили государем, он пошел войной на соседние страны и, покорив их и возвысившись среди других земных властителей, он возгордился еще больше. И он запретил жрецам в своем царстве приносить жертвы богам и объявил повсюду, что отныне никто из его подданных не смеет почитать их, молиться им и восхвалять их в гимнах, и что брахманам не будут больше приноситься дары ни серебром, ни златом.

239

Излагается по кн. I "Вишну-пураны". О Дхруве см. № 11. Миф, очевидно, позднего происхождения, хотя в образе Притху отражается весьма древний мифологический образ культурного героя.

"Только я достоин, — говорил надменный Вена, — величаний и славословий, только мне подобает принимать дары и жертвы. Боги возвещают свою волю моими, царскими, устами — я на земле их наместник".

И погасли огни на алтарях, на которых приносили жертвы богам, закрылись двери храмов; брахманы впали в нужду в царстве Вены, и не стало в нем прежнего благочестия и порядка.

Однажды брахманы пришли к царскому двору и обратились со смиренной просьбой к Вене, своему государю, "Позволь нам, великий царь, — молвили они, — совершать обряды в честь всемогущего Вишну, позволь нам приносить ему жертвы и принимать в дар от благочестивых людей пищу и одежду; тогда вновь установится порядок в твоем царстве и дни твои будут безмятежны. Повсюду, где чтут всеблагого Вишну, люди живут беззаботно и счастливо и благоденствуют правители этих стран".

Но не смогли они склонить к благочестию высокомерного Вену. "Кто он такой, этот Вишну, которого вы величаете всеблагим и всемогущим? — такими словами отвечал он брахманам. — Я не знаю его. Кто на земле для вас может быть выше вашего государя? Вы должны мне повиноваться, как преданная жена повинуется супругу. Все мои веления священны для вас и должны исполняться безропотно и повсеместно!"

Тогда брахманы пришли в ярость. "Да умрет он, этот злодей и нечестивец, посмевший презреть бога жертвоприношения! [240] — вскричали они. — Он недостоин править землею". И они набросились на сына Сунитхи и зарезали его острыми краями священной травы, заговоренными тайной молитвой. Так умер царь Вена, потомок Северной звезды.

240

Бог жертвоприношения (Яджняпуруша) — точнее, "Дух жертвоприношения", эпитет Вишну, который начиная с поздневедийской эпохи особо ассоциируется или даже отождествляется с жертвоприношением.