Мифы древности - Ближний Восток
Шрифт:
И вновь услышал Авраам голос, прозвучавший с небес:
— Не пожалел ты для меня сына своего единственного, и за это благословлю я тебя потомством бесчисленным, как морской песок. И овладеет оно вратами врагов своих. И благословятся в твоем потомстве все народы земли за то, что ты послушал меня.
Шли годы. Кочевал Авраам со своими стадами и отарами по земле Ханаанской. И умерла на земле этой, в Хевроне, его жена Сарра в возрасте ста двадцати лет. И, оплакав её, пошел Авраам к хеттеям, обитателям этой земли, и сказал им:
— Пришелец я, осевший у вас. Дайте мне участок для погребения моей покойницы.
И согласились хеттеи из уважения
1. Упоминание холма или горы как места жертвоприношений указывает на влияние религии хананеев, почитавших горы своей страны. Из библейской традиции известно, что это влияние достаточно долго сохранялось у израильско-иудейского населения Палестины: религиозная реформа Иосии (621 г. до н. э.) содержала специально оговоренный запрет совершать воскурения на высотах "воинству небесному".
2. Обрекая своего сына на заклание, Авраам действовал согласно господствовавшей в те времена сакральной практике принесения в жертву детей, удостоверенной у первоначальных обитателей Ханаана и финикийских колонистов как письменными, так и археологическими памятниками. Более того, эта практика пережила эпоху патриархов и сохранилась у потомков хананеев, в то время как у греков, римлян и даже этрусков от неё отказались. Библейский автор заставил своего героя поступать в соответствии с уже осужденным иудейским монотеизмом обычаем, чтобы показать отличие бога Израиля от других богов, требующих кровавых человеческих жертв. Жертвоприношение, отмененное в данном эпизоде Богом таким же образом, как в греческом мифе было остановлено жертвоприношение дочери Агамемнона Ифигении, явилось своего рода прецедентом отмены человеческих жертвоприношений, хотя последние, как это явствует из рассказа о принесении Иефаем в жертву дочери, продолжали совершаться.
3. Топоним Мамре созвучен арамейскому «мамра» — слово. Видимо, поэтому этот участок назван местом погребения человека, услышавшего Слово Господне.
Женитьба Исаака
Будучи в преклонных годах, Авраам призвал раба, старшего в доме и управляющего всем имуществом, и приказал ему отыскать для сына своего Исаака жену, но не из хананеянок и хеттеянок, не в той земле, где он состарился, а в той, из которой вышел, где оставил могилу отца своего и свой род.
— А если, — спросил раб, — женщина той земли не пожелает идти со мною, не возвратить ли сына твоего в страну, из которой ты вышел?
— Поостерегись, — воскликнул Авраам, — возвращать сына моего земле, из которой я вышел! Если женщина не захочет идти с тобою, возвращайся, и не будет на тебя гнева моего.
Поклялся раб, что поступит так, как ему было велено, взял у господина десять верблюдов, нагрузил их сокровищами и
Прибыв под стены города, раб связал верблюдам задние ноги и стал дожидаться вечерней прохлады, когда женщины выходят черпать воду. А чтобы узнать ту женщину, которая подходит сыну господина его, решил он попросить у Бога знамения и обратился к нему:
— Господин господина моего, сотвори милость! Сделай так, чтобы дева, которую назначишь ему в невестки, согласилась зачерпнуть воды для меня и моих верблюдов. Иначе как мне её узнать?
И едва он произнес эти слова, как из ворот вышла дева с кувшином на плече, по одеянию и внешности не похожая на хананеянок и хеттеянок. Наполнив кувшин, она стала подниматься к воротам. Опомнившись, посланец Авраама побежал ей навстречу и, поклонившись, сказал:
— Разреши мне, красавица, испить из твоего кувшина.
Ласково улыбнувшись, дева опустила кувшин, и раб припал к нему. Вода была холодной и сладкой, словно из горного источника.
— Мы пришли издалека, — молвил раб, вытирая губы тыльной частью ладони. — Верблюды господина моего изнемогают от жажды.
— Я их напою! — с готовностью подхватила девушка и бросилась к источнику, чтобы наполнить лохань.
Пока верблюды со свойственной им величавой неторопливостью тянули толстыми губами сквозь редкие желтые зубы воду, раб любовался девой.
— Скажи, как тебя зовут? — спросил он. — Из какого ты рода?
— Я Ревекка (Ривка), — ответила дева [2], легко вскидывая кувшин на плечо. — Отец мой Бетуэл, рожденный Милкой для Нахора.
— О Боже! — ликующе воскликнул раб. — Да ведь Нахор брат моего господина Авраама, пославшего меня за невестой для своего сына! Он дал мне украшения не для продажи, а чтобы я одарил ими ту, которая достойна их носить.
С этими словами он выхватил из заплечной сумки носовое кольцо и вдел в ноздри девушки.
Растерявшись, Ревекка побежала к воротам, расплескивая воду.
Дома Ревекку встретил её брат Лаван [3]. Увидев сверкавшее на солнце кольцо и узнав, откуда оно, Лаван поспешил к источнику, где увидел незнакомца, сидевшего на колоде.
— Зачем ты здесь? — обратился он к нему. — В доме моего отца найдется место для тебя, твоих верблюдов и их погонщиков.
Пока одни рабы омывали посланцу Авраама ноги, другие накрывали стол. Но, сев за него, гость не стал есть, а попросил себя выслушать. И рассказал он о рабах и рабынях своего господина, о его верблюдах и верблюдицах, об ослах и ослицах, о его золоте и серебре. И только после того, как Лаван успел утомиться от перечня всего, чем наградил Бог Авраама, сказал, что супруга его господина Сарра родила в возрасте девяноста лет сына, которого назвали Исааком, и что он достиг возраста, когда женятся, и что господин не хочет иметь невесткой хананеянку или хеттеянку.
Услышав все это, Лаван сказал:
— От Господа пришло это дело. Я согласен отпустить сестру свою Ревекку через десять месяцев. Пусть она ещё побудет со мной и с матерью.
— Сжалься! — взмолился раб. — Авраам уже не молод, и каждый день Бог может послать за ним.
— Будет так, как пожелает сама Ревекка, — ответил Лаван и послал за сестрой.
— Пойдешь ли ты сразу с этим человеком? — спросил он.
— Пойду! — ответила Ревекка без колебаний [4].
Как-то вечером, до наступления прохлады, Исаак прогуливался по полю и увидел лениво бредущих верблюдов, а рядом с ними раба и деву с золотым кольцом, сверкавшим в ноздрях.