Мифы финно-угров

Петрухин Владимир Яковлевич

Баня (сауна) была особо почитаемой постройкой, где проходили многие ритуалы, связанные с родом и семьей — начиная с родин, когда роженица должна была очиститься в бане. Неслучайно миф о сотворении человека, который пересказывали волхвы русскому воеводе, начинался с того, что Бог мылся в бане. В баню отправлялась и молодуха, которую после свадьбы принимали в новую семью: она дарила полотенце хозяину или хозяйке бани (приношения делались и хозяину хлева). Наконец, баню топили для умерших предков на упомянутый праздник кекри. Нельзя было поздно мыться или ночевать в бане: банный дух мог запугать, ободрать кожу, замыть до смерти.

Рассказывают, что был некогда судья-мздоимец, который выносил неправедные решения. Пострадавший от него человек проклял мздоимца — пожелал, чтобы

черт забрал его. Однажды судья отправился в полночь в баню, но выронил огниво: он никак не мог отыскать огниво и вынужден был отпустить слугу, чтобы тот принес другое. Когда судья вернулся, дверь сауны оказалась запертой, из бани же слышались стоны. Слуга не смог открыть дверь и, смекнув, что дело нечисто, побежал за пастором. Но и священник оказался бессилен. Лишь когда у двери собралось двенадцать пасторов (по числу апостолов), черт выкинул кожу судьи на сушильном шесте, тело же забрал с собой.

Сходными духами народная фантазия населяет и прочие постройки — хлев, ригу, мельницу. Этих духов умилостивляли мелкими приношениями — лили на землю молоко, брагу, подносили первую долю каждого кушанья, для духа риги оставляли один необмолоченный сноп.

Характерным для земледельческих народов было представление о «хозяине межи» (райянхалтья), следившем за тем, чтобы правильно проводились границы между полями. Этот дух мог явиться жулику-землемеру и разоблачить его криком: «Исправь межу!» В некоторых рассказах сам неправедный землемер мог после смерти не иметь покоя — превратиться в духа, бродящего по межам.

В христианские времена появились даже представления о «хозяевах церкви» или церковного кладбища: это дух того, кто был первым погребен на этом кладбище.

Дух-добытчик пяра

Пяра — дух, который воровал для хозяев масло и молоко и доил соседских коров. Его можно было создать при помощи простых подручных средств. Чтобы создать пяру, нужно было тайком принести в сауну веретено, в которое для оживления вставлялась облатка с каплей хозяйской крови. Веретено могло проникнуть на соседский двор, если в заборе были дыры от сучьев. Но пяра мог являться и в виде черной птицы с большим брюхом, в котором переносил сливки в хозяйский дом, или в виде лягушки, кошки. Если убить такое животное, вместе с ним погибала и хозяйка пяры (сходные поверья были распространены и у ижоры). Подобные духи известны очень многим европейским народам, в том числе венграм и мордве.

Калма — смертная сила

Калма («смерть», «могила», «неизлечимая болезнь») в финских и карельских поверьях — воплощение смерти, вредоносная сила, исходящая от покойников (калманвяки — духи умерших), пребывающих на кладбище. Умерший мог наслать болезнь и смерть, поэтому, чтобы очиститься от калмы, после похорон нужно было прикоснуться дома к печи — дух домашнего очага ограждал живых от смерти. Сила калмы воплощалась в предметах, которые соприкасались с покойником, — в «смертной кости» или сумочке с кладбищенской землей, которую могли использовать для наведения порчи колдуны. Эти предметы следовало уничтожить. После выноса покойника выметали избу, выбрасывали мусор и прогоняли смерть. Чтобы смерть не вернулась, у эстонцев-сету вколачивали в порог гвозди или рубили на пороге голову курице, трижды махали поясом вслед похоронной процессии. По дороге на кладбище останавливались у поминального дерева, где прощались с умершим, а ствол обвязывали цветными нитками. Обрядовое дерево было сродни мифологическому Мировому древу — оно также считалось путем на тот свет. По народным приметам, увидеть во сне падающую сосну — к смерти; если возле дома высыхает ель — умрет хозяин. Возвращаясь с кладбища, разводили на дороге костер и прыгали через огонь — чтобы смерть не пристала: этот обычай был известен многим финно-угорским народам — эстонцам-сету, води, ижоре, мордве и обским уграм. По поверьям, смерть можно было отогнать и игрой на кантеле.

Против действия калмы направлены многочисленные заговоры, цель которых — выявить источник болезни: послана ли она от Бога, надуло ли ее ветром, пришла ли она из жилищ

мертвых, или ее наслал «народ Метсолы» (леса). Характерно обращение к воде, древнейшей стихии, из которой когда-то была добыта земля:

«Ты, вода, созданье Божье, Старшая ты между братьев, Первая среди живущих! Если зло ты сотворила, Ты явись признать деянье, Вылизать явись больного, Зло свое приди поправить.»

Обитель калмы — это одновременно и кладбище, и загробный мир, Манала, Туонела, где обитают «дети калмы». Считалось, что у смертного одра собирались «старики Туонелы» — умершие предки, которых видел умирающий. У ворот кладбища плакальщица будила «народ калмы — народ Туонелы», чтобы открылись ворота Туонелы и вновь прибывшего не облаяли псы преисподней, и предки приняли умершего в свою «славную общину», к «белым прародителям», в «белые места». Чистота («белизна») предков в причитаниях противопоставляется вечному мраку Туонелы в мифологическом эпосе.

Поединок колдунов

Колдовство, как и шаманизм, было занятием, распространенным в северных странах. Недаром в финском и карельском фольклоре сохранилось множество наименований для колдунов и колдовства: тиэтайя — предсказатель, нойта — общефинское обозначение колдуна или колдуньи, юмала — обозначение сверхъестественной «божественной» способности. Многие наименования были заимствованы из других языков — ведь чужие всегда казались самыми опасными колдунами. Таковы велхо — волхв, маг, мюррюсмиес — шептун, поппа — от русского «поп» (христианские священники наделялись сверхъестественными способностями), поху — от русского «бог». Слово турья означало «лапландец» (саамы считались у финнов самыми могущественными колдунами), лойтсья — заклинатель, маа-тохтори — «земляной доктор» (врачеватель, черпающий свои способности из преисподней), пусо-кари — знахарь, хамассуу — «зуборотый».

Последнее название связано с поверьем, будто у колдуна, прошедшего обучение, вырастает особый зуб. Другой атрибут колдуна — колдовская сумка, в которой он держит кладбищенскую землю, смертную кость, жабу и змею — хтонических существ, пепел (вспомним о его использовании в Биармии), пряжу, а также деньги. Сумка эта может передвигаться сама по себе. Если бросить ее в огонь, она сгорит со страшным шумом; колдун же может от этого умереть.

Чтобы избавиться от угроз колдуна, надо использовать его же средства: бросить ему вслед пригоршню пепла из очага, трижды плюнуть вслед и произнести заговор:

«Рот колдуна лизать не буду, И лопарский дар не стану. Дети хийси пусть лакают, Лижут огненные стрелы.»

Затем надо замести следы колдуна, и его порча не подействует.

Сам колдун не горит в огне, кипящую воду может заморозить, а мороз для него нечувствителен, так же как удар клинка или пуля. Колдун властвует не только над хтоническими гадами, но и над дикими зверями, особенно над медведями и волками; может вызвать ветер и бурю, поднять вихрь и перемещаться в нем, вызвать с того света умершего! Ему подчиняются черти. Колдун наводит порчу и произносит целебные заговоры: чтобы, например, заставить змею явиться и зализать собственный укус, загасить пожар, найти вора (к нему прилипает украденное добро) и пропавшую в лесу скотину («запирает лес»), «присушить» и «отсушить» парня или девушку, превратить целый свадебный поезд в волков.