Мифы и факты русской истории. От лихолетья Cмуты до империи Петра
Шрифт:
Европейское живописное искусство проникает в иконопись. Иконы «фряжского письма» прилюдно уничтожались патриархом Никоном (1655), но после его смещения (1658) приемы «фряжского письма» вновь появляются в работах мастеров иконописной мастерской Оружейной палаты. Выдающимся иконописцем, сочетавшим старый и новый стили иконописи, был Симон Фёдорович Ушаков (1626—1686). Он сохранял основы византийско-русских иконописных канонов, но стал вводить элементы перспективы и особое внимание уделял светотеневой лепке формы, достигая мягкости переходов и объемности изображения. Ушаков расписывал фрески, писал парсуны и миниатюры, рисовал гравюры, и везде старое сочетается с новым. Традиции Ушакова продолжали ученики «ушаковской» школы иконописи.
Под западным влиянием появился придворный театр. Алексей Михайлович задумал устроить театр ещё в 1660 г. и поручил англичанину Гебдону выслать в Москву
Тот же Алексей Михайлович преследовал народный театр бродячих скоморохов с их героем Петрушкой. Указом 1648 г. царь запретил выступления скоморохов. Двойственность отношения к театральным действам отражает двойственность отношения московских властей к культуре вообще. Это касается образования, где шла борьба великорусского и западнорусского духовенства, живописи, где подвергли уничтожению иконы «фряжского письма», гуманности — царь Фёдор и царевна Софья смягчали наказания преступников и ужесточали преследование старообрядцев. Двойственность проявлялась и в общении русских с европейцами. Иноземцев зазывали в Россию, их нанимали, награждали и продвигали, но они не могли жениться на русских, жить рядом с русскими и носить русское платье. Выезд русских людей за рубеж был крайне затруднен. Подьячий Григорий Котошихин, сбежавший из России в Швецию, видит причину в том, что русские, «узнав тамошних государств веры и обычаи, и волность благую, начали б свою веру отменить, и приставать к иным, и о возвращении к домом своим и к сродичам... и не мыслили». Он пишет, что за границу выезжают не иначе как с разрешения властей и оставив заложников:
«И о поезде московских людей, кроме тех, которые посылаются по указу царскому и для торговли с проезжими, ни для каких дел ехати никому не поволено. А хотя торговые люди ездят для торговли в иные государства, ж по них но знатных нарочитых людях собирают поручные записи, за крепкими поруками, что им с товарами своими и с животами в иных государствах не остатися, а возвратитися назад совсем. А который бы человек, князь или боярин... сына, или брата своего, послал... в иное государство без ведомости, не бив челом государю, и такому б человеку за такое дело поставлено было в измену, и вотчины, и поместья, и животы взяты б были на царя; и ежели б кто сам поехал, а после его осталися сродственники, и их пытали, не ведали ли они мысли сродственника своего, ...не напроваживаючи ль каких воинских людей на московское государство...»
В XVII в. московские люди, от царя и придворных до купцов, охотно, даже жадно, заимствовали у «немцев» предметы роскоши, досуга и быта. Цари получали в подарки от иноземных послов и торговых людей певчих и говорящих заморских птиц — канареек, попугаев. Из дворца они попадали в боярские палаты, а затем в купеческие дома. В конце XVII столетия канареек и других заморских птиц можно было купить в Охотном ряду, но ещё по дорогой цене. Царь и бояре полюбили иноземные кареты. Бояре дарили кареты царю. Богдан Матвеевич Хитрово подарил Алексею Михайловичу «полукарету», Артамон Сергеевич Матвеев царю же — «карету чёрную немецкую на дуге, стекла хрустальные, а верх раскрывается на-двое», царевичу Фёдору — карету бархатную, около кареты письмо живописное. Кроме картин и портретов, в боярских домах на стенах висели большие зеркала и часы. В доме боярина или торгового «гостя» не редкостью стало встретить вместо простых липовых или дубовых столов и скамей столы «немецкие» и «польские» из эбенового или индийского дерева на львиных или простых, «отводных» ногах, «золотые немецкие» кресла и стулья.
В обиходе не только бояр, но простонародья появились «фряжские листы» — эстампы, гравированные на меди или дереве. Эстампы также были известны под названием «потешных немецких печатных листов»; ими торговали в Москве
Не все новшества были благом. Задолго до Петра в Московском государстве стало распространяться курение табака. Табак появился вместе с иноземцами ещё при Иване Грозном. При Михаиле Фёдоровиче курение запрещают: табак сжигают, курильщиков и продавцов подвергают штрафам и телесным наказаниям. Особенно ожесточились после Московского пожара 1634 г., причиной которого посчитали курение. Был издан царский указ, гласивший: «чтоб нигде русские люди и иноземцы всякие табаку у себя не держали и не пили и табаком не торговали». За ослушание полагалась смертная казнь, на практике заменявшаяся «урезанием» носа. В 1646 г. правительство Алексея Михайловича взяло продажу табака в монополию. Однако вскоре были восстановлены жестокие меры против «богомерзкого зелья». В гл. 25 Соборного уложения (1649) подтвержден запрет Михаила Фёдоровича на курение табака. Там, в частности, сказано: «А которые стрелцы и гулящие и всякие люди с табаком будут в приводе двожды, или трожды, и тех людей пытать и не одинова, и бита кнутом на козле, или по торгом, а за многие приводы у таких людей пороти ноздри и носы резати, а после пыток и наказанья ссылати в далние городы, где государь укажет». В 1697 г. Пётр I именным указом разрешил продажу табака.
Поверхностность вестернизации Московского государства. Европейское влияние в Московском государстве достигло в XVII в. невиданных доселе масштабов, но было во многом поверхностным и касалось заимствования внешних достижений цивилизации, а не методов познания окружающего мира. В России внедрялись новые технологии: изготовление кремневых ружей, книгопечатание, производство стекла и бумаги, но не было механизмов научно-технического прогресса, а такие механизмы предоставляла только передовая (для того времени) наука. В Московском государстве отсутствовали такие науки, как физика, химия, геология (горное дело); математика и картография были на примитивном уровне; не было медицины и фармацевтики. Русской молодежи требовалось естественнонаучное и инженерное обучение, а немногие учащиеся могли получить лишь религиозно-схоластическое образование в Эллино-греческой академии. Тем не менее широкая, пусть поверхностная, вестернизация Московского государства в XVII в. была необходимым фундаментом для несравненно более радикальной вестернизации, проведенной Петром I.
5.7. ПЕТРОВСКАЯ ВЕСТЕРНИЗАЦИЯ РОССИИ
Поворот к Западу Петра I. О петровской вестернизации России писали историки, философы, писатели и поэты. Прославляли и проклинали. Шутливо, но метко обрисовал начало переделки Петром русских в европейцев А. К. Толстой в поэме « История государства Российского от Гостомысла до Тимашова» (1869):
Он молвил: «Мне вас жалко, Вы сгинете вконец; Но у меня есть палка, И я вам всем отец! Не далее как к святкам Я вам порядок дам!» И тотчас за порядком Уехал в Амстердам. Вернувшися оттуда, Он гладко нас обрил, А к святкам, так что чудо, В голландцев нарядил.Поворот к Западу наметился у Петра за 14 лет до поездки в Европу — с возведения в Преображенском селе потешного городка Плесбурх (1684), который обороняли и штурмовали потешные войска. Потешных солдат обучали офицеры «немцы»; в 1691 г. их разделили на два полка, Преображенский и Семёновский, одетые в форму европейского образца. Других потешных обратили в матросов. С помощью немцев Пётр построил на Плещеевом озере потешный флот, а Франц Тиммерман обучал царя математике, артиллерии и фортификации. Знакомство с Францем Лефортом (1689), ставшим его «сердешным другом» и сведшим с красавицей Анной Монс (1690), сделало Кукуй для Петра местом, где он отдыхал душой и телом, и окончательно отвратило от чинных порядков Кремля.