Мифы и факты русской истории. От лихолетья Cмуты до империи Петра
Шрифт:
В середине 1930-х гг. в советской идеологии наметился переход от «пролетарского интернационализма» к «национал-большевизму». Химере мировой революции И.В. Сталин предпочел ускоренное строительство сильного государства — советской империи. В Европе назревала большая война, в которую неизбежно должен быть вовлечен СССР. Желая укрепить обороноспособность страны, Сталин решил вернуться к идее преемственности российской государственности и русского патриотизма. В постановлении ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР «О преподавании гражданской истории в школах СССР» (1934) концепция Покровского подверглась критике (сам Покровский умер в 1932 г.). Затем вышли постановления, уже напрямую осуждавшие Покровского и его школу. По указанию вождя стали переписывать учебники истории, наполняя их патриотическим содержанием. В свете новых идей Минин и Пожарский вновь стали героями, спасителями отечества.
Стали востребованы работы дореволюционных историков и тех из их учеников, кто смог пережить
На следующий день к Булгакову явился С.А. Самосуд, о чем Е.С. Булгакова делает запись: «Днем — Самосуд, худрук Большого театра, с Асафьевым. Самосуд, картавый, остроумный, напористый, как-то сумел расположить к себе М.А., тут же, не давая опомниться М.А., увез нас на своей машине в дирекцию Большого театра, и тут же подписали договор». 20 июля 1936 г. Булгаков закончил первую редакцию либретто. Асафьев получил текст и начал работу над музыкой. В дальнейшем либреттист и композитор постоянно чувствовали опеку партийных бюрократов, выдвигавших все новые и новые требования к опере. Партийные деятели, быстро перестроившиеся на патриотический лад, подозревают Булгакова и Асафьева в излишне привлекательном изображении поляков. Булгакова воспитывают — сотрудник ЦК А.И. Ангаров, говоря о «Минине», сказал: «Почему вы не любите русский народ? — и добавил, что поляки очень красивые в либретто».
Выдвигались и другие требования, лежащие в русле марксистского мифотворчества: от Булгакова требовали чтобы «человек из народа» — Минин, подправлял заблуждающегося интеллигента — Пожарского, чтобы усилил роль народных масс в истории и показал происки «боярской верхушки и каких-то их приспешников». Булгаков основные требования выполнил, однако «песню издевательства народа над поляками» писать не стал, хотя к полякам симпатии не испытывал. Все же опера так и не была доведена до конца — помешала постановка летом 1938 г. в Большом театре «Ивана Сусанина» Глинки с новым, устраивающим советских чиновников сценарием СМ. Городецкого. Две сходных оперы в театре идти не могли, и для «Минина и Пожарского» все ограничилось передачей по радио в конце 1938 г. монтажа оркестрованных сцен.
Несравненно удачнее сложилась судьба кинофильма «Минин и Пожарский» режиссеров В.И. Пудовкина и М.И. Доллера, экранизировавших повесть В.Б. Шкловского «Русские в начале XVII века». Фильм, снятый на студии «Мосфильм» и выпущенный в прокат в 1939 г., был сделан на редкость добротно. Режиссеры тщательно изучили сведения о походе нижегородского ополчения и освобождении Москвы. Даже в мелочах они стремились следовать истории. Образцами для изготовления костюмов служили вещи, обнаруженные в тайнике Китайгородской стены, которую тогда сносили. Там были найдены предметы боярской одежды — рубаха, порты, шуба, позволившие достоверно одеть бояр, действующих в фильме. Оригинальна трактовка образов главных героев: Пудовкин не пожелал приземлять Минина и Пожарского — он предпочел придать им черты эпического характера:
«Работая над образами Минина, Пожарского и крестьянина Романа, — писал Пудовкин, — мы не боялись, что они приобретут некоторую монументальность, патетичность и приподнятость. Мы не хотели снабжать их изобилием бытовых черточек. Это, может быть, придало бы образам больше "жизни", но неизбежно лишило бы того обаяния, которым уже окружила их народная легенда. Хотелось в обрисовке образов оставить лишь крупные черты характеров, сделавшие этих людей полководцами, народными героями».
В фильме замечательно сняты батальные сцены — атаки польских гусар, пожар Москвы, финальная битва на берегу Москвы-реки. На съемках сцен боя Пудовкин с камерой в руках врывался в самую гущу «сражавшихся» противников и снимал все, что попадало в поле зрения объектива: мечи, копья, головы лошадей, раскрытые в крике рты воинов, вытаращенные глаза — то, что невозможно достоверно сыграть актеру. Не последнюю роль в успехе фильма сыграл подбор актеров — Александра Ханова, Бориса Ливанова, Бориса Чиркова. Все это помогало создавать историческую мифологию в советском кино, намеченную Сталиным. К.М. Симонов вспоминает: Сталин «ничего так не программировал последовательно и планомерно, — как будущие кинофильмы, и программа эта была
Из художественных произведений, созданных в предвоенные годы, следует отметить роман В.И. Костылева «Козьма Минин» (1939); на его основе автор вместе с Т.И. Лондоном написал одноименную пьесу уже во время войны (1942). В предвоенные годы начала создаваться сталинская утверждающая мифология, сочетающая возвеличивание Октябрьской революции, культ Ленина-Сталина и советский патриотизм, берущий начало с прославления исторического пути России и героев российской истории.
Мифология, создаваемая Сталиным, прошла проверку на прочность в годы Великой Отечественной войны. Он сам стал её частью. Должно помнить о сотнях тысяч расстрелянных, о миллионах крестьян, погибших от голода, о миллионах арестованных [129] , но нельзя не признать, что человек, выступавший на Красной площади 7 ноября 1941 г. перед бойцами, уходящими прямо с парада на фронт — бои шли в 80—100 км от Москвы, — навсегда вошел в русскую мифологию. Созвучно душе народа прозвучали с мавзолея слова: «Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!» Герои русской истории вновь стояли в одном строю с молодыми солдатами, защищая Москву и Россию. В годы войны издательство «Воениздат» выпускает популярные книжки, рассказывающие солдатам Красной Армии о подвигах предков. Видное место в них занимает подвиг Минина и Пожарского.
129
За 33 года после окончания Гражданской войны (с 1921 по 1954 г.) по политическим обвинениям было приговорено к расстрелу 642 980 человек, к лишению свободы - 2 369 220, к ссылке — 765 180 (Земсков В.Л. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) // Социологические исследования. 1991, № 6, № 7; Дугип АЛ. Неизвестный ГУЛАГ: Документы и факты. М: Наука, 1999).
Начиная с конца 1930-х годов научным и художественным работам о Минине и Пожарском был дан зеленый свет, однако десятилетиями результаты были скромными. Историкам трудно было сказать новое после трудов Платонова и Любомирова, а литераторы редко хорошо пишут по заказу. В 1954 г. была издана популярная биография «Дмитрий Пожарский» П.И. Берёзова, дополненная по желанию читателей и вышедшая в 1957 г. под названием «Минин и Пожарский». В 1974 г. выходит из печати научно-художественная монография «Минин и Пожарский: Хроника Смутного времени» Р.Г. Скрынникова. Автор, уже тогда считавшийся крупным специалистом по истории России конца XVI — начала XVII в., рисует широкую картину событий Смутного времени, на фоне которых раскрывает биографии Пожарского и Минина. В дальнейшем Скрынников существенно дополнил книгу и переиздал в 1981 г.
Из советских художественных произведений о Минине и Пожарском самым значительным был роман В.И. Шамшурина «Калёная соль» (1989). Роман повествует о событиях Смутного времени, подготовивших почву для создания нижегородского ополчения. Главными героями являются Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский, но немало места отведено приключениям Марины Мнишек и людям из народа. В отличие от его предшественника Костылева Шамшурину уже не было нужды замалчивать роль православной церкви в борьбе против польских завоевателей. Он писал книгу на исходе 80-х, а не 30-х годов. «Калёная соль» послужила началом трилогии о нижегородском ополчении, но следующие два романа трилогии — «Набат над Волгой» (1991) и «Алтарь отечества (Минин и Пожарский)» (1996), — вышли из печати уже в постсоветской России. В 2004 г. автор издал свою трилогию под названием «Кузьма Минин. Жребий Кузьмы Минина».
Минин и Пожарский в постсоветской России. Распад Советского Союза и отказ от коммунистической идеологии запустили два разнонаправленных процесса в российской историографии и художественно-исторической литературе. С одной стороны, стало можно писать об историческом прошлом совершенно свободно, без каких-либо ограничений (не таких уж больших в 70-е—80-е гг.). С другой стороны, ослабление государственности России в 1990-е гг. привело к нарастанию отрицающих тенденций в историографии и популярной литературе. Перечеркивались или попросту опошлялись героические события русской истории. Не обошли вниманием и Минина с Пожарским. В околоисторических статьях охотно цитировали нелестные высказывания Костомарова о вождях нижегородского ополчения. Не обошлось без новодела: в прессе появились сенсационные сообщения, что Кузьма Минин был крещёным татарином. Когда стали выяснять, откуда сведения, оказалось, что в июльском выпуске журнала «Огонек» за 2002 г. была опубликована беседа с историком В.Л. Махначом. Речь шла об отношениях Орды и русских княжеств; о Минине там не было ни слова. Однако к интервью прилагалась врезка: