Мифы и легенды народов мира. Том 9. Народы России
Шрифт:
Кто мог сказать это? Кроме Адильгирея, живого в сакле никого не было, а мертвые молчат постоянно.
И выкопал кинжалом Адильгирей около сакли яму, снес в нее два трупа, засыпал землей.
Потом сел на лошадь и, ведя в поводу другую, поехал в Когрокой.
На рассвете он туда приехал, и встретившийся человек указал ему двор княгини–вдовы.
Подъехав к нему, Адильгирей крикнул:
— Гость…
И человек, который вышел из сакли, посмотрел на Адильгирея, на человеческие головы, висевшие у
И вот княгиня с криком радости выбежала из сакли, попросила Адильгирея слезть с коня и в саклю войти.
И вошел Адильгирей в саклю, и княгиня угощала его лучшей пищей, угощала лучшей бузой.
И, утолив голод, Адильгирей рассказал княгине все то, что видел и слышал в прошедшую ночь, и попросил княгиню объяснить ему все виденное и все слышанное им в эту прошлую ночь.
И княгиня рассказала ему:
Года еще не прошло с того времени, как ее сын, единственный сын, молодой князь, взял в жены молодую любимую девушку.
И после свадьбы скоро случилась молодому князю нужда поехать из Когрокоя в другой аул, и он поехал один, не взяв с собой своих слуг.
И долго не было вестей о нем.
Потом однажды конь князя прибежал один и без седла и уздечки с богатым набором.
И тогда княгиня–мать и княгиня–жена поняли, что с князем большое несчастье случилось.
Случилось, что враги в дороге напали на князя и убили, ограбили его самого и коня его ограбили.
Но конь вырвался из рук убийц, прибежал домой.
Так думала княгиня–мать, так думала княгиня–жена, так думали слуги — рабы княжеские.
И княгиня–жена, плача и тоскуя, дала клятву найти труп любимого мужа, найти убийц его и отомстить им.
И оделась она в мужскую одежду, села на коня и поехала труп мужа искать.
И долго ездила и боялась, что не найдет трупа любимого мужа, потому что звери за это время могли растерзать его, птицы хищные могли исклевать.
И тосковала княгиня.
И однажды нашла: лежал труп князя в камышах, обезображенный ранами, и птицы хищные, почуяв запах мертвечины, кружились над ним.
И взяла его княгиня, отнесла на возвышенное место в камышах, сама кровать сделала для него, сама саклю заплела вокруг кровати и саклю покрыла камышом.
И три дня и три ночи на коленях стояла она перед мертвым телом, рыдала и, тоскуя, говорила:
— Мой милый, возлюбленный мой, скажи, кто убийцы твои?
И мертвое тело молчало, и смрад исходил из него.
И вернулась она домой, и сказала княгине–матери:
— Вот нашла я труп любимого мужа, но не нашла убийц его… Я иду искать их.
И оделась она в грязную одежду раба, палку в руки взяла, пошла.
Ходила по аулам, и народ, смотря на нее, говорил:
— Это бедный молодой человек.
И давал народ княгине хлеба, мяса.
И ходя из аула
Три родных брата были убийцами с длинными бородами, и каждый из них жил отдельно в своем ауле…
И вернулась княгиня домой, и сказала матери–княгине:
— Узнала я, кто убийцы мужа… Я уезжаю, и если — не дай Бог этому случиться! — вернусь обратно и не привезу с собой их трех отрубленных мною голов, прокляни меня самым страшным проклятием, поступи со мной, как с собакой бешеной.
И надела она на себя одежду мужа, взяла оружие его, уехала на его коне…
И отомстила она убийцам, напилась крови их и себя потом убила: к чему ей было жить, когда ее любимый человек стал прахом?
Кончила княгиня рассказывать Адильгирею, приказала слугам привезти во двор три арбы дров, сложить их вместе и зажечь костер.
И на этот костер положила три отрубленных головы и смотрела, как горели они, и радовалась, что они были головами убийц ее сына.
И когда костер потух, осторожно вынула она из него кости, оставшиеся от трех голов и превратившиеся в уголь, и в деревянной ступе толкла их, толкла и просеивала сквозь частое сито.
И стали кости мелкими, как мука, мягкими, как пыль.
И наполнила княгиня этой мукой большую чашку, вышла с ней в степь. И был ветер сильный в степи… И брала княгиня горстями из чашки пыль, и бросала в разные стороны. И ветер уносил ее далеко–далеко. Как далеко — кто знает, кроме ветра?
МАШУКО
На том месте, где в настоящее время расположена станица Горячеводская, вдоль берега Подкумка, тянулся большой кабардинский аул.
Среди жителей аула богатством своим особенно отличался уздень Инал Унароков: много было у него крупного и мелкого рогатого скота, лошадей, лугов и лесов.
Немолод уже был Унароков и болел: желудок его не переваривал твердой пищи, и питался он только козьим молоком.
Была в стаде коза — любимица Унарокова: высокая, с белой шелковистой шерстью и острыми рогами. Ее молоком главным образом и питался Унароков.
Однажды пригнал вечером пастух коз со степи; стали доить их, и любимица Унарокова мало дала молока, очень мало.
Был недоволен Унароков, но промолчал.
На другой день повторилось то же самое, и опять Унароков промолчал. Когда же и на третий день повторилось то же, он призвал к себе пастуха и спросил: