Мифы и Легенды. Тетралогия

Карелин Сергей Витальевич

А вот когда мы уже вышли из столовой, я вдруг почувствовал опасность. Странно… Я огляделся. Обеденное время подходило к концу, поэтому народу вокруг было немного, и, вроде, никто не бросался в глаза. Студенты спокойно выходили из столовой и шли по своим делам, а в нее уже практически никто не заходил.

— Что-то случилось? — спросил у меня озадаченный Шуйский.

— Да показалось, — успокоил я его. Чувство опасности как-то развеялось. Я не стал говорить об этом своему другу: тот от просто поднял бы меня на смех. Скорей всего, просто показалось. Что может случиться

в Академии, кроме дуэли? Вот же…

Девушки, шедшие за нами, ничего не заметили, а Шуйский, как-то подозрительно покосившись на меня, не стал развивать эту тему.

Затем был очередной урок истории. И на этот раз Мымра была на высоте. Ее рассказ на этот раз был исключительно о истории Российской империи, точнее об ее образовании, приковал внимание всех студентов. И ведь все они знали эту самую историю, тем не менее, в устах учителя рассказ о том, как три великих князя — Кий, Владимир и Мих — решили объединить свои земли в одну империю — создали Первый Великий триумвират, который, как я помнил, на удивление правил дружно и не отвлекался на интриги друг с другом. увлёк всех. И первые битвы с Германским рейхом, и викингами… Я словно погрузился в то жестокое время сплошных битв, время, когда только начала появляться магия. Звон мечей, свист стрел и Первые Магические Ордены, из которых потом и выросли великие маги прошлого, которые положили начало магической науки…

Да… Еще раз убедился, что у этой старушонки оказался настоящий талант. Так что расходились мы с урока все под впечатлением.

— Как она это рассказывает! — прокомментировала урок Пожарская. — Я словно сама на поле боя очутилась!

— Ага, и я, — кивнула Вероника.

Как выяснилось, лекция произвела впечатление на всех, даже на Шуйского.

Расставшись с девушками, мы отправились в коттедж. На этот раз они даже не предприняли своих обычных поползновений насчет вечерней встречи. И мой друг ничего не сказал. Странно.

Возвращались мы, как обычно, по весьма оживленным дорожкам. Народу на них, как мне показалось, прибавилось по сравнению с предыдущей неделей.

— Кстати, — вдруг вспомнил я, — тебе же амулет надо вернуть. Спасибо, выручил он меня.

Я хотел было снять его, но Иван остановил меня.

— Пусть пока у тебя будет. Мне не горит, а тебе еще пригодиться может.

— Спасибо! — поблагодарил я. — Слушай, а ты не заметил, что девушки какими-то молчаливыми были. Даже Вероника.

— Наверно, планы на тебя строят! — рассмеялся Шуйский. — У нас же в следующую пятницу тусовка.

— Какая еще тусовка?! — не понял я.

— Лучшие люди нашей группы собираются у меня на веселую вечеринку. Ну, и у тебя, соответственно… в нашем коттедже.

— Ты сейчас серьёзно? — Я даже остановился, уставившись на него.

— Абсолютно!

— А меня предупредить сначала не надо было?

Моему возмущению не было предела. Опять за меня все решили.

— Ну… — Шуйский, по-моему, даже смутился, видимо, в моем голосе прозвучало что-то, что немного напрягло моего друга. — Надеюсь, ты не будешь против? Вот хотел тебе сегодня сказать…

— А если буду? — Я ехидно посмотрел на

него. — Вот вообще не выйду к тебе! Да еще в игру пойду — так ни шум, ни музыка мне точно не помешают. Или, что еще лучше, просто уеду.

— Веромир… — протянул тот, — извини… но ты же понимаешь, что без тебя эта вечеринка не вечеринка…

— Вот это-то мне и не нравится, Иван! — Что-то я завелся. — Ты используешь меня в качестве приманки, что ли? И даже не соизволил предупредить главное блюдо, так сказать, вечеринки?

— Да брось ты! — горячо возразил Шуйский. — Какое ты еще блюдо?! Придумаешь тоже! Я же все для тебя делаю. Ты же должен выяснить планы наших девушек. А то, что у Трубецких они имеются, это точно. Однако сдается мне, что это явно не матримониальные планы.

— Это как?! — Я даже забыл, что разозлился на него.

— Ты понимаешь, — задумчиво ответил тот, — все неправильно как-то. Если Пожарская сразу видна, то Трубецкие явно играют… нет, из них актрисы хорошие, но меня не проведешь.

— И как же они играют?

— Пока не знаю. но точно какой-то план у них есть. Но я с тобой. Так что можешь не бояться, мы выведем этих лицедеек на чистую воду!

— Так, ты с темы, конечно, ловко спрыгнул, — покачал я головой, отдавая должное мастерству своего друга, — но так и не ответил на вопрос, почему меня не предупредил.

— Честно признаюсь, просто забыл! — выпалил он. — Но клянусь, последний раз. Ты же не против, я знаю.

— Не против, — вздохнул я, — но и не в восторге. Это ты у нас привык к светской жизни, а мне как-то не по себе от этого.

— Привыкай, — улыбнулся Шуйский. — Ты сейчас Бельский. Соответствовать должен.

— М-да… кого хоть еще пригласил-то?

— Вот это другое дело! Трубецкие, Голицыны, Пожарская, Вяземская, Годуновы… ну и еще человек шесть из группы, которые более или менее адекватные, по моей информации.

— Стоп! — Я вновь остановился и с изумлением посмотрел на него. — Ты сказал — Годуновы?! Ты с ума сошел, что ли?! Вот их там точно не нужно!

— Веромир, ты не понимаешь, — убедительно покачал головой Иван, — ты должен в любом случае узнать их получше. Если ты будешь шарахаться от них, разве это будет правильно? Наоборот, попробуй поговорить… кто знает, я, кстати, видел, как Годунова смотрит на тебя. И помогла, тебе если ты помнишь…Ты же понимаешь, что дочь за отца не в ответе? — Он внимательно посмотрел на меня.

Вот что ему ответить? Не знаю. Лучше ничего не говорить. А действительно, чего я хочу? Мести? Несомненно! Но месть тому, кто уничтожил мой род… убил родителей… это понятно. Но вот дети… Прав ли мой друг? Тут я не мог дать однозначный ответ. Думаю, надо все-таки посоветоваться с Гвоздевым и Шемякиным. До того момента, когда я буду способен что-то серьёзное противопоставить роду Годуновых, еще далеко…

— А вот представь, если ты Варвару Годунову охмуришь! — добавил Шуйский голосом змея-искусителя, — А еще лучше — на свою сторону перетянешь? Вот это будет очень тонкий и болезненный удар. Годунов дочку любит, а она, насколько я слышал, девушка весьма самостоятельная и упрямая.