Мифы и правда о Сталинграде
Шрифт:
В первые часы наступления корпусу Ротмистрова удалось пробиться довольно глубоко в оборону противника. За счет ввода в бой из резерва 3-й гв. танковой бригады 7-м танковым корпусом совместно с пехотой была занята господствующая над местностью высота 154,2. Однако, перевалив за цепочку высот в районе высоты 154,2, бригады корпуса П.А. Ротмистрова оторвались от пехоты и артиллерии. Пехота была прижата к земле огнем противника и авиаударами. Что было гораздо хуже, успех пока ограничивался вклинением в немецкую оборону танкового корпуса и двух стрелковых дивизий. Наступавшие справа 292-я стрелковая дивизия и 12-я танковая бригада продвижения не имели. Правофланговые 173-я и 258-я стрелковые дивизии 1-й гвардейской армии также не смогли преодолеть цепочку высот к югу от Котлубани. Наступавшая слева 233-я стрелковая дивизия 24-й армии продвинулась незначительно. Узкий фронт прорыва ограничивал пространство для маневра и подставлял наступающие части под огонь с флангов.
Главной задачей наступающих было развить первоначальный успех, потрясти оборону противника на всю глубину. Также успех можно было развить в сторону флангов, облегчая продвижение вперед застрявшим соседям. Поначалу все эти задачи легли на плечи танкистов 7-го танкового корпуса. 62-я танковая бригада стала расширять прорыв ударом на юго-запад в направлении на хутор Бородкин. К началу наступления в бригаде было 13 Т-34 и 18 Т-60. Соответственно из числа танков Т-34, участвовавших в атаке, шесть машин были потеряны в бою за высоту 154,2, а остальные прорвались в хутор Бородкин. Отставание пехоты не позволило закрепить первоначальный успех. Прорвавшиеся в хутор машины были контратакованы противником и сожжены. Только некоторые члены экипажей вернулись обратно. В итоге потери 62-й танковой бригады за день составили 11 Т-34 и 14 Т-60 сожженными, 2 Т-34 и 1 Т-60 подбитыми. Глубже всех пробилась 87-я танковая бригада корпуса Ротмистрова. К полудню, когда была занята высота 154,2, бригада заняла разъезд «564». Не останавливаясь, танки бригады пошли дальше вдоль железной дороги. Следующим препятствием стал глубокий овраг, ограничивший маршрут продвижения дефиле у железной дороги в направлении разъезда Конный. Стоять и размышлять было некогда – справа через овраг из хутора Новая Надежда били противотанковые пушки. Единственной дверцей в глубину обороны противника казался разъезд Конный (тот самый, что пытался
Как удержать «наземный мост»? Командующий 6-й армией генерал Паулюс на командном пункте. Справа – командир 76-й пехотной ивизии генерал Роденбург, слева – начальник оперативного отдела
При небольшой глубине обороны вклинение советских танков до разъезда Конный создало кризис в обороне «наземного моста». В дневном донесении 6-й армии за 18 сентября мы находим драматичное описание ситуации в XIV танковом корпусе: «В 6:00 врагу удалось вклиниться на участке северного фронта 60-й моторизованной дивизии с обеих сторон пункта 414 в сторону юга, где он затем проник в район пункта 427 и западнее него, где расположены командный пункт дивизии, главный перевязочный пункт и большинство тылов. Во взаимодействии личного состава штаба дивизии и батальона связи, атака вражеской пехоты была остановлена. В этом бою у взятых в плен большевиков было обнаружено большое количество немецких предметов обихода и немецкое оружие» [108] . Указанный немцами пункт 427 – это хутор Новая Надежда, к которому с севера прорывались танки 87-й танковой бригады.
Немцам также пришлось задействовать для обороны северного фланга подразделения, занятые на штурме Сталинграда. Согласно записи в журнале боевых действий 6-й армии, резервы расположили в тылу атакованных позиций XIV танкового и VIII армейского корпусов: «Группы Штиотта и Майер: обеими боевыми группами во взаимодействии с подразделениями обеспечения 295-й пехотной дивизии была занята опорная позиция на линии овраг северо-восточнее пункта 427 – автодорога юго-западнее от него вплоть до оврага Безымянка – Большая Россошка». Полковник Макс Штиотта был командующим инженерными войсками 6-й армии. В его боевую группу был включен саперный батальон, дорожно-строительный батальон, дивизион тяжелых гаубиц, батарея мортир, дивизион зениток и мелкие части.
Горящий Т-60. Район Сталинграда. Так называемые «малые танки» в сентябре 1942 г. все еще составляли значительную часть танкового парка корпусов, участвовавших в «сражении за семафор».
Однако последнее слово в сражении 18 сентября еще не было сказано. В распоряжении советского командования еще оставались силы, которые предполагалось использовать как эшелон развития успеха. В 10.30 начальник штаба 1-й гвардейской армии приказывает 4-му танковому корпусу приступить к выполнению задачи. Корпус должен был совместно с 207-й и 221-й стрелковыми дивизиями (4789 и 5724 человек на 15.9 соответственно) пройти через боевые порядки первого эшелона армии и атаковать в направлении Гумрака. Формально 4-й танковый корпус вводился в прорыв шириной 4 км, пробитый 308-й и 316-й стрелковыми дивизиями. Уже в 12.00 45-я и 102-я танковые бригады корпуса подошли к захваченным первым эшелоном позициям. Выдвижение проходило под ударами с воздуха. Танки не пострадали, но бомбами была разбита часть автомашин, в том числе штабная машина мотострелкового батальона.
Но главные испытания ждали танкистов впереди. Пехота была прижата к земле. 45-я танковая бригада остановилась и без пехоты вперед не пошла, вытянувшись в колонну вдоль железной дороги. 102-я танковая бригада двинулась в глубину обороны противника. Несмотря на захват господствующей высоты, достижения утреннего наступления ограничивались достаточно узким пространством к западу от железной дороги на Сталинград. Узость пробитого коридора позволяла простреливать его на всю глубину. Справа и слева в машины 102-й танковой бригады полетели бронебойные снаряды. Первым ударом стали выстрелы с правого фланга, со стороны оставшейся в руках немцев высоты 123,6. Были сразу же подожжены 4 танка. Четыре запылавших танка, огонь противотанковых пушек вызвали некоторое замешательство танкистов, но оно было преодолено, и танки пошли вперед, выходя из секторов обстрела орудий противника. Следующей неприятностью стал огонь слева, со стороны железной дороги. Шесть немецких танков стояли в засаде за сожженным эшелоном и били из-за обгорелых вагонов. Еще 5 танков 102-й танковой бригады вышли из строя. Препятствиями для прорыва дальше на юг стали хутор Бородкин и прикрытый противотанковыми пушками овраг. Т. е. бригада встретила те же препятствия, что и танки 7-го танкового корпуса несколькими часами ранее. В Бородкине было потеряно еще два танка, уничтожены три противотанковых пушки и захвачены две штабных машины. Продефилировать мимо противотанковых пушек у оврага не удалось, все вышедшие к нему танки были перебиты. Здесь следует сказать, что из 28 Т-34, 6 Т-70 и 6 Т-60, имевшихся в 102-й танковой бригаде к началу наступления, в бою участвовало 20 Т-34, 3 Т-70 и 4 Т-60. Остальные вышли из строя вследствие технических неисправностей. Поэтому каждый подбитый танк (особенно Т-34) был существенной потерей.
Однако с точки зрения немцев, кризис еще не был преодолен. Оставление в руках советских войск господствующей высоты означало крах обороны в ближайшие дни. Была бы подтянута артиллерия, и просматриваемая с высоты оборона подверглась бы жестокому обстрелу всеми калибрами. Требовалось немедленно восстановить положение. В 17.00 началась контратака со стороны хутора Бородкин. Танки 102-й танковой бригады уже были все выбиты, и оказать сопротивление противнику она уже не смогла.
Мотопехота 60-й моторизованной дивизии в перерыве между боями. Это соединение стало одним из главных участников «сражения за семафор».
Оборона с большим трудом захваченной высоты могла опереться на вторые эшелоны танковых корпусов. Во второй половине дня 3-я гв. тяжелая бригада отбивала атаки на высоту 154,2. Постепенно ее силы таяли. Потери 3-й гв. танковой бригады за день составили 7 КВ и 3 Т-60 сожженными, 7 КВ и 3 Т-60 подбитыми. К вечеру высота 154,2 была отбита противником. Попытки отбросить советские части на исходные позиции успеха не имели – их отразили 45-я и 121-я танковые бригады 4-го танкового корпуса. Обе бригады не переходили через рубеж высот и не подвергались убийственному огню на их южных скатах. Было бы, возможно, лучше, если бы они поддержали своих товарищей в боях за Бородкин и Конный. Но вместо этого была дуэль с места у подножия утраченной высоты.
Последствия одного дня боя были поистине разрушительными для танковых соединений 1-й гв. армии. Танки 7-го танкового корпуса были практически выкошены. В 102-й танковой бригаде 4-го танкового корпуса из 20 участвовавших в бою Т-34 сгорело 14, 2 пропало без вести, 2 были подбиты, из 3 Т-70 сгорел 1, Т-60 были сожжены все.
Офицер Генерального штаба при 7-м танковом корпусе майор Матусевич писал: «Можно безошибочно констатировать, что указанное наступление было сорвано авиацией пр[отивни]ка» [109] . 16-я воздушная армия 18 сентября произвела всего 363 самолето-вылета. Немецкие ВВС в тот же день, по данным советских постов ВНОС, – около 2 тыс. самолето-вылетов. Избежать смертоносных ударов с воздуха можно было бы при максимальном сближении с противником. Залегшая на безопасном удалении от немецких позиций пехота становилась «сидячей уткой» для авиации противника. Прорывавшиеся в глубину обороны без пехоты танковые бригады были контратакованы танками противника и сожжены.
Самым неприятным было то, что потери не искупались даже удержанием в своих руках начального успеха. Одним из важнейших тактических навыков в наступлении было закрепление захваченных в ходе наступления позиций. В отчете по боевым действиям 1-й гв. армии мы находим такие строки: «18.9 316 сд и 7 ТК после прорыва обороны немцев овладели господствующей высотой 154,2 в полосе наступления армии, но не закрепили ее за собой: не подтянули резервы, огневые средства и не организовали закрепительных отрядов, что дало возможность противнику контратакой вернуть себе эту высоту во второй половине 18.9» [110] .
Следует отметить, что опыт закрепления захваченных позиций у Красной Армии уже имелся. В присланной Жуковым памятке этот момент оговаривается особо: «Для закрепления захваченных опорных пунктов в каждой армии были выделены отряды закрепления в составе роты саперов со средствами заграждений и пехотой от роты до батальона и по 2–3 отремонтированных трофейных танка» [111] . По такому же принципу действовали немецкие штурмовые группы Первой мировой войны. Они также несли с собой в наступление колючую проволоку и после захвата траншей наскоро строили заграждения на подступах к свежезанятым окопам противника, в которых еще не остыли убитые защитники.
Инцидент с потерей высоты 154,2 заставил Жукова еще раз обратить внимание на практику закрепления захваченных рубежей. В адрес командующего Сталинградским фронтом, командующих армиями, командиров дивизий, корпусов и бригад был направлен приказ за подписями Жукова и Маленкова:
«В результате непринятия мер по закреплению, вечером 18.9 высота 154,2 была сдана противнику. Это не первый случай, когда части Сталинградского фронта с большими жертвами овладевают тактически выгодными пунктами, но потом не закрепляют за собой захваченного объекта, не организуют на нем хорошей системы артиллерийского огня, не подготовляют танки и не организовывают управления, в результате чего дают возможность противнику вновь выбивать наши части из захваченных пунктов. Считаю, что такое отношение командиров к своим обязанностям по закреплению [захваченных] у противника объектов и рубежей равносильно преступлению» [112] .
На следующий день, 19 сентября, 1-я гв. армия попыталась возобновить наступление. Танки поддерживали атаку огнем с места. Накал борьбы существенно снизился. В немецком дневном донесении эти атаки против частей, оборонявших «наземный мост», оценивались как «несколько бессвязных сильных ударов разведки». Основной причиной резкого снижения ударных возможностей северной ударной группировки Сталинградского фронта стало выбивание танков.
Безжалостное прореживание легких танков в наступлении 1-й гвардейской армии 18–19 сентября было предсказуемым. В 148-й танковой бригаде после одного дня боя 18 сентября от 8 КВ, 2 Т-34 и 14 Т-60 осталось 3 КВ и 5 Т-60. В 3-й танковой бригаде от 23 Т-34 и 15 Т-70 осталось 18 Т-34 и 4 Т-70. Число танков в танковых бригадах и корпусах 1-й гвардейской армии после очередной попытки пробиться на соединение с 62-й армией показано в таблице.Состояние танкового парка частей и соединений 1-й гв. армии к 18.00 20 сентября 1942 г. [113]
* –
** – корпусом было получено 21 Т-34 в качестве пополнения.
*** – 2 БТ-5 и 1 MkIII.
**** – по состоянию на 21 сентября.Таким образом, от 340 танков, которые имелись к началу наступления, к 20–21 сентября осталось 183 боеготовых танка с учетом пополнения. Еще некоторое количество боевых машин могло быть отремонтировано. В отличие от маневренных сражений, в позиционных боях ремонтный фонд чаще всего не терялся, и вытащенные с поля боя танки могли быть восстановлены. Изматывающие позиционные сражения сказывались не только на танковом парке. Потери личного состава трех армий Сталинградского фронта также были довольно высокими (см. таблицу).
Потери личного состава наносивших контрудар армий Сталинградского фронта за период с 1 по 20 сентября 1942 г. [114]
Вместе с тем нельзя не отметить, что позиционные сражения, несмотря на всю их напряженность и кровавость, не идут ни в какое сравнение с катастрофами маневренных боев. В маневренной фазе сражения от резких телодвижений немецких танковых и армейских корпусов от свежей стрелковой дивизии могли за неделю остаться жалкие ошметки в 700—1500 человек. Хотя темпы снижения численности соединений все равно впечатляют. На 15 сентября 1942 г. 308-я стрелковая дивизия насчитывала 8671 человека, 316-я стрелковая дивизия – 10 495 человек. Нанесенный в период 18–19 сентября контрудар сразу же вывел оба соединения из числа удовлетворительно укомплектованных. Соответственно на 20 сентября 1942 г. в составе 308-й стрелковой дивизии насчитывалось 4467 человек, а в составе 316-й стрелковой дивизии – 4941 человек. Однако выгорания дотла, как это было с 62-й и 4-й танковой армиями в излучине Дона, все же не было. Кроме того, значительная доля потерь в позиционных боях падала не на пропавших без вести, а на раненых, эвакуируемых в тыл.
После неудачного наступления 18–19 сентября И.В.Сталин директивой Ставки ВГК № 170619 рекомендует Г.К. Жукову перенести направление удара:
«Мне кажется, что Вам следовало бы главный удар перенести с направления Кузьмичи на район между высотами 130,7—128,9 в шести-восьми километрах северо-восточнее Кузьмичи. Это дало бы вам возможность соединиться со сталинградцами, окружить группу противника на западном берегу Волги и освободить 66 армию для активных действий в сторону Сталинграда. Для этого можно было бы усилить правый фланг Малиновского тремя дивизиями, тремя танковыми бригадами за счет 1 гвардейской и 24 армий, а в районах действий 24 и 1 гвардейской армий перейти на активную оборону. Чтобы оборона на фронте этих армий была прочная, следовало бы взять сюда 2–3 резервные дивизии от 63 и 21 армий. Это тем более возможно, что противник с района 63 и 21 армий уже снял часть своих войск и перебросил под Сталинград, оставив там ниточку из румынских и итальянских частей, не способных на активные операции. Быстрое соединение северной группы со сталинградскими войсками является условием, без которого вся ваша операция может стать безуспешной».
В середине сентября острие удара смещалось на запад. Теперь И.В.Сталиным было предложено перенести его на восток. Сказано – сделано. 7-й танковый корпус был сосредоточен в полосе 66-й армии Р.Я. Малиновского. Теперь ему предстояло действовать во взаимодействии с 64-й и 99-й стрелковыми дивизиями (7148 человек и 8531 человек на 20.9 соответственно) в двухбригадном составе. Сводная 87-я танковая бригада корпуса насчитывала 24 Т-34 и 15 Т-60, а приданная 58-я танковая бригада – еще 43 машины.
Вопросы взаимодействия с пехотой и артиллерией были отработаны самым тщательным образом. Командир 99-й стрелковой дивизии на каждый танковый батальон выделил в качестве танкового десанта две стрелковые роты. Помимо смещения направления удара было решено начинать наступление за 1,5 часа до наступления темноты. В 18.00 24 сентября после 30-минутной артподготовки наступление началось. Две бригады 7-го танкового корпуса двинулись в атаку и вскоре прорвали передний край обороны противника. Пехота под воздействием артиллерийского и минометного огня немцев снизила темп наступления и далеко отстала от танков. Танковые десанты спешились при подходе к переднему краю противника, и связь с ними была потеряна. Несмотря на наступление темноты, препятствующей действиям смертоносной авиации немцев, пехота за танками не пошла. Отдельные танки, прорвавшиеся в глубину обороны, были сожжены. Несколько танков потеряли ориентировку в темноте и вышли в Акатовку, где захватили штабную машину и возвратились на исходные позиции.
С утра 25 сентября наступление было возобновлено, но успеха не имело. Впрочем, контратаки немцев с целью восстановить положение также были отражены. За два дня из 89 танков корпуса Ротмистрова, участвовавших в бою, вышло из строя 75 танков, в том числе 29 танков были потеряны безвозвратно. Танки, являвшиеся основной ударной силой контрударов, были выбиты, и наступательный порыв иссяк.
Несмотря на указания Верховного и нанесение по ним удара в полосе 66-й армии, крупное наступление было предпринято со смещением оси главного удара на запад. Г.К. Жуков и А.И.Еременко не следовали буквально советам Верховного, поскольку имели свое мнение относительно перспективных направлений. К ситуации очень точно подходит известная поговорка «А Васька слушает да ест». К операции привлекались войска 1-й гвардейской и 24-й армий. Если быть точным, то наступление в полосе этих армий не останавливалось с 18–19 сентября. В частности, ночь на 21 сентября была использована для атаки под покровом темноты. Поскольку танковые части армий понесли большие потери в танках, на фронт была подтянута находившаяся после июльских боев на формировании 91-я танковая бригада.
В 1-й гвардейской армии к новому наступлению привлекались 173, 273 и 258-я стрелковые дивизии, отдельные танковые бригады, 16-й танковый корпус. Последний предполагалось вводить в прорыв после взлома обороны пехотой. В составе корпуса на 22 сентября насчитывалось 4519 человек личного состава и 87 танков (14 КВ, 42 Т-34, 31 Т-60) [115] . Помимо эшелона развития успеха каждая из участвующих в наступлении дивизий поддерживалась одной танковой бригадой из числа имевшихся «россыпью». Это были соответственно 148, 3 и 12-я танковые бригады. Стрелковые соединения 1-й гвардейской и 24-й армий были уже изрядно потрепаны. Надежду на успех предприятия давала убежденность, что немецкие части также понесли большие потери под ударами танков и артиллерии в предыдущих контрударах. Однако группировка противника также претерпела изменения. Из состава штурмующих Сталинград войск была изъята 100-я егерская дивизия и введена в состав VIII армейского корпуса. В ее составе были четыре полнокровных немецких батальона и один полнокровный хорватский.
«Можно безошибочно констатировать, что указанное наступление было сорвано авиацией противника». Командир XIV танкового корпуса Г.-В.Хубе и командир VIII авиакорпуса В. фон Рихтгоффен на командном пункте.
Дальнейшее развитие событий было вполне типичным для контрударов Сталинградского фронта. 16-й танковый корпус был введен во второй половине дня 23 сентября, но не в прорыв, а в бой. Пехота продвигалась медленно, и фронт прорван не был. Противником была потеряна первая гряда высот (108,4, 107,2), но рубежом упорного сопротивления стала вторая, немного выше, высоты 130,1 и 130,4. Весь день 24 сентября шел бой за высоту 130,4. Танки прорывались вперед, уничтожали огнем и гусеницами узлы сопротивления противника. Однако пехота прижималась к земле огнем и продвигалась крайне медленно. Как было позднее сказано в отчете командования 16-го танкового корпуса, «взаимодействующие части 273 СД, ожидая полного уничтожения танками противника в районе выс[от], вперед не продвигались и танкового успеха не закрепляли» [116] . Между тем танковый парк корпуса постепенно таял. За 24 сентября 16-й танковый корпус потерял 11 КВ и 28 Т-34, а к исходу 25 сентября в строю осталось всего 3 Т-34 и 11 Т-60.
Подбитый танк Pz.III 60-й моторизованной дивизии. Сентябрь 1942 г.
За гряду высот немцы держались зубами, прежде всего потому, что местность обеспечивала им выгодные оборонительные позиции. Уже цитировавшийся выше полковник Динглер в пересказе Меллентина так описывает немецкую тактику: «Мы пришли также к выводу, что нецелесообразно оборудовать позиции на передних скатах, поскольку их нельзя было оборонять от танковых атак. Не следует забывать, что основу нашей противотанковой обороны составляли танки, и мы сосредоточивали все танки в низинах непосредственно у переднего края. С этих позиций они легко могли поражать русские танки, как только те достигали гребня высоты. В то же время наши танки были в состоянии оказать поддержку пехоте, обороняющейся на обратных скатах, при отражении танковых атак русских. Эффективность нашей тактики доказывается тем фактом, что за два месяца боев наша дивизия вывела из строя свыше 200 русских танков» [117] . Соответственно оказывавшиеся на южных скатах высот танки советских бригад и корпусов поражались занимавшими позиции у основания высот немецкими танками.
Боям к северо-западу от Сталинграда посвящена последняя пространная запись от 24 сентября 1942 г. в дневнике Франца Гальдера:
«6-я армия. В Сталинграде, в черте города, ведутся местные уличные бои, сопровождаемые сильным артиллерийским огнем. Сегодня русские снова предприняли усиленные атаки пехотой и танками наших позиций на северном участке фронта 14-го танкового и на участке 8-го армейского корпусов. Временные вклинения противника у Татарского вала и к западу от железной дороги удалось ликвидировать в ходе упорных боев. Противник продолжает оказывать неослабное давление на западное крыло 14-го танкового корпуса, ведя интенсивный изматывающий залповый артиллерийский огонь из орудий всех калибров. На участке 8-го армейского корпуса 76-я дивизия с рассветом втянута в тяжелый оборонительный бой с превосходящими силами противника, поддерживаемыми многочисленными танками. Пока еще не атакованная 305-я пехотная дивизия удлиняет свой фронт обороны на юго-восток. Подразделения русских, прорвавшихся почти до района полковых командных пунктов, либо остановлены, либо отброшены назад. 17.00 – наступление русских при весьма напряженном положении с танками на нашей стороне. С боеприпасами крайне трудно» [118] .
В течение 25, 26 и 27 сентября части 1-й гвардейской армии ежедневно вели наступательные действия, неоднократно предпринимали ночные атаки, но сломить сопротивление противника не смогли. За эти дни боев дивизии армии К.С.Москаленко смогли продвинуться всего на 300–800 м. Потери в контрударах 20–26 сентября были ниже, чем в первые две декады сентября (см. таблицу).Потери личного состава наносивших контрудар армий Сталинградского фронта за период с 20 по 26 сентября 1942 г. [119]
Хорошо видно, что основную тяжесть контрудара-продолжения вынесла на себе 1-я гв. армия К.С.Москаленко. Действовавшая на вспомогательном направлении 66-я армия понесла незначительные потери.
Не следует думать, что противнику успех в обороне достался легко. На 28 сентября в составе 76-й пехотной дивизии было девять батальонов, из них два в средней численности, а семь – слабые (schwach). Битву она начинала двумя неделями ранее с девятью батальонами средней численности. 60-я моторизованная дивизия на 28 сентября насчитывала 7 мотопехотных батальонов, из них 4 в средней численности, 2 слабых и 1 «истощенный» (abgekaempft). Саперный батальон соединения также проходил как «истощенный». Сражение 60-я моторизованная дивизия начинала со всеми мотопехотными батальонами в средней численности. Т.е состояние дивизий радикально изменилось в худшую сторону.