Мифы и притчи классической древности
Шрифт:
Так говорили между собой герои за обильной трапезой. На следующий день сыновья Фрикса, одетые и подкрепленные пищей, также сели в корабль, и герои продолжали свое плаванье. Проплыв день и ночь, они увидели вершины кавказского хребта, возвышающегося над морской гладью. Когда же стемнело, они услышали шум над головами: это был орел Прометея, который пролетал над кораблем по направлению к своей добыче. Взмахи его крыльев были так сильны, что паруса надулись, как под напором ветра. Это была гигантская птица, и она парила на своих крыльях, как на парусах. Вскоре они услышали издали глубокие стоны Прометея, печень которого уже клевала птица. Через некоторое время стоны утихли, и орел снова пронесся над кораблем.
В ту же ночь они достигли своей цели, приплыв к устью реки Фазиса. Весело взобрались они на мачты и сняли паруса. Затем они на веслах погнали корабль в широкое русло реки, волны которой словно трусливо отступали назад перед величавой громадой судна. Слева виднелись кавказские горы и столица Колхиды Кита, с правой стороны лежало поле и священная роща Марса, где зоркий дракон охранял золотое руно, развешанное на ветвистом
Ясон в замке Ээта
Ранним утром герои сошлись на совет. Поднялся Ясон и сказал: «По моему мнению, товарищи, вам всем нужно остаться на корабле с оружием в руках. Только я с сыновьями Фиркса и еще двумя товарищами отправлюсь в замок Ээта. Я сделаю попытку обратиться к нему с мирной просьбой отдать нам добром золотое руно. Я не сомневаюсь, что он откажет нам, полагаясь на свою силу. Но мы таким образом узнаем от него самого, как нам дальше поступать. Наконец, кто может поручиться, что наши слова не произведут на него благоприятного впечатления. Ведь оказал же он гостеприимство невинному Фриксу, бежавшему от своей мачехи». Молодые герои все одобрили речь Ясона. Он взял Меркурьев жезл мира и вместе с сыновьями Фрикса и товарищами Теламоном и Авгеасом оставил корабль. Они проходили лугом Цирцеи и с ужасом увидели здесь множество трупов, висевших на цепях. Это не были преступники или убитые чужестранцы. В Колхиде считалось святотатством сжигать или хоронить в земле своих мертвецов, и их вешали, завернув в сырые бычачьи кожи, на деревьях, вдали от города, и предоставляли ветрам сушить трупы. Только женщин закапывали в землю, чтоб не занимать слишком много места.
Статуя Юноны
Колхидяне были многочисленный народ. Чтобы не подвергать Ясона и его спутников нападению с их стороны и не вызвать недоверия царя Ээта, Юнона, защитница аргонавтов, повесила над городом густое облако и рассеяла только тогда, когда путники прибыли во дворец царя. Они стояли в переднем дворе и дивились на толстые стены царского замка, на высокие ворота и мощные колонны. Молча они переступили через порог переднего двор, окруженный виноградными кустами, среди которых били четыре ключа: из одного вытекала молоко, из другого – вино, из третьего – душистое масло, из четвертого – вода, теплая зимой и холодная летом. Все это было делом рук искусного Вулкана. Он же сделал владельцу замка из руды изваянья быков, из пасти которых вырывалось страшное огненное дыхание, и плуг из чистого железа, – все это из благодарности к отцу Ээта, богу солнца, спасшему некогда Вулкана на своей колеснице во время битвы с гигантами.
Древнегреческая галера с веслами и под парусами
Из переднего двора вела к колоннаде широко раскинувшегося среднего двора, в конце которого видно было много входов и покоев. Наискось стояли два главных дворца; в одном жил сам царь Ээт, в другом его сын Абсирт. Другие покои занимали служанки и дочери царя – Халкиона и Медея. Младшую дочь Медею редко можно было видеть здесь; почти все время она проводила в храме Гекаты, жрицей которой она состояла. На этот раз, однако, покровительница греков Юнона внушила ей остаться в замке. Она только что вышла из своей комнаты и хотела посетить свою сестру, как неожиданно встретила приближающихся героев. При виде красавцев она громко вскрикнула. На ее зов бросилась из своих хором Халкиона со всеми своими служанками. Старшая сестра также радостно вскрикнула и простерла свои руки к небу, так как узнала среди героев своих детей, сыновей Фрикса. Юноши бросились в объятия своей матери, и долго не было конца приветствиям и радостным слезам.
Медея и Ээт
Наконец, вышел и Ээт со своей супругой Идией, привлеченный радостными восклицаниями дочерей. Вскоре весь двор был полон шума: одни рабы закалывали огромного быка для гостей, другие рубили дрова для очага, третьи согревали воду в котлах, – все были заняты работой. Но, невидимый ни для кого, высоко в воздухе парил бог любви: он вытащил из колчана стрелу, незаметно спустился на землю и, спрятавшись за Ясона, натянул тетиву. Стрела, полет которой никто не заметил, не исключая и самой Медеи, попала царевне в сердце и зажгла там пламя. Как у тяжело больной, высоко поднималась грудь у царской дочери. Время от времени она бросала тайные взгляды на величественного героя Ясона. Все вылетело из памяти у нее; только сладкая грусть овладела ее душой, и пурпурная краска сменяла беспрерывно мертвенную бледность на ее лице.
Медея. Фрагмент фрески в Геркулануме
Из-за веселья и суеты никто не заметил перемены, происшедшей с девушкой. Слуги подносили приготовленные
Теламон
Услышав это, испуганный царь рассердился на своих внуков, полагая, что только благодаря им чужестранцы попали в его дворец. С горящими от гнева глазами под нависшими бровями он закричал: «Долой с моих глаз, коварные злодеи! Не за золотым руном приехали вы сюда, а для того, чтобы отнять у меня скипетр и корону. Если бы вы не сидели гостями за моим столом, я давно приказал бы вырвать вам языки и отрубить руки, оставив только ноги, чтобы вы могли уйти отсюда». Сидевший близ царя сын Эака Теламон вспылил при этих словах и хотел уже подняться, чтобы ответить царю в таком же тоне, но Ясон удержал его и сам кротко сказал: «Успокойся, Ээт! Не ради грабежа пришли мы в твой город и в твой замок. Кому пришло бы в голову совершить такой далекий и опасный путь для захвата чужой земли! Только судьба и грозный приказ злого царя привели меня к такому решению. Подари нам золотое руно по нашей просьбе, окажи нам благодеяние, и вся Греция будет почитать твое имя. Мы готовы также немедленно отслужить тебе. Случится война у тебя поблизости, захочешь подчинить себе соседний народ, и мы союзниками пойдем в поход с тобою». Так успокоительно говорил Ясон, а царь в это время раздумывал, уничтожить ли их тут же на месте или испытать раньше их силы. После некоторого размышления он решился на последнее и спокойнее, чем раньше, возразил: «К чему эти жалкие слова, чужестранец? Если вы, действительно, сыновья богов и в других отношениях не хуже меня и к тому же охотники до чужого добра, то берите золотое руно: для храбрых людей я готов на все. Но раньше вы должны подвергнуться испытанию и выполнить опасную работу, которую, обыкновенно, делаю я сам. На Марсовом поле пасутся у меня два железнорогих быка, выдыхающие пламя. С ними вздымаю я целину поля и распаханную ниву засеваю не желтыми семенами Цереры, а страшными зубами дракона; из них вырастают люди, которые меня окружают со всех сторон и которых я избиваю своим копьем. Ранним утром я запрягаю быков и только поздним вечером отдыхаю от своей жатвы. Если ты сделаешь то же самое, полководец, то можешь в тот же день вести руно в свой царский дворец, но не раньше, потому что было бы несправедливо, чтобы храбрый муж уступал трусу». Ясон молча сидел в нерешительности, не дерзая вязаться за такое страшное дело. Но вскоре он овладел собою и ответил: «Как не велик, царь, этот подвиг, но я хочу совершить его, если б даже мне пришлось погибнуть. Хуже смерти ничего не грозит человеку: я послушен року, который послал меня сюда». «Хорошо, – сказал царь, – ступай к своей шайке, но раньше подумай хорошенько. Если ты не надеешься на свои силы, то предоставь дело мне и уберись поскорее отсюда».
Совет Аргоса
Ясон и его два товарища поднялись со своих мест и ушли из дворца. Из сыновей Фрикса за ним последовал один только Аргос, подмигнувши братьям, чтобы они остались в замке. Сын Эсона сверкал красотой и своей величавой фигурой. Медея следила за ним своими глазами сквозь покрывало, и ее мысли, как сон, шли по его следам. Очутившись одна в своих покоях, она заплакала и так про себя говорила: «К чему мне эти терзания? Какое мне дело до этого царя? Будь он лучшим из всех полубогов или худшим, пусть он погибнет, если ему так суждено! Но нет! Пусть избежит он гибели. Дай ему, многочтимая богиня Геката, вернуться домой. Если же ему суждено пасть от быков, то пусть он раньше узнает, что я, по крайней мере, не буду радоваться его печальной судьбе».
Тройное изображение Гекаты. Римская мраморная копия с греческого оригинала
В то время как Медея так скорбела, герои были на пути к кораблю, и Аргос сказал Ясону: «Может быть, тебе не понравится мой совет, тем не менее выслушай меня. Я знаю девушку, умеющую обращаться с волшебными зельями, которые учит ее приготовлять богиня подземного царства Геката. Если бы нам удалось склонить на ее сторону, то я не сомневаюсь, что ты вышел бы победителем из борьбы. Дай свое согласие, и я постараюсь завоевать ее сочувствие». «Если тебе угодно, – возразил Ясон, – то я ничего против этого не имею. Но дело наше плохо, если возращение на родину зависит от женщины». Так, разговаривая, они подошли к кораблю и товарищам. Ясон рассказал, чего от него потребовали и что он обещал царю. Долго товарищи сидели молча, поглядывая друг на друга. Наконец, поднялся Пелей и сказал: «Герой Ясон! Если ты думаешь, что выполнишь свое обещание, то готовься к борьбе. Если же ты не вполне надеешься на свои силы, то и не пытайся и не оглядывайся ни на кого из этих людей, потому что каждого из них ждет только смерть в таком испытании».