Мифы Ктулху

Кинг Стивен

Мы бежали прочь, говорю я, настолько потрясенные, что лишь нечеловеческим усилием воли мы сумели кинуться в правильном направлении. А позади нас нарастал голос — кощунственный голос Ньярлатхотепа, Безликого Слепца, Могучего Посланника, а в коридорах памяти звенели испуганные слова Старого Питера: «Это была Тварь — без лица, — вопила так, что я думал, у меня барабанные перепонки лопнут, а при ней были еще твари — о боже!» Эхом отзывались эти речи, пока голос чудовища из внешних пределов космоса визжал и бормотал что-то под адскую музыку кошмарных флейтистов, набирая силу, так что завывания разносились

по всему лесу и навеки отпечатывались в памяти!

— Йигнаиит! Йигнаиит! ИИИ-йайайайайаааа-нгх’ааа-нгх’ааа-йа-йа-йааа!

И тут все смолкло.

Однако — невероятно, но так! — самое страшное ждало нас впереди.

Ибо не прошли мы и половины пути до домика, как оба разом почувствовали, что за нами кто-то идет. У нас за спиной слышался жуткий, пугающе многозначительный хлюпающий звук, как если бы бесформенная тварь сошла с плиты, что в незапамятные времена, должно быть, возвели ее почитатели, и теперь преследовала нас. Одержимые первобытным страхом, мы пустились бежать — так, как никто из нас не бегал прежде, и уже почти достигли домика, когда осознали, что и хлюпанье, и содрогание, и сотрясание земли — точно какое-то исполинское существо ступало по ней — прекратились и теперь слышится только спокойная, неторопливая поступь шагов.

Шагов — но не наших! И в этой атмосфере нереальности и страшной чужеродности, в которой мы шли и дышали, отзвук зловещих шагов просто-таки сводил с ума!

Мы добежали до охотничьего домика, зажгли свет и рухнули на стулья — дожидаться того, кто приближался неотвратимо и неспешно. Вот он поднялся по ступенькам веранды, взялся за ручку двери, распахнул дверь…

На пороге стоял профессор Гарднер!

— Профессор Гарднер! — закричал Лэрд, вскакивая на ноги.

Профессор сдержанно улыбнулся, прикрыл рукой глаза.

— Если не возражаете, я бы предпочел приглушенный свет. Я слишком долго пробыл в темноте…

Лэрд безропотно выполнил его просьбу, и тот вошел в комнату — непринужденной, пружинистой поступью человека, который так в себе уверен, словно и не исчезал с лица земли более трех месяцев назад, словно и не обращался к нам с отчаянным призывом не далее как прошлой ночью, словно и…

Я оглянулся на Лэрда — тот все еще держал руку на лампе, но пальцы его уже не убавляли фитиль, он смотрел себе под ноги, точно слепой. Я перевел взгляд на профессора Гарднера — тот сидел, отвернувшись от света и прикрыв глаза, на его губах играла легкая улыбка. Вот в точности таким же я частенько видел его в Университетском клубе в Мэдисоне. Казалось, будто все, что произошло здесь, в охотничьем домике — не более чем дурной сон.

Ах, если бы!

— Вы уезжали куда-то вчера вечером? — полюбопытствовал профессор.

— Да. Но разумеется, мы оставили диктофон.

— Вот как. Значит, вы что-то слышали?

— Хотите прослушать запись, сэр?

— Да, пожалуйста.

Лэрд вставил в устройство нужный цилиндр и включил аппарат. Мы молча прослушали запись от начала и до конца. В процессе никто не произнес ни слова. Затем профессор медленно обернулся.

— Ну и что вы обо всем этом думаете?

— Да я не знаю, что и думать, сэр, — отвечал Лэрд. — Речи слишком обрывочны — кроме разве

вашей. Вот в ней наблюдается некоторая связность.

Вдруг, нежданно-негаданно, в комнате сгустилось ощущение угрозы. Ощущение было мимолетным, миг — и все развеялось, но Лэрд почувствовал его так же остро, как и я, — он заметно вздрогнул. Он как раз извлекал цилиндр из устройства, когда профессор вновь нарушил молчание.

— А вам не приходило в голову, что вы стали жертвой обмана?

— Нет.

— А если я скажу вам, что на своем опыте убедился: все звуки, записанные на цилиндре, возможно произвести искусственно?

Целую минуту, не меньше, Лэрд глядел на него. А потом тихо ответил, что, разумеется, профессор Гарднер исследовал загадочные явления на Риковом озере куда дольше, чем мы, и если он так утверждает…

С губ профессора сорвался хриплый смешок.

— Явления абсолютно естественные и закономерные, мальчик мой! Под этой гротескной плитой в лесу находятся минеральные залежи: они излучают свет и еще — вредные испарения, вызывающие галлюцинации. Все очень просто. Что до разнообразных исчезновений — причиной их стали просто-напросто безрассудство да человеческие слабости; но при этом возникает ощущение совпадений. Я приехал сюда в надежде подтвердить ту чепуху, которой давным-давно предался старина Партьер, но… — Гарднер презрительно улыбнулся, покачал головой, протянул руку. — Лэрд, дай-ка мне запись.

Лэрд покорно вручил профессору Гарднеру цилиндр. Почтенный ученый взял его, поднес к самым глазам и тут невзначай ударился локтем о край стола и, вскрикнув от боли, цилиндр выронил. Тот упал на пол — и разлетелся вдребезги.

— Ох! — воскликнул профессор. — Мне страшно жаль. — Он обернулся к Лэрду. — Но в конце концов, я в любой момент могу скопировать его для вас на основании того, что узнал о легендах здешних мест из уст Партьера… — Гарднер пожал плечами.

— Это неважно, — тихо произнес Лэрд.

— То есть вы хотите сказать, что в этой записи отражена лишь игра вашего воображения, профессор, и ничего больше? — вмешался я. — И даже заклинание, вызывающее Ктугху?

Маститый ученый перевел взгляд на меня и сардонически улыбнулся.

— Ктугха? А вы как думаете, кто он, как не выдумка чьего-то воображения? И что отсюда следует? Милый мой мальчик, да подумайте же головой. В записи недвусмысленно утверждается, что Ктугха живет на Фомальгауте, а звезда эта находится в двадцати семи световых годах отсюда. Если трижды повторить заклинание, когда Фомальгаут восходит на небо, то Ктугха появится и каким-то образом сделает это место необитаемым для человека или инопланетных существ. И каким же образом такое достижимо?

— Ну, чем-то вроде мыслепередачи, — упрямо гнул свое Лэрд. — Разумно предположить, что, если мы направим мысли к Фомальгауту, там они будут восприняты — если, конечно, на звезде есть жизнь. Мысль мгновенна. А тамошние обитатели, в свою очередь, возможно, настолько высокоразвиты, что дематериализация и рематериализация происходит у них быстрее мысли.

— Мальчик мой — ты серьезно? — В голосе профессора звенело презрение.

— Вы сами спросили.

— Ну хорошо, как гипотетический ответ на теоретическую проблему — сойдет; так и быть, я закрою на это глаза.