Мифы Советской истории
Шрифт:
В 1917 г. масонская организация решала две задачи — искала кадры для новой власти в первые месяцы, когда расстановка сил была еще неясна: «ложи на местах определенно становятся ячейками будущей местной власти — вернее, резервуарами, из которых будущая, созданная после переворота центральная власть сможет черпать надежных, со своей точки зрения, кандидатов для замещения власти местной» [119] . Во-вторых, масоны воздействовали «на левые партии в целях удержания их в русле коалиционной политики» [120] . Преимущественно путем уговаривания лидеров. Таким образом, масоны стали своего рода партией Керенского, опорой коалиции в политической элите. Но в правительстве они были далеко не единственной партией. Большинство в нем составляли открытые приверженцы кадетов и социалистических партий, по-разному смотревших на ситуацию. Партии, входившие в коалицию, тянули в разные стороны, конфликтовали на фоне растущего давления
119
Николаевский Б.И. Указ. соч. С.39.
120
Там же. С.72.
Думаю, можно согласиться с Некрасовым, который два десятилетия спустя признал: «Переходя к роли масонства в февральской революции скажу сразу, что надежды на него оказались крайне преждевременными, в дело вступили столь мощные массовые силы, … что кучка интеллигентов не могла сыграть большой роли и сама рассыпалась под влиянием столкновения классов» [121] .
Некрасов утверждает, что масонская организация распалась вскоре после создания Временного правительства из-за разногласий правого и левого крыльев [122] . Он не исключает, что правые масоны продолжили работу, но в этом случае их политическое влияние было ничтожно, поскольку право-либеральный фланг политического спектра имел свой штаб в партии кадетов, и никакой нужды в масонах уже не было.
121
Яковлев Н.Н. Указ. соч. С.274.
122
Там же. С.274.
Можно согласиться с выводом советского историка В.И. Старцева: «Масонские связи быстро рвались под влиянием могучего дыхания революции» [123] . Единственная масонская связь, которая дожила до октября 1917 г. — это дружба Керенского и Некрасова, основанная на их приверженности принципу коалиции правых социалистов и левых либералов. Но идеология и личные симпатии приверженцев коалиции в середине 1917 г. уже были важнее, чем дореволюционная масонская игра.
Масоны сыграли конкретную историческую роль в событиях 1917 г. До революции они были информационным каналом между левыми либералами и правыми социалистами. При формировании Временного правительства масоны были лишь одной из многих общественных структур, участвовавших в его конструировании, при чем не самой влиятельной. Масоны лоббировали свои интересы, консультировали тех членов своей организации, которые добились реального влияния в ходе февральских событий. Но они не могли определять состав правительства, который оказался правее их либерально-социалистической ниши. В то же время масонские каналы использовались при подборе кадров слабой вертикали власти Временного правительства. Эти кадры были хорошо приспособлены для диалога с левой общественностью.
123
Старцев В.И. Революция и власть. М., 1978. С.204.
Масоны — конспиративная игра либералов, которая после февральской революции стала излишней. Она имела смысл только при организации контактов левых либералов и правых социал-демократов, поскольку формально они следовали курсу своих партий, а реально боролись за коалицию, представляя собой негласную центристскую партию, противостоящую их собственным партиям. Это придавало смысл остаткам масонской традиции до октября 1917 г.
Весной 1917 г. в силу развития революции влево была создана либерально-социалистическая коалиция, что совпало с конфигурацией масонской организации. Ее представители оказались в центре коалиции, и масоны стали таким образом ее ядром, своего рода «партией Керенского», включавшей ряд лево-либеральных и право-социалистических деятелей. По мере дальнейшего развития революции и обострения конфликтов между кадетами и социалистами, масонские связи оказались слишком слабыми и перестали играть роль. Уже независимо от принадлежности к масонству вокруг Керенского сохранились сторонники сохранения коалиции, в то время как в партиях влияние правительства Керенского падало, опора правительства размывалась. Масоны ничем не могли помочь в этой ситуации, и их роль сошла на нет еще до падения Керенского.
Мы уже усвоили, что царь был добрый и тяготился властью, мечтал от нее отказаться. А еще он был очень принципиальным человеком, не мог никак поступиться принципами. Потому, когда заговорщики подступили к нему со всех сторон, предпочел оставить трон, нежели ввести конституционную монархию. Заодно и за сына отрекся. Незаконно, конечно, но очень хотел оставить его при себе…
28 февраля царь покинул Ставку и направился в Царское Село, к семье. По мнению С. Ольденбурга "отъезд из Ставки оказался роковым" [124] . Мол, если бы царь остался в Ставке, все сложилось бы иначе. И с чего бы так? Генералы готовились предъявить царю ультиматум об отречении, и не все ли равно, где они сделали
124
Ольденбург С.С. Указ. соч. С.627.
Ночью на 1 марта царский поезд был остановлен на ст. Малая Вишера, поскольку следующая станция уже была в руках "неприятеля". После некоторых железнодорожных перемещений царь оказался в штабе Северного фронта в Пскове. Здесь начались его переговоры с командующим Северным фронтом генералом Рузским. Беседа быстро приобрела не военно-технический, а политический характер. Выражая мнение командующих фронтами, Н. Рузский добивался ответственного министерства. Царь не уступал — принцип кабинета, ответственного перед парламентом, а не перед самодержцем, противоречил основам его представлений о государстве: "Я никогда не буду в состоянии, видя, что делается министрами не ко благу России, с ними соглашаться, утешаясь мыслью, что это не моих рук дело..." [125] После длительной дискуссии с Н. Рузским Николай согласился на ответственное министерство. С его согласия был подготовлен манифест, в котором говорилось: «я признал необходимым призвать ответственное перед представителями народа министерство, возложив образование его на председателя Государственной Думы Родзянко, из лиц, пользующихся доверием всей России» [126] .
125
Там же. С.632.
126
Февральская революция. С.132-133.
В ночь на 2 марта телеграммой царя завязшие под Лугой войска Н. Иванова были официально "остановлены". Царь отменял решение о посылке подкреплений карательной экспедиции.
Но было поздно. Под впечатлением общения с лидерами Совета М. Родзянко связался со штабом Северного фронта, где находился император. "В Пскове у аппарата Родзянку ждал генерал Рузский, которому председатель и описал состояние дел под впечатлением нашей беседы. Необходимость или по крайней мере неизбежность отречения Николая была указана Родзянкой в подлинных словах. Еще бы! Теперь даже Милюков признал ее необходимость" [127] .
127
Суханов Н.Н. Указ. соч. С.152.
"Ненависть к монархии дошла до крайних пределов... — сообщал Родзянко Рузскому, — раздаются грозные требования отречения..." В случае отречения, утверждал Родзянко, "Наша славная армия не будет ни в чем нуждаться... Железнодорожное сообщение не будет ничем затруднено..." Думским лидерам казалось, что частными уступками можно взять рабочие массы под контроль. Но, как показали последующие события, массы контролировали вождей не меньше, чем вожди контролировали массы. Родзянко успокоил Н. Рузского сообщением о том, что "правительственная власть перешла в настоящее время к Временному комитету Государственной Думы" [128] . Это была правда, хотя и не вся (о влиянии Совета генералы не догадывались), и она произвела впечатление. Рузский и Алексеев решили добиваться отречения Николая II. В ночь с 1 на 2 марта Алексеев стал убеждать командующих фронтами поддержать отречение. Алексеева и Рузского поддержали командующие — великий князь Николай Николаевич, Брусилов и Эверт. Именно в этот момент в стране фактически произошел государственный переворот. Но он стал результатом не возникшего заранее заговора, а начавшейся в стране революции, с которой генералы уже не могли справиться без широкомасштабной гражданской войны.
128
Ольденбург С.С. Указ. соч. С.629-633.
Фактически к этому моменту Николай находился под домашним арестом. После того, как командующие фронтами в большинстве своем высказались за отречение, морально готовый к этому Николай дал согласие. К утру 2 марта Алексеевым, Лукомским и камергером Бразилии был подготовлен проект отречения в пользу Алексея. Утром 2 марта Николай одобрил его и днем подписал. Однако ко времени прибытия думской делегации (Гучков и Шульгин), Николай передумал и решил отречься в пользу брата Михаила. «Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на престол государства Российского».
Это была существенная разница. По законам Российской империи отречение могло быть произведено только в пользу Алексея. Сам Алексей не мог отречься от престола до совершеннолетия. Михаил был совершеннолетним и вполне был готов также отречься от престола, по существу ликвидировав монархию (что и сделал 3 марта под давлением левых депутатов во главе с Керенским). Но, в то же время, совершив незаконное отречение, Николай мог позднее, когда все уляжется, оспорить его.
То, что Николай совершает тактический ход, первой поняла его супруга: Аликс писала Ники: «мы знаем друг друга насквозь, и слова не нужны — и, пока я жива, мы еще увидим тебя опять на своем престоле, возвращенного твоим народом и войсками к славе твоего царствования» [129] .
129
Мейлунас А., Мироненко С. Николай и Александра. Любовь и жизнь. М., 1998. С.541.