«МиГ»-перехватчик. Чужие крылья
Шрифт:
— Сергей Викторович, — Виктор, видя, что у того хорошее настроение, решил обратиться с просьбой, — можно я отлучусь, минут на десять, не больше.
— На десять? Кстати, а где остальные орлы?
— Вышли. Тут, у соседей, в гости пошли, вот-вот должны вернуться.
— Хромает дисциплинка, елки-палки. Смотрите, возьмусь я за вас. Ладно, беги, куда хочешь, только быстро. Поздно уже. И смотри, с новенькими больше никаких конфликтов. Даже в их сторону не дыши, ясно?
Комиссар ушел, а Виктор лихорадочно стал одеваться. Через минуту он уже несся по раскисающей дороге
К его удивлению, открыла Светка. Она окинула Виктора неприязненным взглядом, позвала Таню и захлопнула дверь перед самым его носом, оставив Виктора стоять в темноте тамбурка. Он успел только увидеть, что комнату покрыли многочисленные веревки с развешенной сохнущей одеждой. Таня вышла буквально через несколько секунд. Она была в солдатском нижнем белье, лишь накинула на плечи платок.
— Что-то случилось? — настороженно спросила она.
— Да, — свой голос Виктор слышал, словно со стороны. — Я пришел сказать, что люблю тебя больше всего на свете.
Таня замерла, и Виктор пожалел, что в темноте тамбура не может видеть ее лица. Потом его шею обвили тонкие девичьи руки, и она принялась целовать его, прошептав на выдохе:
— Я тоже тебя люблю, Витенька.
Они долго целовались в темноте, потом Виктор нащупав, что под нательным бельем на Тане ничего не надето, запустил руку ей в кальсоны, и его пальцы коснулись чего-то горячего и влажного среди волос, скользнули внутрь. Одурев от возбуждения, он судорожно принялся стаскивать с нее штаны, одновременно пытаясь их расстегнуть.
— Ты… ты… что делаешь? — растерянно зашипела Таня. — Ты зачем пришел? За этим?
Она вырвалась и круто повернулась, чтобы уйти, но Виктор не пустил. Он сгреб ее в объятьях, раскаянно шепча на ухо:
— Танюша, извини. Извини, пожалуйста. Я не могу. Я люблю тебя, я тебя обожаю. Но я не могу. Стоит тебя коснуться, тут же голову сносит. Разрывает всего.
Таня сопела, но вырываться не спешила, постепенно успокаиваясь.
— Я тоже не могу вот так… и боюсь, — после недолгого молчания сердито зашептала она. — Женишься, потом хоть ложкой ешь.
— Не можешь? — Виктору показалась, что она колеблется. — Но почему?
Таня покачала головой и замолчала. Он почувствовал, что по ее щекам снова покатились слезы.
— Знаешь, что, — хрипло сказал Виктор, — выходи за меня замуж…
— Замуж? — переспросила Таня. — Ты серьезно или только из-за этого…
— Серьезно!
Таня задумалась, пытаясь рассмотреть в темноте его лицо, провела пальцем ему по губам и вздохнула.
— Какой же ты быстрый. Иди спать. Давай завтра, на свежую голову, поговорим.
Она потянулась и поцеловала его, сказав на прощание:
— Я люблю тебя, Витя…
Вахтанг с Игорем вломились уже за полночь, когда Виктор только начал засыпать. Вахтанг был доволен, словно кот, объевшийся сметаной, Игорь же был все еще возбужден, он то ерзал, то начинал ходить по комнате, беспричинно краснея,
— Давай просыпайся, — Вахтанг поставил на стол небольшую бутыль с мутноватым самогоном, — праздновать будем!
— Что праздновать? — Виктор протер глаза и уселся на кровати.
— Как что? Одним мужчиной стало больше, — хохотнул Вахтанг.
— Да, хватит тебе, — огрызнулся Шишкин, покраснев. — Сколько можно?
Они выпили, и Виктор расслабленно привалился к стенке, чувствуя, как заботы прошедшего дня постепенно уходят на задний план.
— Так что же было? — лениво спросил он. — Расскажите! И деталей, подробностей побольше.
Игорь покраснел и отвернулся, Вахтанг довольно ухмыльнулся и зевнул.
— Да у сосэдей две эвакуированные посэлились. Там не то сарай, не то флигель — не поймешь. У них еще дети малые, я их сахаром подкармливал. Потом глянул-то, а мамаши ничего так, нормальные. Есть, за что подержаться. Ну, я позавчера занес им поесть, благодарили. Вчера с Игорем зашли, тоже передали хлеба немного. Ну, я к одной и подкатил, в общем, сговорились, что они нам за полмешка картошки… Взяли бутыль для храбрости, детей спать уложили, занавесили одну кровать тряпками, ну и… — он замолчал, вспоминая, с кривой улыбкой на тонких губах.
— Ребята, вы мне друзья, но это же… это же скотство какое-то, — не выдержал Виктор.
— Знаешь, Витя, вот нэ суди, — Вахтанг устало сгорбился и начал разливать остатки самогона. — Война вообще скотство. У этих женщин дома сгорели, мужья на фронте, что успэли спасти, с тэм суда и приехали. Детей кормить им каждый дэнь надо, да вот нэчем. А так — им этой картошки на пару недэль хватит, я тоже свое получил. Вот и думай. Накормить всех голодных мы все равно не сможем. А чем Дуньку гонять, лучше уж за сиську подержаться. Хорошо, Витя, быть моралистом, когда у тебя есть дэвушка под боком.
— Понятно, — сказал Виктор, потянувшись за своей кружкой. — Ну а ты, Игорек? Отстрелялся нормально? Не посрамил ВВС?
— Идите к черту, — Игорь покраснел и отвернулся.
— Давай, рассказывай, — засмеялся Вахтанг, — судя по времени, ты ее раз пять должен был…
— Отстаньте от меня, — возмутился Шишкин, — ничего я рассказывать не буду.
— Ну и не надо, — продолжал веселиться Вахтанг. — Я завтра сам все узнаю. Ты пойдешь?
Шишкин отрицательно покачал головой, чем вызвал новую усмешку друга.
— Ну ладно, посмотрим, что завтра запоешь! Витя, ты на деньги богатый? Займи рублей сто, потом отдам.
— Да нет у меня столько, рублей семьдесят всего осталось. Все пропили.
— Давай семьдесят, — ухмыльнулся Вахтанг, — обойдусь без водки, я и так храбрый. Буду пользоваться моментом, а ты, Игорек, подумай. Загонят в ЗАПе в казарму, там ты голую женщину только на стене сортира увидишь. И то вряд ли…
…Наступила обещанная оттепель. Второй день небо было затянуто тучами, частенько срывался мелкий, нудный дождь. Жирный чернозем налипал на сапоги, кусками отваливаясь при ходьбе, машины буксовали и тонули в грязи. Дороги и взлетная полоса аэродрома раскисли в кисель, летать стало невозможно.