Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад
Шрифт:
— Мамушка! — дрожащим голосом воскликнул потерявший после этих слов последнюю надежду Григор. — О, моя бедная замученная… — Дальше он пробормотал что-то на своем языке, полном непривычных гортанных звуков, обнял жену за плечи и горько прижался к ней. Рядом валялись ее растоптанные в суматохе очки, до которых теперь никому не было дела. Григор судорожно сжимал ее в своих объятиях! словно никогда не собирался выпустить жену из своих рук. Никогда.
— Маленькая моя Герда! О, моя…
Пока Григор, безутешный от горя, навсегда прощался
За оставшееся перед темнотой время они прошли еще миль семь и расположились на ночлег. Григор прошел весь этот путь молча, не проронив ни единого слова, словно автомат, который ничего не видит, ничего не слышит. Ему было совершенно безразлично, куда и зачем идти, все потеряло для него смысл.
— Не надо так убиваться. Ей бы это не понравилось, — наклонившись при ярком свете костра, сказал вполголоса Григору Файнстоун.
Григор никак не отреагировал на это, уставившись ничего невидящими глазами на языки пламени.
— Она ушла легко и быстро, — утешал его Сэмми. — У нее ведь было больное сердце? — Не получив ответа, он продолжал говорить безучастному Григору. — Я не раз замечал, как она начинала задыхаться и прижимать руку к левому боку. Мне почему-то казалось, что ее беспокоит невралгия. А оказалось, это было сердце. Почему она это скрывала от нас?
— Не хотела делать друдноздь, — глухо произнес Григор.
Это были его первые и последние слова после ее погребения. Никогда больше он не вымолвит ни слова.
В четыре часа в лагере его уже не было. Когда третья луна потянула свой шлейф к горизонту, Кесслеру стало невмоготу неподвижно стоять на посту, и он, осторожно ступая вокруг спящих, обошел вокруг лагеря и обнаружил пустующее место, где спал Григор. Тревожить спящих людей Кесслер не стал: он понимал, что прерывать отдых измученных спутников нельзя, которым так необходим сон, чтобы набраться сил на преодоление трудностей и препятствий наступающего дня. Он бесшумно перешагивал через спящих вповалку людей, намаявшихся за прошедший день, осматривая лагерь и прилегающую к нему местность.
Григора нигде не было.
Со всех сторон их грозно обступали джунгли, особенно жуткие ночью. Неясные шумы и шорохи наполняли тишь. Какое-то фосфоресцирующее существо пронеслось между верхушками деревьев, раскинув огромные крылья, и исчезло едва слышным призраком. Кесслер призадумался над создавшимся положением. Когда и как Григор скрылся, трудно было определить. Времени прошло достаточно, чтобы проделать несколько миль назад. Если ему удалось остаться в живых, то искать нужно было только возле могилы любимой женщины.
Догадаться об этом несложно. Как поступить дальше? Кесслера мучили
Кесслеру пришлось с большой неохотой разбудить спящих.
— Григор ушел, — коротко объяснил он причину вынужденного раннего подъема.
— Когда?
— Неизвестно. Он мог бесшумно уползти с поляны, когда я стоял спиной к лагерю, либо его уже не было здесь еще тогда, когда я заступал на вахту, а я проморгал. — Кесслер угрюмо уставился на догорающий костер. — Мы не можем допустить, чтобы он погиб, оставшись один в этом страшном лабиринте. Нужно найти Григора, если только он еще живой, и вернуть в отряд.
— Я схожу и приведу его, — предложил Сэмми, подняв свое мачете.
— Тогда бы я не будил вас всех, — возразил Кесслер. — Достаточно было одного, чтобы кто-то из нас вернулся за Григором. Но это слишком рискованно, в одиночку легче погибнуть. Теперь мы отправимся вместе. Так безопасней, — решительно закончил он.
Билл Молит, потягиваясь и широко зевая, взвалил на спину свой тяжелый мешок и схватил мачете.
— Вопрос решен. Мы все пойдем обратно. Идти-то нам всего ничего — миль семь. А что такое семь миль?
— Ночью, пожалуй, это побольше, — заметил Кесслер.
— Ну и что? — опять зевая, потянулся Билл. — Пошли.
Каждый взвалил свою ношу и они отправились в обратный путь, настороженно вглядываясь в джунгли и держа наготове оружие. Пламя покинутого догорающего костра скрылось за первым же поворотом. Фини бежал впереди, то и дело недоверчиво принюхиваясь и глухо рыча.
Григора они нашли лежащим на поляне рядом с могилой жены. Судорожно сведенное тело скрючилось вокруг могилы, в левой руке виднелся крепко зажатый наполовину пустой пузырек из походной аптечки, а правая рука покоилась на свежем могильном холмике, будто оберегая его. Лицом он уткнулся в землю у подножия деревянного креста.
Они помолчали. Каждый склонил голову перед этим простым человеком, удивляясь его мужеству и глубокому чувству. Потом достали лопату и, выполняя желание Григора, похоронили рядом с “маленькой Гердой”, к которой он шел сюда сквозь ночь чужой планеты.
Кесслер записал в дневнике: “День тринадцатый. Продвинулись еще миль на сто с небольшим на север, последние два дня продвигаемся быстрее”.
Около ста миль за тринадцать дней. Маловато. Похоже, что эти невысокие джунгли никогда не закончатся.