Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад

Рассел Эрик Фрэнк

Они вышли, оставив Грэхема поспать, — но уснуть оказалось нелегко. Каково было засыпать, предвидя неумолимое уничтожение рода людского? Майо погиб у него на глазах. Он видел Дейкина, пытавшегося убежать от судьбы, — а судьба нанесла удар точный, стремительный и неумолимый. Он точно знал, какой конец уготован Корбетту, слышал эхо удара, который уничтожил злосчастного начальника полиции. Теперь — Бич. А завтра?

…Холодным, промозглым утром ужасная новость разорвалась над планетой — разорвалась так неожиданно, что у каждого и всякого дух захватило; так неистово, что наихудшие опасения показались детскими страхами. Земля

буквально взвыла от ужаса.

Глава 8

Наступило девятое июня две тысячи пятнадцатого года, и времени было на циферблате — три часа утра. Редко упоминаемый, однако в высочайшей степени действенный и надежный Отдел Пропаганды трудился не покладая рук. Его огромные помещения занимали в Министерстве Внутренних Дел полные два этажа, но сейчас оставались темными и безлюдными. Работа кипела чуть поодаль — в двух милях, в дюжине комнат, укрытых под землей. Там собрался весь наличный штат отдела, усиленный восемью десятками добровольных помощников.

Одним подземным этажом выше застыли, покоясь на мощных железобетонных перекрытиях, старинные тяжеловесные типографские станки. Они простояли много лет — чистые, смазанные, блестящие — простояли, дожидаясь, покуда настанет их час, покуда общенациональная система телеинформации не выйдет из строя, покуда старое, надежное, безотказное вновь не призовут послужить. Они терпеливо ждали своего часа — и дождались.

На тысячу футов над ними возносилась громада полуправительственной “Вашингтон Пост” — тяжеловесная, и все же изящная.

Четыреста взмыленных людей, давно скинувших пиджаки, принимали на руки стекавшиеся со всего земного шара новости. Телевидение, радио, релейная связь, кабельная сеть, стратпочта, — даже полевая связь вооруженных сил, — все было отдано в их полное и всецелое распоряжение.

На земной поверхности эта бешеная деятельность никак себя не обнаруживала. Здание “Пост” пребывало безлюдным, в бесконечных рядах неосвещенных окон дробилась тысячью отражений бледная луна.

По тротуару одиноко брел патрульный полицейский — шагал, устремляя взгляд на светящиеся уличные часы, ничего не подозревая о кипевшей под ногами лихорадочной работе. Все мысли его сосредоточивались на чашке кофе, ждавшей в конце обхода. Кошка метнулась ему наперерез и шмыгнула в тень.

А внизу, под высящимися бетонными громадами, неведомая миллионам ни о чем не подозревающих, мирно спящих горожан, кипела самоотверженная работа четырехсот человек, готовивших на грядущее утро ужасную новость.

Телеграфные ключи и скоростные печатающие аппараты отбивали сообщения — то короткие и краткие, то длинные и подробные, но и те, и другие — одинаково зловещие. Бешено грохотали телетайпы. Надрывались телефоны, из которых квакали чьи-то металлические голоса. Могучий многоканальный коротковолновый передатчик посылал на весь мир тревожные импульсы через высотную антенну.

Прибывающие отовсюду новости сравнивали, взвешивали, классифицировали. Бликкер завершил опыт. Докладывает о двух шарах, парящих над Дел авар Авеню. Отлично! — передайте Бликкеру, чтобы немедленно позабыл о них — если сможет. Весточка от Уильямса. Провел опыт и воочию видит светящиеся шары. Поблагодарите и велите ему скрыться куда-нибудь — да попроворнее. Толлертон вызывает. Наблюдает вереницу голубых шаров, пересекающих на большой высоте Потомак. Пускай спустится в укрытие и вздремнет.

—

Алло! Толлертон? Спасибо за сообщение. Простите, нам не разрешается говорить об итогах других опытов. Как почему? Да ради вашей же безопасности! Немедленно выкидывайте все из головы — слышите? — и ступайте баиньки.

Шумная, но упорядоченная катавасия царила вокруг. Каждый звонок прорывался сквозь параллельные вызовы, каждый далекий абонент стремился опередить прочих. Кто-то отчаянно стиснул трубку, пытаясь связаться со станцией ВРТС в Колорадо. Отчаявшись, запросил полицейское управление Денвера. В другом углу терпеливый радист монотонно твердил: “Вызываю авианосец “Аризона”. Вызываю авианосец “Аризона”.

Ровно в четыре посреди этой суматохи возникли двое. Они вышли из туннеля, по которому вот уже добрых десять лет вывозили на поверхность несчетные тысячи влажных еще газет, чтобы срочно доставить их на железнодорожную станцию.

Первый из вошедших почтительно придержал дверь, пропуская вперед спутника — высокого плотного мужчину со стального цвета шевелюрой и светло–серыми глазами, спокойно и непреклонно глядевшими с сурового лица.

Он остановился и окинул помещение наметанным, цепким взглядом.

— Господа, перед вами Президент.

Последовала тишина. Все поднялись, вглядываясь в хорошо и давно знакомые черты. Глава государства жестом призвал их продолжать работу и проследовал в отдельную кабину. Там надел очки, взял в руки несколько машинописных листков и придвинулся к микрофону.

Вспыхнула сигнальная лампочка. Президент заговорил. Голос звучал уверенно и спокойно, с убедительной силой. Сверхчувствительная аппаратура, укрытая в другом подземелье, на расстоянии двух кварталов, принимала этот голос и множила двумя тысячами копий.

Президент закончил говорить, поднялся и вышел. После его отъезда две тысячи катушек магнитофонной пленки разобрали, разложили по герметическим контейнерам и увезли.

Стратоплан Нью–Йорк–Сан–Франциско, вылетевший в пять часов, уносил на борту две дюжины этих катушек, упрятанных среди прочего груза. Три он успел оставить в промежуточных пунктах посадки, а затем летчик перестал властвовать собственными мыслями, и стратоплан исчез навеки.

Специальным рейсом на Лондон в четыре тридцать отправились еще десять копий. Они благополучно пересекли Атлантику и прибыли по назначению. Экипаж уцелел только потому, что полагал, будто в запечатанных контейнерах находятся микрофильмы. Те, кто внимательно и безошибочно читали мысли обоих пилотов, Обманулись, и спасли стратоплан.

Примерно три четверти копий попали по назначению в нужный срок. Несколько задержались в пути по естественным и непредвиденным причинам, прочие стали первыми потерями в объявленной и начавшейся беспощадной войне. Президент, разумеется, мог бы и сам произнести свою речь по всем программам одновременно. Только в этом случае речь могла прерваться на первой же фразе, и Президента не стало бы. Теперь же целых полторы тысячи американских президентов ждали с речью наготове у полутора тысяч микрофонов, разбросанных по всему земному шару: в посольствах и консульствах, на дальних островах, затерянных посреди Тихого океана; на боевых кораблях — вдалеке от людей и витонов. Десятеро президентов расположились в безлюдных арктических просторах, где о витонах не напоминало ничто, кроме безопасных вспышек северного сияния.