Мигом одним

Марков Константин

– Тогда в чем свобода?

– Её нет. Свобода это миф. У тебя не так много выбора, ты можешь никуда не ходить, и прожить жизнь в поселке. Вариант два – пойти в город. Но в городе ты должна принять сторону, в которой ты будешь жить. Не примешь никакой – погибнешь.

– Разве нельзя просто жить?

– Можно, но есть правила социума. Они не зависят от твоего желания.

– Я выживу.

– Глупая ты девочка. Ты просто не понимаешь, насколько мир жесток. У нас, здесь, просто сказочно добрый мир.

– Поэтому ты и пришел к нам?

– И поэтому тоже.

Устал быть винтиком огромной машины именуемой государством.

– И не советуешь мне туда соваться.

– Да. Наша жизнь не плоха. По крайней мере, в нашей общине.

– Только скучна. Ты отпустишь меня?

– А я смогу удержать?

– Нет.

– Тогда о чем мы говорим. Только потом, когда будешь плакать в подушку от горя, не ругай меня.

– За что, деда?

– За то, что не отговорил.

Год 2022, больница ГУФСИН №24. Заключенный Максим Холод

Очнулся я, лежа на полу запутавшись в простынях. Рядом лежали осколки от капельницы, сорванной с крепления моим падением, по полу растекался раствор. Я попытался встать, но руки не держали, тряслись, а ноги вообще слабо шевелились спутанные простыней. Рядом прошаркали тапочки. Сильные руки подхватили меня, поставив в вертикальное положение, в глазах поплыли цветные круги. С легким звоном стекла открылась дверь в палату, вошла медсестра.

– Это что такое.

– Не шуми хозяйка, упал Максимка с койки. Вот поставил его.

Медсестра подошла ко мне ближе, осмотрела, пощупала лоб на предмет температуры.

– Ладно, оттащите его в душ и вымойте хорошо, неделю, как лежит, а я пока сменю ему постель и лекарства.

Корень, свистнул Витька и они вдвоем потащили меня в душ.

Там, стоя под струями воды, я с удивлением разглядывал свои руки. На среднем пальце правой руки я обнаружил маленькое пятнышко ожога от забытой сигареты. Странно. То, что я видел во сне, уже было или еще будет?

Вода привела меня в чувство, я смог сам помыться. Конечно, может, что и не домыл, но все лучше, чем парни будут зад мне мылить. Корень и Витек сидели на подоконнике, куря в открытую форточку. Вытершись, я одел свежее белье. Прихромал к ним ближе, сел на лавку.

– Оклемался? – Спросил Витек.

– Лучше. Давно лежу?

– Дней семь без памяти лежал, бредил.

– А какой сейчас год?

– Ого! Во тебя накрыло. Двадцать второй, февраль. Сроку тебе осталось еще три месяца в мае на волю.

У меня отлегло от сердца. То, что я видел во сне – будущее. Это радует. Значит, в моих силах этого не допустить. Я не хотел умереть так бездарно.

2023 год, лейтенант ВВС России Сергей Опёнкин

После окончания училища я был направлен в самую глубокую задницу. Елизово был последним аэродромом на огромной территории нашей страны, хоть и находился к западу от Петропавловска.

В моем путешествии радовали две вещи: первое – путь туда был только на самолете, второе – выслуга шла год за два. Летел я тремя рейсами. Первый рейс доставил меня в Хабаровск. В Хабаровске

мне пришлось три дня ждать рейса на Магадан. Были же прямые рейсы на Петропавловск, тем не менее, меня послали перекладными. С кадровой службой никто не спорит. Бюрократы.

В Магадане я оказался не один такой «красивый». Зайдя в зал ожидания, я обнаружил группу офицеров в летной форме. Они дружно перекусывали от щедрот ДьютиФри. Завидя меня они усиленно замахали мне, приглашая к «столу».

– Петропавловск? – Коротко спросил старший в группе майор.

– Так точно.

– Только из училища?

– Да, первое назначение.

– Паров, – протянул мне руку майор, – Валерий.

– Опёнкин Сергей. – В тон ему ответил я, пожимая его руку.

– Наш самолет завтра, знакомься, здесь все летят в Елизово. Часа через три прибудет еще группа, тогда и в гостиницу пойдем.

Я пожал руку каждому из офицеров. Они дружелюбно улыбались, взгляды у всех были «мягкими» от выпитой водки. Мне налили. Пить я не хотел, но вот так сразу отказаться не смог. Пришлось выпить и за новое назначение, и за погоны, и за новых друзей-товарищей и чтоб крылья держали.

Через пару часов Паров повел меня на улицу. Ветер дул холодный, влажный с моря. Меня слегка пробило ознобом, в голове посветлело. Майор оттащил меня под защиту центрального входа, закурил.

– Не думай, что мы все пьяницы. Просто, …, сам поймешь позже. Мне с капитаном было кого вспомнить. Ну, ты понимаешь. – Он затянулся, выпустил дым. – Иногда и пар выпустить надо.

– Понимаю. – Пьяно закивал я. – Вы же знаете, какие в Елизово машины?

– Еще раз выкнешь, дам в глаз. Субординация и выслуга лет – два важных принципа службы. НО! – Он поднял вверх руку с сигаретой. – Здесь мы не на службе, а между ею.

Я глупо захихикал. Водка основательно владела сознанием.

– Ну, а машины, миги там тридцать первые.

– Так они ж при соцреализме еще созданы!?

– И чё, – набычился майор, – лучшего перехватчика нет и не было и не знаю когда будет. Все сушки, да, кльовые машины. Особенно безпилотники. Но кто наведет на цель их, мать их, грёбаный интеллект. Да никто кроме тридцать первого. Это не машина, это легенда. Я на таком выполнял перехват ракет класса «калибр». Кто это может?

– С-800 «Опера» и то десять процентов на промах дают.

– Вот ты сам себе и ответил, что это за машина. Знаю, что там есть машины старше тебя и меня, вместе взятых, но при должном обслуживании они прислужат еще лет сорок. Им сейчас такие движки поставили, что они на стартовом форсаже до штатов долетают.

– Безпилотники все равно маневреннее.

– Тут ты прав. Скоро пилотов не будет. Только мальчики в шортах будут сидеть у компьютеров, и дергать джойстик. Время пилотов неумолимо подходит к концу. Еще лет пять десять и нас всех пересадят за парты, как школьников. Кончаться пилоты, оскудеет мир. Пошли, выпьем за героев, что никогда не вернуться на свои аэродромы, выпьем за людей-птиц, покоривших небо, за икаров. Да, мы как Икар, опалим крылья огромными скоростями и рухнем на грешную землю.