Михаил Федорович
Шрифт:
Сразу после пожара в ведомстве Поместного приказа предприняли работу по учету и описанию оставшихся документов и по сбору тех материалов, которые могли помочь восстановить утраченную документацию: приправочных книг с прежних описаний уездов, выдававшихся для справки писцам, черновых дозорных и писцовых книг. Так были восстановлены, например, клинские писцовые книги, причем подьячему, по его собственным словам, приходилось самому покупать бумагу для этих целей. Общие описательные работы были отложены почти на год, и только в конце апреля 1627 года Поместный приказ взялся за подготовку приправочных книг [246] . О размахе работ свидетельствует тот факт, что приправочные книги изготовлялись сразу же по 42 городам, в большинство из которых писцы были посланы в том же 1627 году. В течение 1628–1629 годов было начато описание почти всех земель ведомства Поместного приказа.
246
Ардашев Н.Древнейший столбец Поместного приказа
Не без связи с планировавшимся составлением общего писцового описания 26 февраля 1627 года был принят важный указ царя и патриарха о запрете раздачи дворцовых земель, так как Приказ Большого дворца уже не справлялся с растущими нуждами «государева обихода» и другими дворцовыми расходами, «а исполнять неоткуды». Необычна сама форма указа, в котором «великие государи», видимо, не надеясь, что смогут скоро отказаться от укоренившейся привычки легкой раздачи дворцовых земель, просят напоминать им самим свое распоряжение: «и хотя будет их государской приказ, будет по чьему челобитью велят выписать кому дворцовое село или деревни к отдаче, и сесь их государской приказ памятовать и докладывать их, государей» [247] .
247
ЗАРГ. № 151. С. 128.
Обычно для описания уездов назначалась комиссия из московского дворянина и приданного ему для технических нужд подьячего. Обязательным требованием было отсутствие «конфликта интересов» у писца, который не мог владеть землею в том уезде, куда его посылали для работ. Более того, если какие-то люди имели основания опасаться «недружбы» писца, судились с ними, они подавали челобитную, чтобы их поместья и вотчины переписали писцы соседних уездов. Писец и его помощник давали присягу, «крестное целованье», что будут делать все дела «вправду», в соответствии с государевым наказом.
Наказы о «писме и мере» посадов и уездов выдавались каждой комиссии писцов, содержание этих документов зависело от того, какое ведомство посылало писцов — Поместный приказ, дворцовое ведомство или чети. В однотипные наказы вносились иногда небольшие корректировки, отражавшие особенности землевладения в отдельных местах. Обязанности писцов были многообразны. После приезда им предлагалось осматривать описываемые ими посады, уезды, пашни, угодья и леса. В ходе такого осмотра писцы проверяли прежние документы на поместья и вотчины, обмеривали пашню с помощью специальной мерной веревки, сделанной по выданной им в Москве государевой казенной сажени. «А веревку велеть свить длинную 80 сажень, — говорилось в наказе писцам, — а поперечную 30 сажень». Переписчики проверяли сказки о состоянии посадов и числе их жителей, о количестве земли и населении помещичьих и вотчинных владений, монастырских и церковных вотчин. Им нужно было следить, чтобы никто не утаивал за собою людей, не примеривал себе лишней земли, не облегчал тягла. Главный принцип, ярко сформулированный в наказах относительно оброчных земель, — посильность тягла: «чтоб в государеве казне прибыль была, а убытков нигде в государеве казне не было, и крестьяном бы тягости великие в оброкех не было, чтоб им как вперед прожить, а государевы оброки и всякие дани платить ежегод сполна беспереводно мочно». Одновременно с описанием, на что обращалось особое внимание, писцы должны были провести размежевание всех земель и угодий, в том числе спорных. Для контроля писцы обязаны были представлять в Поместный приказ перечневые книги, содержавшие краткую информацию о проведенных описаниях и полученных результатах сошного письма.
Сознавая сложность задач, стоявших перед писцами, правительство включило в наказ много норм, требовавших дополнительного рассмотрения и решения по докладным выпискам самими «великими государями». Так, если писцы обнаруживали «лишка» в чьих-нибудь поместных землях, они не имели права отдавать найденные дополнительные земли в «роздачу», без «государева указу». Все такие поместные излишки отписывались «на государя», и об этом извещался Поместный приказ. Писцы могли примерно расписывать, на сколько лет — пять, десять или пятнадцать — можно получить льготу на необрабатываемые «переложные» земли, но, приехав в Москву, они обязаны были «доложити государя… и государь… указ учинит». В отношении поместий писцам прямо запрещалось «росписывать» их без государевых грамот (то есть если у владельцев отсутствовали соответствующие документы на поместные земли или оброчные угодья).
Вмешательства государя больше всего требовали вотчинные дела. Писцы должны были следовать порядку, установившемуся по «уложенью» царя Ивана Грозного с «89 года», то есть указам об отмене тарханов, состоявшимся, если быть точным, 15 января 1580 года [248] . С этого времени церкви было запрещено приобретать каким-либо способом, в виде купли или вклада, земли служилых людей. На самом деле вотчинники и монастыри находили способы обойти этот закон, и практика пополнения монастырских владений за счет приобретения земли служилых людей продолжалась. В отношении таких нарушений царь Михаил Федорович объявлял амнистию, в случае если не было каких-либо челобитных до его воцарения. Считалось, что «те вотчины застарели в монастырех многими леты». Отдельно решался вопрос о монастырских вотчинах, если на них были челобитчики со времени воцарения Михаила Федоровича. Писцы должны были собрать информацию и написать о таких спорных владениях в своих писцовых книгах отдельной статьей. Дальше вопрос решался самим государем («о тех вотчинах велит указ учинить»). Вообще Поместный приказ больше заботила практика, установившаяся со времени
248
Там же. № 43.
По усмотрению царя Михаила Федоровича должны были решаться дела о вотчинах, конфискованных когда-то «в опричнину з городом, а вотчинники высланы в земское, и раздаваны те их вотчины в поместье». В Москве хорошо знали, что вслед за опричными переселениями последовало запустение многих опричных земель и постепенный процесс возвращения вотчинников на свои земли, как законного, так и незаконного. Со временем создалась ситуация, когда у владельцев вотчин имелись старые грамоты на них, но не было царского указа об отдаче им назад таких вотчин, ставших «порозжей» землею уже после отмены опричнины. Таких владельцев с неявными правами на землю писцы обязаны были высылать за порукой в Москву «в государеве пене и во владенье». Старым вотчинникам необходимо было вместе с писцами «встать перед государем», а тот должен «им в тех землях указ учинить». Доклад царю Михаилу Федоровичу требовался и в других спорных случаях владения вотчинами без крепостей или по таким крепостям, где земля обозначена поместной, а не вотчинной. Самостоятельно писцы отписывали земли тех людей, у кого не было права на приобретение вотчин: «неслуживые люди, попы не к церквам и торговые мужики, и монастырьские служки, или холопи боярские». Напротив, писцы должны были принять меры, чтобы сохранить в составе землевладельцев атаманов и казаков, «сдававших» свои поместья и распродававших вотчины, чтобы избыть государевой службы.
Новые описания отменяли также прежние дозоры, запись в дозорных книгах первых лет царствования Михаила Федоровича переставала быть основанием для владения землей. В наказе писцам ссылались на то, что «дозорные книги погорели», и справедливо опасались, как бы предприимчивые дельцы не начали искать прежних дозорщиков и уговаривать их написать заново выписи из книг своего дозора, которые невозможно было бы проверить («станут… промышлять новыми выписьми и крестьян и бобылей и угодья умнут воровски приписывать, и от тово будет в земле смута великая, бедным обида»). Так завершилась более чем десятилетняя история дозоров послесмутных лет, к которым у московского правительства так и не возникло большого доверия. Одновременно утратили свое значение сыскные десятни первых лет царствования Михаила Федоровича. По указу 8 декабря 1627 года при проверке правильности перевода поместий в вотчину «за московское осадное сиденье» следовало учитывать разборные десятни 1621/22 года [249] .
249
Там же. № 162. С. 136.
Писцы должны были собирать копии документов на земельные владения, переписывать их, составлять обыскные списки при умышленном запустошении тяглых земель, готовить чертежи своего межеванья в спорных случаях и все это, в случае необходимости, «класти перед государем… и государь… в тех земляных делех указ учинит». Согласно наказу, у писцов были полномочия по высылке землевладельцев к ответу в Москву, доправке пошлин и даже проверке состава семей дворян и детей боярских. Дело в том, что со времени общего разбора 1621/22 года появилось немало новиков, претендовавших на обеспечение своей службы поместьями. Отцовские поместья записывались за младшими братьями, а старшие «приискивали» себе тем временем новую землю. Писцовый наказ регламентировал обеспечение землей, когда единственные сыновья в семье верстались окладами «от отцов». В этом случае они должны были дожидаться вступления в свои права на поместье до окончания службы отца («ждать под отцом поместья»). Забота об учете новиков отразилась не только в наказе переписчикам. В 1627/28 году было организовано общее верстание новиков в Москве и по городам [250] .
250
Зерцалов А. Н.О верстании новиков всех городов 7136 года // ЧОИДР. 1895. Кн. 4; Козляков В. Н.Служилый «город»… С. 95.
Наличие широких полномочий у писцов, естественно, создавало почву для злоупотреблений, и поэтому писцы ставились в определенные условия работы. Они должны были как можно быстрее составить чистовой вариант своих книг («и писцом начисто велети в книги писати перед собою часа ж того»). Первичную же документацию («полевые книги») требовалось хранить запечатанными «для береженья».
Надо сказать, что каждый день пребывания переписчиков на местах обходился очень недешево тяглым «мирам», платившим за их постой и обеспечивавшим их кормом и подводами. Поэтому, например, 14 октября 1627 года ряд писцов, которые описывали только уезды, а не посады, были отозваны в Москву, чтобы не создавать дополнительного напряжения тяглым людям («чтоб уездным людем от писцов продажи не было в кормех») [251] . Не давалось писцам отсрочки в их собственных земельных и судебных делах, чтобы они скорее завершали свою работу и не использовали ее в качестве предлога для судебной волокиты.
251
АПД. Т. 2. № 15. С. 40.